Вика зло посмотрела на нас, но протестовать не стала. На самом деле, по-другому просто не получалось. Дегтяревские дочки в боевом отношении пока вообще никуда.
Дальше совещались без эксцессов. Собрались, проверили связь, попрыгали на «погремушку», загрузились. Леха уселся за руль, я – справа от него. Ксения распахнула перед нами ворота, и мы выехали на поселковую улицу. Разбрызгивая лужи и пофыркивая не прогретым еще дизелем, добрались до ворот, сами их открыли и выехали из поселка. Сразу за воротами начинался отчаянно разбитый проселок, который и был нашей главной защитой от присутствия посторонних, потому что даже не всякий джип мог проехать здесь в марте.
До шоссе пронеслись как лодка по волнам, расплескивая грязь покрышками, затем, когда выбрались на асфальт, пошли плавно, лишь протектор гудел.
– Как поедем в город? – спросил Леха. – По Ленинградке или огородами? Я знаю здесь дорогу почти до Кольца, но петлять долго будем.
– Я тоже знаю, но думаю, что в город пока можно и по шоссе. Главное, на въезде на блокпост какой-нибудь не нарваться, с проверкой.
– Авось не нарвемся, – сказал Леха. – В любом случае заметим издалека, а развернуться или съехать вбок на Ленинградке не проблема.
Ехать нам было не только до города, но еще и всю Москву требовалось пересечь, с Ленинградки аж на Каховку. Не ближний путь, учитывая обстоятельства и то, что придется объезжать центр города по большому кругу. Но именно там ждал нас Шмель.
На шоссе действительно было мало машин, и все двигались из Москвы. В сторону города, кроме нас, никто не ехал. Вскоре навстречу проскочил военный КамАЗ, в котором в кабине сидели бойцы, и еще несколько разместились в кузове, как я заметил, оглянувшись.
– Видел? – спросил Леха. – Началось. Старшего в машине не было, все трое в кабине – рядовые. Дезертирство пошло.
– Похоже на то, – согласился я.
Затем попался БТР-80, двигающийся в гордом одиночестве. Возможно, тоже дезертиры, которые решили не мелочиться и обзавелись тяжелой техникой, а может, и нет. Милицейские машины попадались дважды, двигающиеся с проблесковыми маячками, но внутри кроме двух милиционеров в обоих случаях сидели и гражданские, даже с детьми. Судя по всему, стражи порядка, как больше всех насмотревшиеся на происходящее, тоже мотали удочки из неуклонно катящегося в пропасть города.
У нас постоянно было включено радио, и мы переключали каналы с одной новостной станции на другую. Прогнозы наши сбывались на глазах – сообщения о беспорядках шли почти из всех крупных городов России, и упоминалось нечто подобное и за границей. Зараза распространялась ураганно. Этому миру в его нынешнем виде оставалось жить всего несколько дней. Если власти не пойдут на такие меры, на какие не пойдут никогда – не оказывать укушенным медпомощь, а добивать их и простреливать голову каждому погибшему от несчастного случая или естественных причин, – то спасти этот мир уже не может ничто.
Город встретил нас покинутым постом ДПС на въезде. Обычно забитые машинами стоянки перед торговыми центрами справа были почти пустынны. Но у оптового «Метро» была видна какая-то суета, двигались люди, хоть и немного. Среди небольшой группы людей виднелись несколько фигур в городском камуфляже и с автоматами.
На Ленинградском шоссе мы видели совсем немного машин, и за то краткое время, что мы были в городе, уже несколько раз доносились вспышки отдаленной стрельбы. Первый зомби попался на глаза, бредущий по тротуару вдоль решетчатого забора «Водного стадиона». Вел он себя странно, больше топтался на месте и поворачивался то в одну, то в другую сторону. Впрочем, других мертвяков мы увидели почти сразу после первого, но они хоть и медленно, но целеустремленно шли в сторону центра города.
По встречной полосе, на выход из города, неторопливо проехал «уазик» ВАИ, в котором сидели двое бойцов в форме и с банданами на голове. Судя но осевшей задней подвеске, машина была здорово нагружена. Офицеров и прапорщиков видно не было, значит, снова дезертиры.
На перекрестке Беговой и Ленинградки, прямо на путепроводе, стояли два БТР-80 и военный «Урал» с тентованным кузовом. Вокруг машин, с оружием, в шлемах и брониках, стояло не меньше взвода солдат, а на асфальте проспекта, здесь и там, вразброс, валялись с десяток трупов. Солдаты о чем-то спорили, четверо перегружали из грузовика в открытые боковые люки бэтээров хорошо знакомые плоские деревянные ящики с ручками.
– Леш, притормози-ка возле них, – сказал я. – И мы выходим.
– Зачем? – не понял Леха.
– Они патроны грузят, и начальства с ними я не вижу, – ответил я, почувствовав, как во мне заговорил бес добычливости.
Наш «крузак» подкатил к солдатам, которые не обратили на нас особого внимания. Мы вышли из машины, повесив карабины на плечо, подошли. Заправлял там рослый сержант, судя по возрасту – контрактник.
– Здоров, земляки, – поприветствовал я его и окружающих.
Некоторые ответили на приветствие, а некоторые не прореагировали. Из-за одного из БТР вдруг раздались короткие очереди, на которые обратили ровно столько же внимания, сколько и на наше «здрасте». Кто-то сказал: «Все, лежит… Так и лезут, твари».
– И вам не болеть, – сказал контрактник, выжидательно глядя на нас.
– Ребят, вопрос у нас имеется… – как бы замялся я. – Вы уходите из города?
– Уходим, – спокойно ответил контрактник. – Что нам тут делать? Кремль охранять? У нас самих семьи, ребята звонили домой вчера и сегодня, везде такая же хрень начинается. В общем, по домам мы.
Подошли еще четверо бойцов, беря нас ненавязчиво как бы в полукольцо. Автоматы у всех в руках, хоть стволы и направлены вниз. Видать, ждали от нас какой-нибудь неправильной реакции.
– Тогда у нас два вопроса, – сказал я, как бы не замечая. – Проехать через центр сможем или надо объезжать?
Контрактник чуть расслабился, кивнул, показывая, что вопрос понятен.
– Через центр лучше не соваться, – начал он объяснять. – Там войск много и обстановка та еще… Мы даже пострелялись немного с какой-то президентской охраной, что ли, или еще с кем-то. Трое «двухсотых» у нас и «трехсотый». И у них двое сотни сложили, после того как по ним с бэтээра долбанули. И вообще там блоки стоят местами, а между блоками бардак начинается.
– Офицеров у вас не видно… – сказал Леха. – Они-то где?
– Они в расположение двинули, – махнул рукой куда-то вдоль Беговой сержант. – У них семьи, их тоже защищать надо. Часть бойцов с ними уходит, а часть – как мы, по домам. Таманской мотострелковой в Москве больше нет. Правда, нас тут сводный отряд всего был, и полка не наберется.
Надо же, как сбываются прогнозы Алины Александровны. Впрочем, чему тут удивляться? Наша власть особой любовью никогда не пользовалась, да и поводов любить себя старательно не давала. Достаточно того, что она сама себя любила и лелеяла, за всех. И защищать вместо страны и своих семей лично эту самую власть никто не хочет.
– А мы ищем, как бы нам подразжиться чем-нибудь, – сказал я сержанту. – Патроны нужны, оружие, что угодно.
– Нет у нас для вас ничего, – отрицательно мотнул головой сержант, посмотрев на наше оружие. – И стволов лишних нет. «Пятерки» много, могли бы пару ящиков продать, только вам зачем?
– А мы бы все равно взяли. Глядишь, и стволами разживемся, – сказал я. – А гранаты есть?
– Гранаты есть, но тут надо с бойцами посоветоваться.
Дальше мы вступили в стадию торговых переговоров, в результате которых стали обладателями десяти гранат РГД-5 и двух ящиков патронов 5.45. Пусть пока стрелять не из чего, но все течет, все изменяется. Заплатили мы за это богатство почти две тысячи долларов, причем сержант требовал именно доллары. Доллары у меня были, остаток от опустошенного счета, да и Алине Александровне удалось наснимать в банкоматах почти пять тысяч, часть из которых она отдала мне.
К нашему счастью, вояки еще не сообразили, что именно патрон становится настоящей валютой, радовались «денежному содержанию», на что я и рассчитывал, когда пошел на переговоры с ними. Прикинул, что им деньги нужны, чтобы домой добираться, не откажутся. В процессе разговора военные еще три раза открывали огонь по подходящим с разных сторон мертвякам. Те уже становились привычной частью пейзажа.
Распрощались с ними мы уже вполне тепло, сержант спросил на прощание, кто же мы такие. Ответ «Партизаны» его вполне удовлетворил. Пожелали друг другу удачи и разъехались. Я же радовался полученным гранатам так, как будто меня лично Дед Мороз навестил. Боец без гранат неполноценен, это я уже давно усвоил. Да и патроны еще пригодятся в будущем, я уверен. Пусть у нас продажа оружия и ограничена, но в военных запасах стволов под этот калибр – горы, Эльбрусы и Эвереста. Не разжиться ими в будущем мы не можем, так что четыре тысячи триста шестьдесят патронов лишними не будут. Немного совсем, кстати.
