— Hola amigos[22]! — пророкотал прекрасным низким баритоном священник, обнимая за плечи одновременно Альта и Забродина, и целуя подставленные щёчки Ланы и Тины. Тане досталось многообещающее подмигивание, и лейтенант Кривич — ничего себе! — слегка порозовела. — А что это вы тут пьёте, да ещё и без меня?
Он отхлебнул из первого попавшегося стакана и презрительно скривился:
— Фу, какая гадость! Бросайте это безнадёжное дело, и пошли. Сангрия должна быть домашней!
С этим словами он буквально выдернул Лану из объятий Альта и, не оглядываясь, зашагал куда-то влево. Толпа поредела… поворот направо, ещё один…
За дверью, неприметной на первый взгляд (на второй ей позавидовал бы любой из банковских сейфов), отец Микеле стянул с головы берет, засунул его за фальшь-погон и с одобрительно заметил:
— Прекрасная маскировка, синьорина!
— Как и ваша, падре!
— Служба, дочь моя, служба… — рассеянно пробормотал священник, озираясь в полутёмном закутке, претендующем, должно быть, на роль холла. За окном со скверно промытым стеклом красовалась покинутая ими площадь. — Может быть, действительно — сангрии? Я приготовил её собственноручно…
— Не стоит, отец мой, — решительно отказалась Лана за всех. — Время… и всё та же служба.
— Время! Всегда — время! Что ж, не будем его терять. За мной!
И отец Микеле устремился сначала вглубь дома, потом вниз, по обшарпанной лестнице, которая просто обязана была скрипеть, однако же не скрипела. Ещё одна дверь, столь же основательная… а за ней — тесный, скупо освещённый коридор. Коридор ли? Чем был этот проход, окончание которого терялось где-то в полумраке? Стены из едва отёсанного камня, запах пыли, немного — плесени, затхлости давно покинутого жилья, тлена, старой — очень старой — смерти…
— Мало кто знает об этом ходе. Точнее, надеюсь, никто из живущих — кроме меня, — комментировал священник, быстро и бесшумно шагавший во главе группы. — Мне остаётся лишь надеяться на вашу и ваших друзей осмотрительность, синьорина. Я обнаружил систему ходов под городом ещё будучи любопытным семинаристом, совавшим нос куда ни попадя. И, разумеется, позаботился о том, чтобы остаться единственным, кто знает, как можно попасть в этот оссуарий. Во всяком случае, из Сан-Кристофоро сюда никто не войдёт без моего ведома. Как и из Сан-Виджилио. Могу ошибаться, но очень похоже, что путь этот существует со времён Великой Чумы. Помните, у Бокаччо? Когда люди завтракали с друзьями, а ужинали с предками на небесах?
Ничего подобного Лана не помнила. Более того, она лишь с большим трудом сообразила, о каком Бокаччо идёт речь. Средневековый автор похабных рассказиков, нет?
— Здесь нас никто не увидит и не услышит. Проверено. Осторожно, низкий потолок! В саму часовню я вас не выведу… мог бы, но не буду. Рискованно, да и зачем? Вы выйдете в абсолютно заурядном месте… выйдете в тот момент, который выберете сами. Жаль, что я могу сделать так мало…
— Более чем достаточно, монсеньор, — негромко проговорила Лана.
Отец Микеле — вполне ожидаемо — вздрогнул. Но возражать не стал. Вся эта затея, очевидно, виделась им как очередная ступенька в карьере. И походя брошенное замечание странной чужеземной синьорины укрепляло эту ступеньку почище любого цемента.
Вертикальные зрачки? Подчёркнутая, нарочитая сексуальность? Сопровождение явных убийц? Какие мелочи! Эта женщина раздавала авансы, которые могла оплатить. Да, могла. Уж в этом-то сомневаться не приходилось. И Микеле Фраскатти ставил всё, что имел, на непонятную карту, подкинутую ему тем, кому он привык доверять. «Монсеньор»… прекрасно звучит! Куда лучше простецкого «отец».
— Думаю, у нас есть не меньше часа, — негромко проговорила Лана, когда шаги священника затихли где-то глубоко внизу. По всем ощущениям, которым она привыкла доверять, дом, высокий и узкий, был пуст.
— Лучше — два, — отозвался Радар, который, кажется, за всю дорогу до нынешней точки дислокации так и не оторвал взгляда от развернутого над браслетом дисплея. Как только не споткнулся?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Почему? — немедленно влез Солджер. — Здесь и сейчас-то почти никого, а через час…
— Альт, а проверь-ка меня… вроде, всё тихо…
— Тихо, — кивнул тот. — Что ты нарыл?
— Конфетку, — несколько самодовольно буркнул Радар. — Смотрите, какая штука интересная получается. Этот чёртов биореактор по ночам не работает. По крайней мере, так утверждают все подключенные к нему датчики.
— Но? — Лана знала, что «но» обязательно есть, а потому решила поторопить связиста.
— Энергия. По ночам что-то жрёт дикую прорву энергии в том здании, где он расположен. Смешно, правда? Ничего не работает, а энергия… причём расход начинается примерно через два часа. И это значит, что кто бы что там ни мутил, к этому времени они будут уже на месте. А до того… спугнём ещё.
Спорить не имело смысла, Радар был прав по всем статьям.
— Как давно возник перерасход?
— Три ночи уже, сегодня четвёртая.
Лана переглянулась с Солдатовым. Они, вполне прилично сработавшиеся, понимали сейчас друг друга без слов. Три ночи… очень может быть. При условии, что Сперанский и Дезире летели каким-то совершенно безумным курсом. Или же их перевозили в состоянии, мало отличающемся от неодушевленных предметов.
Впрочем, когда с Атлантиды отправляли закрытые гробы, ни у кого не возникло ни малейших подозрений, значит, процедура отработана. Правда, каково пришлось при таком маршруте пилоту… с другой стороны, кем бы ни были спонсоры Сперанского, людей они жалеть не привыкли, а заменить пилота — раз плюнуть. Ни Андрей Сперанский, ни Дезире Фокс официально на Землю не прибывали, так что, вероятно, их ввезли на планету так же, как вывезли с Атлантиды — в качестве багажа.
— На факультет поступало новое оборудование?
— Как раз перед началом фокусов с расходом. Оборудование, которое, кажется, никто не заказывал. Но — приняли, расписались, сложили на складе…
Понятно. Расход энергии… вот на этом и засыпаются дилетанты. Если, однако, мониторинг именно энергопотребления не постоянен, шансы быть пойманными невелики. Но каждая ночь серьезной работы повышает риск обнаружения, и времени у них мало. Очень мало, а они ведь даже не уверены в том, что искомые персоны здесь.
А хуже всего то, что в ходе действий по поиску и возможной последующей эвакуации их группа оказывается в таком же нелегальном положении, как и те, кого они ищут. Привлекать местные власти нельзя, это они с Солджером обсудили ещё по пути на Землю. Легендарность итальянской коррупции… ты можешь попасть на честного служаку, а можешь — на купленного с потрохами. Если не будет задержан Сперанский, плохо, но не страшно. По крайней мере, не страшно для Ланы Дитц в условиях текущего контракта. А вот если ради обеспечения молчания убьют Дезире… Её и так-то убьют в самое ближайшее время, не могут не убить, но пока что есть хоть какой-то шанс вытащить девчонку. Крохотный, но есть.
Интересно, в каком она состоянии? Отходить придётся уже без помощи отца Микеле. Да, ребята «пробежались по маршруту», а вот сама Лана, занятая переговорами — нет. И сейчас приходится полагаться только на снабжённые скупыми комментариями записи, а этого лейтенант Дитц очень не любила и старалась по возможности избегать.
Ладно, ерунда всё это. На самый крайний случай у неё имелся пресловутый «План Б». Он не слишком ей нравился, поскольку на карьере именно агента ставил большой жирный крест. Если придётся воспользоваться им, легенда (все легенды, сколько их ни есть) псу под хвост. Но зато — почти с гарантией. По крайней мере, с гарантией для Дезире. Самой же Лане Дитц уже давненько никто ничего не гарантировал, а потому она не видела смысла беспокоиться о пустяках.
Первым не повезло парню, слишком массивному и низколобому для белого лабораторного комбинезона, в котором он вышел покурить к одной из задних дверей. Прямо на него из запущенного, криво постриженного кустарника вывалилась пьяная блондинка такой красоты, что у бедняги отвисла челюсть. А дальше он (вместе с челюстью) беззвучно опустился на порог, наверняка не услышав, как доктор Танк промурлыкала: «Курить вредно!». Удачно получилось, теперь дверь вскрывать не придётся.
