Они привезли с собой деньги, изнеженность, книжные слова и путаные аргументы, а также – свое влияние и вину всего мира. Но только сабры показали им, как ведутся войны. И только сабры выведут Израиль на орбиту нового могущественного союза.
Абрахамс вышел на перекресток Ибн-Гурион и Арлозорофф. В воздухе стоял туман, смягчая сверкание уличных фонарей. И это тоже было удачей, потому что сейчас его не должны были видеть. Ему осталось пройти еще один квартал до дома на улице Жаботинского – очень неприметного дома, где снимал квартирку человек, который мог бы свободно сойти за мелкого служащего. И только очень немногие знали, что этот человек – высочайшей квалификации специалист, легко справляющийся со сложнейшими компьютерами и поддерживающий с их помощью связь почти со всем миром, – был причастен к самым крупномасштабным операциям Моссад, разведывательной службы Израиля, которую многие считают лучшей разведкой в мире. Этот человек – тоже сабра. Он – ОДИН ИЗ НИХ.
Абрахамс тихо назвал свою фамилию в домофон над почтовой прорезью входной двери, услышал щелчок, вошел внутрь и поднялся на три лестничных пролета.
– Выпьешь винца, Хаим?
– Виски, – вежливо ответил тот.
– Всегда один и тот же вопрос, и всегда один и тот же ответ, – сказал специалист по электронике. – Я предлагаю ему винца, а он требует виски. Ты, наверное, закажешь виски и явившись на тот свет.
– И мне его подадут, можешь не сомневаться. – Абрахамс уселся в скрипучее кресло и оглядел заваленную книгами комнату, как всегда удивляясь, почему человек с такими возможностями живет столь скромно. Ходили слухи, что офицеры Моссад сторонятся компаний, но тогда они должны бы жить в более приятных квартирах. – Судя по твоим хмыканьям и покашливаниям по телефону, у тебя есть то, что мне нужно.
– Есть, есть, – сказал специалист, подавая своему гостю стакан отличного виски. – Только не думаю, что тебе это понравится.
– А почему? – спросил Абрахамс, потягивая виски и глядя поверх стакана на хозяина квартиры, усевшегося напротив него.
– В основном потому, что сведения эти очень противоречивы, а в нашем деле решать противоречия следует весьма деликатно. Ты же, Хаим Абрахамс, человек неделикатный, прости меня за такое неделикатное выражение. Ты утверждаешь, что этот Конверс – твой враг, что он собирается внедриться в ваши ряды, а я тебе говорю: я не нашел ничего такого, что подтвердило бы твои слова. Прежде всего, непрофессионалу нужны глубоко личные причины, чтобы пойти на такой обман и вообще вести себя подобным образом, если угодно. Должны быть побудительные мотивы, большое желание уничтожить врага, которого он ненавидит. Ну что же, побудительные мотивы у него есть – есть враг, которого он должен ненавидеть всей душой, но это никак не связано с тем, о чем ты говоришь. Информация эта совершенно надежна. Она получена из Кванг-Дина.
– Что эта за штука, черт побери? – удивился генерал.
– Специальное отделение в Северном Вьетнаме, теперь, естественно, вьетнамская разведка.
– У тебя и там есть источник?
– Мы подкармливаем их уже много лет, ничего жизненно важного, но иметь свои уши и… голоса – не помешает. Всегда найдется то, что необходимо знать, – например, какое оружие они могут повернуть против нас.
– А этот Конверс был в Северном Вьетнаме?
– Он пробыл у них несколько лет в плену; на него заведено там толстенное досье. Попервоначалу они хотели использовать его в пропагандистских целях – ну там телевидение, радио… Он взывает к своему милитаристскому правительству: просит вывести войска, прекратить бомбардировки и прочая белиберда. Сначала показали бы по телевизору упавшего с неба убийцу, которого гуманные вьетнамские воины спасают от разъяренной толпы, а затем его же – за обедом и занятиями гимнастикой. Ему отводилась роль внезапно прозревшего. Они думали, что мягкий, изнеженный молодой человек из привилегированной семьи ради более мягкого обращения пойдет на все, особенно если до этого его подвергнуть жестокой обработке. Однако они столкнулись с совершенно иным. Под мягкой оболочкой оказалась сталь, которая от выпавших на его долю испытаний только закалилась. В конце концов они поняли, что создали (“создали” – это их собственное слово) настоящего дьявола во плоти.
– Дьявол во плоти? Это они его так называли?
– Нет, они называли его безобразным скандалистом, как сообщает с некоторой иронией источник. Суть в том, что они сами создали его. Чем хуже с ним обращались, тем жестче он становился.
– А что тут удивительного? – резко произнес Абрахамс. – Он разозлился, вот и все. Попробуй раздразнить песчаную змею и погляди, что из этого получится.
– Уверяю тебя, Хаим, в тех условиях это не совсем обычная реакция. Бывает, что люди сходят с ума и бросаются на всех и каждого, либо впадают в безразличие, граничащее с кататонией [39] , или превращаются в хлюпиков, готовых на все ради мелких поблажек. С ним такого не произошло. Он стал расчетливым и изобретательным, нацеленным исключительно на выживание и при этом рассчитывал только на собственные силы. Он организовал и возглавил два побега – первый длился три, а второй пять дней. Оба закончились неудачами. Его, как руководителя, посадили в клетку на реке Меконг, и там он придумал, как убивать водяных крыс – Конверс, как акула, вытаскивал их из воды. За второй побег его бросили в двадцатифутовую яму, затянутую поверху колючей проволоки. И даже оттуда он бежал бурной дождливой ночью, выдолбив ступеньки в стене и отогнув колючую проволоку. Этот побег он совершил в полном одиночестве. Он бежал на юг через джунгли и бурные реки и прошел более ста миль, прежде чем добрался до расположения американских войск. А это было очень нелегко. Так из него сделали одержимого, который умудрился выиграть свою личную войну.
– А почему они просто не убили его до всех этих его подвигов?
– Я тоже об этом думал, – отозвался специалист, – и еще раз запросил своего информатора. Он сказал мне странную можно сказать, удивительную вещь. Его там не было, ответил он, но ему кажется, они не сделали этого из уважения к пленному.
– К кому – к этому скандалисту?
– Знаешь, Хаим, на войне случаются странные вещи, и с пленными, и с теми, кто держит их в плену. Слишком уж многие факторы взаимодействуют в этой жесткой игре. Агрессивность, страх, храбрость, стойкость и, не в последней степени, любопытство, особенно в тех случаях, когда участники ее принадлежат к столь различным культурам, как Восток и Запад. Возникает какое-то противоестественное родство душ, вызванное усталостью, а возможно, и чем-то еще. Национальная враждебность не уменьшается, но между партнерами, вступившими в эту игру не по своей воле, возникает чувство общности. Самое удивительное, что это чувство появляется прежде всего у тюремщиков. Пленные постоянно одержимы мыслями о свободе и выживании, те же, кто держат их в плену, начинают постепенно сомневаться в беспредельности своей власти над жизнями других людей. Они начинают понимать, что значит оказаться в шкуре другого игрока. Все это – часть того, что психиатры называют теперь стокгольмским синдромом.
– Ей-богу, не понимаю, что хочешь всем этим сказать? Ты рассуждаешь, как эти зануды из кнессета: с одной стороны, с другой стороны… а в сущности – сплошная болтовня.
– Да, Хаим, ты – неделикатный человек. Я все это время пытаюсь объяснить тебе, что, пока Конверс копил в себе ненависть и лелеял мечту о побеге, его тюремщики начали уставать от этой игры, и в конце концов, если верить моему осведомителю, они сохранили ему жизнь просто из уважения к сильной личности, а он воспользовался этим и убежал.
К удивлению Абрахамса, специалист по электронике, по-видимому, решил, что этих объяснений вполне достаточно.
– Ну и что? – спросил сабра.
– А вот и то. Побудительные причины и образ врага у него примерно те же, что и у тебя, но совсем по другим причинам, естественно. В конечном счете ты стремишься к подавлению любых восстаний или революций в любой стране третьего мира, а особенно в мире исламском, ибо ты знаешь, что революции эти инспирируются марксистами, читай – Советами, и представляют собой прямую угрозу Израилю. Так или иначе, но именно эта всемирная угроза и заставила всех вас создать эту организацию, и тут, как я считаю, вы поступили совершенно правильно. Власть уже давно должна перейти в руки военно-промышленного комплекса, и сейчас этот час настал. Ваш союз должен направлять действия правительств свободного мира, иначе мир этот падет под ударами наших врагов.
Специалист снова умолк. Хаим Абрахамс с трудом удерживался от того, чтобы снова не закричать: “Ну и что?”
– Неужели ты не понимаешь? Этот Конверс – один из вас. В пользу этого говорит буквально все. У него есть побудительные мотивы и враг, представший ему в самом неприглядном свете. Он преуспевающий адвокат, хорошо зарабатывающий в одной весьма консервативной юридической фирме, клиенты его – представители самых богатых корпораций и конгломератов. Он сам, его окружение, его жизненный опыт – все говорит за то, что он выиграет от вашей поддержки. Опасения возникли у вас из-за неортодоксальности его методов, которым я сам не могу найти объяснения, однако может статься, что они не так уж и неортодоксальны, есть учесть сложность взятой им на себя задачи. Рынки всегда поднялся слухами, поэтому так высоко и ценятся скрытность и отвлекающие маневры. В любом случае он не стремится уничтожить вас, он ищет союза с вами.
