Вчера я стоял на этом же месте в полной тишине, зная, что кто-то проник в дом без моего ведома и разрешения. Сейчас ощущение было похожим, только было шумно, доносились обрывки разговоров, шаги, кругом было полно незнакомцев, в воздухе витали странные запахи.
Одетый в белый комбинезон криминалист спускался со второго этажа, неся завернутый в прозрачную пленку системный блок моего компьютера.
– Разрешите, – сказал он, протискиваясь мимо.
За ним шел его коллега с прозрачным пластиковым пакетом, заполненным одеждой. Я разглядел свои рубашки и носки, красный свитер и серые брюки Вильяма – содержимое корзины для грязного белья.
– Кто это? – спросил Вильям громким шепотом.
– Тоже полицейские. Пойдем, отыщем маму.
На кухне кипела работа: криминалисты снимали отпечатки пальцев, брали образцы, кто-то вытряхивал содержимое мусорки и контейнера с вторсырьем в пакеты для вещественных доказательств.
Сидевшая за столом Мел выглядела удрученной, вокруг глаз расплылась тушь. На ней был элегантный костюм, в котором она пришла с работы – даже не сняла пиджака. Заметив меня, она поднялась и обняла так крепко, будто мы не виделись год. Мел буквально упала мне на грудь и спряталась в объятиях, как ребенок. В этих прикосновениях до сих пор было необъяснимое ощущение, как наши тела идеально подходили друг другу, словно кусочки головоломки, – словно все хорошо и правильно, несмотря на произошедшее за последние дни. Мучительно, болезненно хорошо.
– Ты как? – прошептал я ей на ухо. – Все в порядке?
Она кивнула, но ничего не сказала. Если Мел не могла даже ответить, значит, ей действительно было очень плохо.
– Что происходит?
Она только покачала головой.
Вильям протянулся к нам, и мы разомкнули объятия, чтобы Мел взяла его на руки. Вильям переводил взгляд с заплаканного лица матери на незнакомцев, заполонивших кухню, будто не мог решить, что страшнее.
Я повернулся к детективу Нейлору:
– Что происходит? Кто все эти люди?
– Мы проводим обыск и изымаем улики, мистер Линч.
– Это я вижу, но на каком основании? К нам вчера кто-то вломился, и я заявил в полицию, но, кажется, это немного слишком.
– Мы здесь не из-за проникновения.
– Тогда из-за чего?
– Бенджамин Делейни.
– Бен отправил вас обыскивать мой дом?
– В каком-то смысле, да.
– Вы же знаете, что это все его дурацкий розыгрыш? Он сидит где-нибудь в баре и посмеивается, как легко сумел провести полицию.
Нейлор пристально посмотрел на меня.
– После нашего вчерашнего разговора в деле появились новые улики.
– Какие?
– Мы еще к ним вернемся чуть позже.
Повисла тишина, я ожидал от Нейлора хоть каких-то объяснений, но он молчал.
– И все? Это все, что вы мне собирались сказать?
– Не совсем. – Рядом возникла детектив Редфорд, словно получив какой-то тайный знак.
– Так что же?
Слова, что произнес Нейлор, обрушились на меня как лавина:
– Джозеф Линч, вы арестованы по подозрению в убийстве.
Глава 57
Убийство.
У меня перехватило дыхание и сдавило грудь, когда я повторил про себя это слово. Древнейшее и тяжелейшее прегрешение. Худшее, что один человек может совершить с другим.
Два дня назад началось расследование по делу об исчезновении. Теперь оно превратилось в дело об убийстве. Я с отчаянным напряжением пытался понять, что же произошло со вчерашнего дня, когда они объясняли мне, что просто хотят вернуть потерявшегося Бена его семье. Шум разговоров и голос Нейлора, зачитывающего мои права, звучали словно сквозь пелену. А одновременно с этим – где-то в глубине сознания – страшные мысли уже пускали свои черные корявые корни.
Каково это – оказаться за решеткой?
Каково это – провести двадцать лет в замкнутом пространстве?
Не увидеть, как сын оканчивает школу, получает права, учится в университете?
Но нет, ничего такого не будет. Потому что я невиновен. Все это какая-то ужасная ошибка. Бен даже не…
– Мистер Линч?
Я вздрогнул от голоса Нейлора.
– Мистер Линч, вы понимаете, в чем заключаются ваши права?
Я заторможено кивнул.
Нейлор протянул руку в стерильной перчатке.
– Ключи от машины, пожалуйста.
Звуки и реальность кухни вернулись. Я увидел застывшую Мел: она все еще сжимала мою руку, словно хотела удержать силой своего отчаяния.
Нейлор забрал у меня ключи от машины и передал их детективу Редфорд. Когда мы вышли на улицу, там уже собралась толпа зевак: соседи, прохожие. Соседка из дома напротив, та, что время от времени просила нас посидеть с ее детьми, стояла в дверях и наблюдала за происходящим, не отрываясь от телефонной трубки. Фигура другого соседа, тихого вдовца, виднелась за занавесками на окнах его гостиной – он тоже следил за суетой полицейских. Я кормил его кошек, когда он уезжал навестить внуков.
Несмотря на мои возражения, Нейлор настоял, чтобы на меня надели наручники. Какой-то подросток снимал на мобильник, как меня выводят из дома и сажают в полицейскую машину. Это был десятиклассник из Хэддон-парк, и я задумался, сколько ему понадобится времени, чтобы выложить это видео в «фейсбуке». Если бы они не были уверены в моей виновности, без наручников можно было бы и обойтись.
Пока в Килберне меня оформлял сержант, попросив вынуть все из карманов, Редфорд молча стояла рядом. Все вещи из моих карманов были упакованы в прозрачные пластиковые пакеты: два мобильных телефона – мой и тайный телефон из сумочки Мел, кошелек, ключи, шариковая ручка, несколько монет. Я расписался на бланке, и пакеты заперли в сейф за стойкой дежурного.
Сержант дал мне на подпись еще два бланка. На первом были мои данные, контактная информация и пометка о состоянии здоровья. На второй информированное согласие на сдачу отпечатков пальцев и образцов ДНК. Я не совершал ничего противозаконного и тем не менее уже ощущал себя наполовину преступником. Теперь в системе есть все мои данные, навсегда, и все готово к тому, что в будущем я преступлю закон. Я подписал бланки, сержант медленно и тщательно снял отпечатки моих пальцев. Потом отвел меня в комнату, где другой офицер взял мазки изо рта для ДНК теста: провел ватной палочкой с внутренней стороны левой щеки, потом с правой и плотно закупорил пробирку. Потом все в точности повторил еще один полицейский.
– Зачем делать это два раза? – спросил я у второго офицера, он выглядел так молодо, что на улице я принял бы его за старшеклассника.
– Один рабочий образец, другой – контрольный. Они должны совпадать, чтобы мы были уверены в результатах прежде, чем вносить их в базу данных. Вроде как резервная копия.
– На случай ошибочных результатов?
Он покачал головой:
– Скорее для юридической надежности. Анализы суперточные, если уж
