Она несколько раз вдохнула и выдохнула, схватила Кимата под мышку и помчалась по стонущей лестнице наверх, распахнула шкафчик, чуть не оторвав дверцы, и сгребла с полок всё в мешок, потом схватила сумку. Так. У Иллиры есть еда и вода, остальное... Остальное неважно. Скоро вернётся Конда. Надо продержаться до послезавтра.
Игрушки! Она покидала в мешок какие-то лежавшие сверху и затянула тесёмки. Нож на пояс...
Аяна сбежала вниз, перехватывая протестующего Кимата, и уронила мешок. А, чёрт. Сырые по. Надо забрать...
В дверь постучали.
Аяна опустила корзинку с по на стол и медленно повернулась к двери.
– Гватре!
Голос был женским.
– Иди-ка посмотри, что в миске у котика, милый, – хрипло сказала она, отпуская Кимата на пол.
Нож послушно скользнул плетёной рукоятью ей в ладонь. Точно! Она же заперла дверь! К ней не ворвутся, как...
Стараясь не скрипеть половицами, она подошла к окну и выглянула налево, прижимаясь щекой к стеклу. У двери стояла девушка, и больше никого не было видно.
– Гватре! – стук был громче, а голос – отчаяннее.
Ключ тихо повернулся, и Аяна отступила на шаг, сжимая нож, но тут же опустила руку.
– Луси! Что ты тут делаешь?
Луси шарахнулась от неё с безумными глазами и развернулась бежать, но Аяна схватила её за подол.
– Пусти! – крикнула Луси. – Не убивай!
– Что? – замерла Аяна. – А?..
Она опустила взгляд на руку с ножом, измазанную кровью.
– А... Это заноза, – сказала она, потом проследила за взглядом Луси. Та с ужасом глядела на пол, на полотенце с красными следами. – Я поливала вином. Заходи.
Она потёрла висок, положила нож на стол и вздохнула. Луси стояла, уставившись на её лицо.
– Что... Что тут... – прошептала она. – Почему...
– Да ребёнок пошалил, – махнула рукой Аяна, беспокойно подбирая вещи. – Луси, мне надо уходить. За чем зашла? За средством от болей? Давай я позже тебе смешаю. Мне нужно на улицу Мильдет. Тебе же не срочно?
Луси побелела. Она тоже подошла к столу, вытащила пробку из бутылки и залпом выпила четверть.
– Аяна, мне нужна твоя помощь.
– Давай послезавтра, – сказала Аяна, подхватывая корзинку. – Мне нужно идти.
– Я ношу дитя.
Аяна выпустила ручку корзинки. Бледные сырые по подпрыгнули от удара об стол.
– Луси... – прошептала Аяна. – Лерт?..
Луси кивнула. Она сделала ещё несколько глотков из бутылки, потом поставила её на стол.
– Ты приехала тогда... Тогда я поняла. Всё сошлось. Я не знала...
Она села за стол и закрыла лицо ладонями.
– Мама! Ашатка!
– Ради небес, не сейчас! – крикнула Аяна, хватаясь за бутылку. – Прошу! Умоляю!
Она допила оставшееся и резко поставила пустую бутылку на стол.
– Ашатка!
– У меня не началось... – прошептала Луси, не открывая лицо.
– Мама!!!
Аяна застонала.
Дверь открылась.
– Нет! – заорала Аяна, хватая бутылку и летя к двери. – Нет! Нет! Нет!
"Туф... Туф..."
– Кира!... Кира!!! Не убивай! – заорал Арчелл, отшатываясь. – За что?!!
Аяна отбросила бутылку и кинулась ему на шею.
– Арчелл! – рыдала она. – Арчелл!
– Кира, что тут произошло? – тихо спросил Арчелл. – Где... тело? В погребе?
– Какое тело? – отшатнулась Аяна.
– Ну... нападавшего... Ты жива, значит...
– На меня не нападали! Сюда припёрся Воло с Орманом и Кейло! Арчелл, мне надо уходить! Срочно!
Арчелл выглянул из-за плеча Аяны и натянуто улыбнулся Луси.
– Кира, иди за мной.
Он вывел её на улицу и махнул рукой на передник.
– У тебя всё лицо в крови и... грязи. Вытрись, пожалуйста, а то люди смотрят. Это был не Орман. К тебе Пулат приезжал.
Аяна вздрогнула. Она вспомнила лица на портретах в гостиной дома Пай. Так это Пулат?!
– Я хотел предупредить, но не успел. Они вернулись с утра. Пулат узнал про киру Гелиэр и потребовал объяснений. Кир Орман ему всё рассказал. Что кир Конда пришёл и на крови поклялся не сбегать. Кир Пулат начал копать и выяснил, что в тот день приходил Анвер. Анвера не нашли, но вышли на тебя. Кира, почему ты выглядишь, как... Так плохо?
– Кимат шалил. Арчелл, так это не связано с Воло?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– При чём тут Воло? – удивился Арчелл.
– Он...
Аяна остановилась.
– Пулат... Пожилой, в шляпе?
– Да, – кивнул Арчелл. – Такой, невысокий, сухощавый. С охранником. Ты говорила с ним?
– Воло видел Кимата, – сказала Аяна, обгрызая ноготь. – Он его узнал, Арч. Я боюсь. Я не говорила с ними... Пулат спросил Кейло: "Это она?". Он кивнул. Потом он спросил Воло, знает ли он меня. И он ответил...
Она замерла, потом подняла глаза.
– Он сказал: "Впервые вижу эту девушку"... Нет, он добавил другое окончание... Девку! Арчелл, но он не мог не узнать меня! Он узнал меня! Что это значит?
– Это значит, что у него есть причина скрывать от Пулата твою... личность.
Аяна яростно протёрла передником лицо.
– Так. Пойдём в дом. Тут прохладно и люди смотрят.
Она зашла внутрь, скидывая по дороге сапоги, нашаривая в кармане гребни, и пнула кожаный мешок, валяющийся у двери.
– А вот тут надави, – тихо приговаривала Луси, сидя рядом с Киматом за столом. – Вот сюда. Умница! Молодец...
– Мадец, – сказал довольный Кимат.
– Теперь ещё один. Давай-ка уберём отсюда эти лапки...
Аяна отрешённо смотрела, как Кимат слепляет края по, который ему пододвинула Луси.
– Ну вот и всё, – грустно сказала та. – Это последний. Мы закончили. Принеси-ка мне игрушку, милый. Аяна, это... Это твой?
– Арчелл, получается, мне не нужно бежать? Арчелл?
Она обернулась. Арчелл стоял, держа в руке голубой парик, по-видимому, вылетевший из мешка, и с ужасом глядел на неё.
– Ты опять... кира... – пробормотал он. – Поэтому я не видел вас вместе?!
Аяна вздохнула, кивая.
– Арчелл, это неважно сейчас. Скажи, мне угрожает какая-то опасность?
– Если бы Пулат имел какие-то намерения относительно тебя, он бы уже воплотил их в жизнь, – сказал он, осторожно и слегка брезгливо водружая парик на упавший мешок.
– А Воло?
– Воло?
– Конда сказал, что чуть не убил Воло... Его шрам...
– Они кровные, – сказал Арчелл. – Они ещё в детстве поклялись. Оберегать, насколько я знаю. Оберегать и хранить. Атар связаны с Пай родовой клятвой, но кровная – превыше. Если он действительно узнал тебя, то, получается, преступил родовую клятву, взяв грех на душу.
Аяна могла бы подробно рассказать, какой грех он взял на душу, пытая её любимого в течение четырёх с половиной месяцев. Она могла бы подробно рассказать, как он отравлял её душу ядом сомнений, превращая день, когда она могла бы светло прощаться с родными, отпускающими её в долгий путь, в тёмную ночь страха и колебаний. Грех на душу, ну надо же! Не поздновато он задумался о грехах, после того, как его кровный побратим чуть не упал в эту бездну, во тьму, из которой нет возврата? Грех!
41. Кровные клятвы
– Ладно, – сказала Луси. – Я лучше пойду.
– Погоди, Луси! – повернулась к ней Аяна. – Подожди. Арчелл, мне нужно сейчас прятаться?
– Думаю, нет. Пулат решает свои дела быстро и на месте. Если его тут нет, значит, у него нет тут дел. Насчёт Воло я выясню, что смогу, но если он солгал Пулату ради тебя, то уж явно не его тебе стоит опасаться.
– Я поняла. Хорошо. Хорошо. Арч, ты не мог бы погулять с Киматом? Полчасика.
– Слушаюсь. Кир, давай-ка наденем это...
Она села за стол к Луси, глядя, как за ними закрывается дверь.
– Что мне делать, Аяна? – спросила Луси с отчаянием.
– Так... Так, погоди, – сказала Аяна, хватаясь за переносицу. Сейчас. Мне надо сосредоточиться. Он далеко? Ты уже писала ему? Что он ответил? Нужно написать ему. У нас есть деньги, можем отправить воздухом.
– Он не женится на мне.
Аяна нахмурилась.
– В каком смысле?
– Он не женится. Родители севас, и не хотят ему в жёны катьонте. Он сказал, что ему жаль, но он ничего не сможет сделать. Он извинился.
