темы. Ты не думал ещё о встречном иске?
– Встречном иске? – повторил Адекор. – Против кого?
– Против Даклар Болбай.
Адекор отвёл Жасмель в дом. Он уселся на стул, она взяла второй.
– В чём я её обвиню? – спросил Адекор. – Она мне ничего не сделала.
– Она помешала тебе скорбеть по утраченному партнёру…
– Да, – согласился Адекор. – Но это наверняка не преступление.
– Точно ли? – уточнила Жасмель. – Что Кодекс Цивилизации говорит о вмешательстве в чужую жизнь?
– Много чего, – сказал Адекор.
– Я думаю о той части, в которой говорится, что «необоснованные нападки против другого не могут быть одобрены; цивилизация функционирует благодаря тому, что мы используем всю её мощь против отдельного человека лишь в наиболее вопиющих случаях».
– Она обвинила меня в убийстве. Трудно придумать более «вопиющий» случай.
– Но у неё не было против тебя ни единой прямой улики, – возразила Жасмель. – Это делает её действия недостаточно обоснованными – вернее, таковыми их может посчитать арбитр.
Адекор покачал головой.
– Не думаю, что на Сард этот аргумент произведёт впечатление.
– Да, но Сард не может слушать встречный иск; таков закон. Ты будешь выступать перед другим арбитром.
– Правда? Тогда, возможно, стоило бы попробовать. Но… но моя цель не затянуть этот процесс, а поскорее его закончить, чтобы освободиться от судебного надзора и вернуться в лабораторию.
– О, я согласна, что выдвигать встречный иск тебе не стоит. Но предположение о том, что ты мог бы это сделать, возможно, помогло бы тебе добиться правды.
– Правды? Какой правды?
– Правды о том, почему Даклар так настойчиво тебя преследует.
– Так ты знаешь почему? – спросил Адекор.
Жасмель опустила глаза.
– Я не знала до сегодняшнего дня, но…
– Но что?
– Я не могу тебе сказать. Если ты это узнаешь, то только от самой Даклар.
Глава 36
Рубен, Луиза, Понтер и Мэри сидели вокруг стола на кухне. Все, кроме Луизы, ели гамбургеры; перед Луизой стояла тарелка салата.
По-видимому, в мире Понтера было принято есть руками в перчатках. Понтер не любил пользоваться столовыми приборами, и гамбургер оказался приемлемым компромиссом. Он не ел булочку, но пользовался ею, как ухваткой: выдвигал мясо между её половинками и откусывал высунувшуюся часть.
– Стало быть, Понтер, – сказала Луиза, заводя разговор, – вы живёте один? Я имею в виду, в вашем мире.
Понтер покачал головой.
– Нет. Я жил с Адекором.
– Адекор, – повторила Мэри. – Так звали того, с кем вы вместе работали.
– Да, – сказал Понтер. – Но он также мой партнёр.
– В смысле, ваш бизнес-партнёр? – уточнила Мэри.
– Ну, это тоже, я полагаю. Но он также мой «партнёр»; мы это так называем. Мы живём в одном доме.
– А, – сказала Мэри. – Вы соседи.
– Да.
– Вы делите расходы и обязанности.
– Да. И еду, и постель, и…
Мэри обозлилась на себя за то, как подпрыгнуло при этих словах её сердце. Она была знакома со многими геями; просто ей было привычнее, когда они выходили из шкафов[65], а не выпрыгивали из межпространственных порталов.
– Так вы гей! – воскликнула Луиза. – Круто!
– На самом деле дома я был счастливее[66], – ответил Понтер.
– Нет-нет-нет, – сказала Луиза. – Не счастливый. Гей. Гомосексуалист. – Би-ип. – Тот, кто вступает в сексуальные отношения с лицами того же пола: мужчина, который занимается сексом с другими мужчинами, или женщина, которая занимается сексом с другими женщинами.
Понтер выглядел более озадаченно, чем когда бы то ни было раньше.
– Невозможно заниматься сексом с представителем того же пола. Секс – это потенциально репродуктивный акт, который требует участия мужчины и женщины.
– Ну, ладно, секс не в смысле полового акта, – уточнила Луиза, – а в смысле интимного контакта, ну вы знаете – скажем так, нежное соприкасание… гениталий.
– О, – сказал Понтер. – Да. Мы с Адекором это делали.
– Вот это у нас и значит быть гомосексуалистом, – подытожил Рубен. – Когда имеют подобные контакты только с представителями своего пола.
– Только? – удивлённо переспросил Понтер. – В смысле исключительно? Нет-нет-нет. Адекор и я живём вместе, пока Двое Порознь, но когда Двое становятся Одним, мы, конечно же, имели… Лу, как вы это назвали? – нежное соприкосновение гениталий каждый со своей женщиной… ну, в моём случае так было до того, как Класт, моя женщина, умерла.
– Ах, – сказала Мэри. – Вы бисексуал. – Би-ип. – Вы совершаете генитальные контакты как с мужчинами, так и с женщинами.
– Да.
– В вашем мире все такие? – спросила Луиза, вонзая вилку в горку салата. – Бисексуальные?
– Практически. – Понтер моргнул; до него наконец дошло. – Вы хотите сказать, что тут по-другому?
– О да, – кивнул Рубен. – По крайней мере, для большинства людей. То есть, конечно, среди нас есть какое-то количество бисексуалов и геев – гомосексуальных людей. Но подавляющее большинство гетеросексуальны. Это значит, что они вступают в интимную связь лишь с представителями противоположного пола.
– Как скучно, – сказал Понтер.
Луиза захихикала. Потом, успокоившись, спросила:
– И что же, у вас есть дети?
– Две дочери, – ответил Понтер, кивнув. – Жасмель и Мегамег.
– Красивые имена.
Понтер погрустнел, вспомнив, что, скорее всего, никогда больше их не увидит.
Рубен, очевидно, догадался об этом и попытался перевести разговор на менее личную тему.
– Так что это за Двое, которые становятся Одним, которых вы упомянули? О чем это вообще?
– В моём мире мужчины и женщины большую часть времени живут отдельно…
– Бинфорд! – воскликнула Мэри.
– Нет, это не так, – запротестовал Понтер.
– Нет-нет, это не ругательство, – пояснила Мэри. – Это имя человека. Льюис Бинфорд – антрополог, у которого была как раз такая теория: что неандертальские мужчины и женщины на нашей версии Земли жили отдельно друг от друга. Он сделал такой вывод по результатам раскопок в Комб-Греналь во Франции.
– Он был прав, – кивнул Понтер. – Женщины живут в Центрах наших территорий, мужчины – на Окраинах. Но раз в месяц мы, мужчины, приходим в Центр и проводим четыре дня с женщинами; в это время, как мы говорим, «Двое становятся Одним».
– Фи-еста! – воскликнула Луиза, широко улыбаясь.
– Поразительно, – сказала Мэри.
– Это необходимо. Мы не производим еду так, как это делаете вы, поэтому должны держать численность населения под контролем.
Рубен посерьёзнел.
– Так эти «Двое становятся Одним» имеют какое-то отношение к контролю рождаемости?
Понтер кивнул.
– И к этому тоже. Дни встреч утверждаются Верховным Серым Советом – собранием старейшин, нашим руководящим органом – так что обычно Двое становятся Одним, когда женщины неспособны зачать. Но когда приходит время произвести на свет новое поколение, даты сдвигаются, и мы встречаемся с женщинами тогда, когда шансы забеременеть максимальны.
– Господи, – сказала Мэри. – Целая планета на календарном методе. Ватикан будет от вас без ума. Но… но
