— Им нельзя, — поправила меня жрица. — Тебе можно, но осторожно, — чисто по-человечески шутит она.
По-новому гляжу на жрицу. Очень непростая. Многое недоговаривает. А когда поняла, что я читаю мысли, стала их умело сортировать. А вдруг она не та за кого себя выдаёт? Да нет, царица приказала ей помочь. Она, как жрица, в её подчинении. Злого умысла у неё нет. Народ свой знает. Очевидно, избранные, весьма отличаются от общей массы. Не удивлюсь, техническим прогрессом владеет лишь горстка людей. Для остальных всё это, табу. Будет смешно если окажется, что их народ на первобытном уровне. Вроде тех, с кем встретились на верхнем уровне.
— Мы не имеем ничего общего с тем племенем, — презрительно поджимает губы пещерная женщина.
— В мыслях копаешься, — сурово сдвигаю брови.
— Ничего личного, обычная рутинная работа, — отмахивается жрица.
— Я запрещаю! — вспыхиваю я.
— Не запрещай, а научись прятать мысли, — парирует она.
— Как? — растеряно, спрашиваю я.
Она смеётся столь весело, что я мигом таю. Семён улыбается, Светочка с детской непосредственностью прижимается к необычной женщине. Жрица ласково треплет её за волосы.
Стоп. Меня неожиданно осеняет. Не я читаю мысли, она.
— Ничего, научишься, — её озорная мысль впорхнула в моё сознание.
— А я уже размечтался, думал, ещё одним подарком разжился, — капитулирую я.
— Тебе сделали много подарков и этот в тебе есть, просто ещё не освоился. В то же время я бы опасалась иметь столько ценностей. Могут потребовать отдачи. А если не справишься? Кара богов сокрушительна. Всякая искра божья должна раздуваться в яркое пламя. Негодяи те, кто гасит этот дар в самом зачатке, или используют его для низменных потребностей. Но каждому воздадут по заслугам. Хочу сказать по секрету, — жрица прикрывает, в чёрных как космос глазах, горящие искры, — ад есть. Он не здесь, как думаешь ты и тебе подобные. Он наверху, он рядом с вами. Вы ходите по острию ножа. Оступитесь, взлетите прямо в него.
— А, что такое ад? — по-дурацки выпалил я и даже краснею от неловкости. Я такой умный и взрослый, спрашиваю такую юную женщину, хотя и Высшую жрицу Огня, о вещах спорных и большей части мифических.
Улыбка бежит по нефритовой коже, из прикрытых ресницами угольных глаз, вырывается огонь.
— Хочу огорчить тебя, мой юный друг. Конечно я молодая женщина, но лишь относительно своих соплеменников. Время у нас иное и возраст в тысячу лет не является зрелым. А мне, по вашим меркам, чуть более трёхсот. Для вас я, дремучая ведьма, — она вновь смеётся, — но для своих мужчин, конечно девочка. Что насчёт ада, он не похож на картины, что рисуют ваши попы. Это нечто другое, и в тысячу раз страшнее.
— Славно ты покопалась в моих мозгах, — удивляюсь я. Мне очень неприятно.
— Ровно на столько, на сколько мне разрешили это сделать. Закрытых зон у тебя неизмеримо больше, чем открытых окон, — её мысль несколько раздражённая успокаивает меня.
Семён долго молчит, посматривает, как мы пялимся со жрицей друг на друга, иногда улыбаемся, иногда хмуримся. Он понимает, мы ведём беседу, но любопытство его просто раздирает. Наконец он не выдерживает:- Простите, что я вмешиваюсь в ваш разговор. Может, дадите немому вставить слово?
Жрица удивлённо косится на мощного мужчину, перехватывает его мысль, понимает смысл, ещё больше удивляется. Затем проанализировав, догадывается об истинном значении слов, снисходительно улыбается, звонко лает нечто ободряющее.
Я хмыкаю и перевожу фразу пещерной женщины:- Она говорит, ты можешь принять участие в нашей беседе, только по существу темы и формулируй фразы короче.
— Спасибо мамзель, за снисхождение, — Семён фыркает в кулак. — Так мы идём к вам в гости?
На это раз жрица напрямую пускает мысль Семёну:- К сожалению, банкет отменяется, в смысле у людоедов низшей касты. Не будет у них банкета! Я вас не приглашаю. Великий князь пойдёт! — резко выставила ладонь в моём направлении. Пусть он убеждает их, что несъедобный.
— Хорошая шутка, — мысленно говорю я.
— Это не шутка, — жрица поджимает губы. Волосы, искрясь, колыхнулись за плечами.
Ведьма, истинная ведьма. С невольным восхищением смотрю на женщину. Она быть может, не уловила мою мысль, или оставила без внимания, по крайней мере внезапно становится серьёзной.
— Мы вас проводим до выхода на поверхность, — обводит она притихших ребят огненным взглядом.
— Свету с Игорем передам Яне и думаю присоединиться к вам, — с упрямством и вызовом говорит Семён.
— Мысль неверная, — морщится жрица, — но твою храбрость, пусть и глупую, ценю. На Великом князе знак Высших сил. Ему помогут. Тебе нет.
— Она права. Ты лучше пошли за Аскольдом, пусть даст группу охотников, и ждите у лифта. Кстати, подумай, как собрать паутину. Из неё можно изготовить сверхпрочную одежду, щиты, верёвки…
— Паутина является собственностью моего народа, — жёстко замечает жрица.
— Это мой трофей, — мягко урезониваю её я. — Но, в принципе мы обсудим эту тему.
Жрица смолчала, но весь вид выражает недовольство. Она берёт за руки детей и смешно разговаривает, вызывая этим, бурный смех у малышни, ведёт к выходу. Я догадываюсь, она сознательно подыгрывает им, уловив, что их так веселит. В сознание детей не лезет. Наверное, осторожничает, боится нарушить какие-то скрытые механизмы детской психики.
Следуем за ними. У двери она прислушивается к внешним звукам, затем подзывает Семёна и требует, что бы он осторожно приоткрыл дверь.
Из образовавшейся щели потянуло свежестью и сыростью. Я весь напрягся, втягиваю в ноздри воздух. Запах зверья ощутил, но слабо. Видно они разбрелись кто куда и находятся на большом расстоянии.
— Можно выходить.
— Пусть он идёт первым, — распоряжается жрица.
— А у нас принято первой пропускать женщину, а так же, предлагать ей сесть, и снимают у неё одежду, — язвлю я.
— Я тебя не понимаю, — искренне говорит, она и простодушно добавляет, — если его не съедят, можно выходить и нам.
Семён хмыкает, глаза весело блестят. Он снимает с плеча бластер и проворно выскальзывает наружу. Тот час раздаётся рычание, это Семён решает пошутить.
— Дурак, — равнодушно заявляет жрица, закидывая автомат на плечо. Но, что-то мне подсказывает, приглянулся ей этот мужчина.
Мы выходим наружу. Почти стемнело. Над рекой раздаются резкие крики птеродактилей. Из корней чахлых деревьев выползают жирные личинки и зажигают смертоносные огни. Гигантские стрекозы нагло шныряют над головами. Со стороны реки слышатся неясные крики рептилий.
— Весело у вас, — ёжусь я.
— Да уж получше, чем наверху.
— А ты была на поверхности?
— Ещё чего! Мне ещё жить хочется. Там от вашего Солнца мясо с костей сходит, а твари такие, нечета нашим зверюшкам.
— Мне кажется ты, что-то путаешь, это у вас тут игра на выживание.
— Как скажешь, Великий князь, — язвит жрица.
— Не сердись, у каждого своя, правда.
— Делать мне нечего, на глупости обижаться.
— Поговорили.
— Не сердись, у каждого своя правда, — повторяет мою мысль жрица.
В недоумении смотрю на неё. Она глянула на меня и неожиданно весело хохочет.
Семён косится на нас, его свинцовый взгляд больше, чем нужно цепляется за выпуклые формы подземной жительницы. Я усмехаюсь, мой друг попал под влияние неземной красоты.
Жрица повела огненным взором, она чувствует внимание к своей особе. Её это забавляет и ей приятно, но она хмурит лоб и поджимает пухлые губы. Весь вид показывает неприступность и равнодушие. Но разгоревшийся интерес к мужчине с поверхности, от меня не скрыть. Её глаза пылают огнём, даже нефритовая кожа порозовела.
Светочка идёт рядом с ней, что-то воркует под нос. Игорь старается шагать так же крупно как его приёмный отец Семён. Получается не очень, роста не хватает. Я, с бластером наизготовку, иду первым. Жрица этим весьма недовольна, пытается вперёд послать Семёна, считает мне нельзя рисковать, но я посылаю её…. Не получится из меня полководца-стратега, который следует за своей армией, умело прячась за их спинами. По жизни я всегда стараюсь быть первым. В детстве и не только, первым бросался в драку, защищая товарищей, или свои интересы. Первым получал по морде, но и первому, в случае победы, доставались лавры победителя. Так и в институте ломал хребты сложнейшим задачам, но в простых сюжетах бесславно слетал. Не умею сосредотачиваться на незначительном, это мой большой минус. Сам знаю.
Темнеет быстро, словно на небо накатывается грозовая туча. Невольно обращаю взор наверх. Где-то в вышине, загадочно мерцают сталагмиты, совсем как звёзды. Чудно!
Сырость реки заставляет съеживаться. Вечерние звуки, доносящиеся из прибрежных зарослей, вызывают опасения. Мысли рисуют кошмарных рептилий, копошащихся на отмелях. Встречаться с ними, ох как не хочется. Невольно замедляю шаг. Жрица упирается в мою спину. Вопросительно смотрит. Я стыжусь, трусости и поспешно двигаюсь дальше.
