— Похоже, всё! — Рауль огляделся, сделал мне знак, что всё чисто.
Каталина уже спешила ко мне, прилаживая на ходу свою СВД. Я заглянул ради интереса на КПП, но никто в этих развалинах не шевелился.
— Ты в порядке, дорогой? — поравнявшись со мной, Кати опёрлась на моё плечо.
— Не переживай! — успокоил её я, осматривая аварийный вход вниз, в саму шахту.
Рауль встал рядом со мной, зажёг фальшфейер:
— После тебя, Рене!
Двигались мы осторожно, подсвечивая себе путь световыми шахтами и держа руку на спуске автомата. Пахло сыростью, порохом и каким-то странным сладковатым запахом. Глубина первого уровня шахты была всего сотня метров. Стены шахты украшали старые керосиновые лампы, но кое-где всё ешё горел тусклый свет от них. Продвигаясь по коридору, я с интересом изучал стены: многие люди оставляли здесь память о себе: «Медельин-96», «Лола, ты — моя жизнь!», «Viva La Revolucion!» и многое другое. Как будто я увидел что-то невероятно знакомое, хоть я никогда здесь и не бывал.
— Стой! — Рауль поднял руку, и мы замерли, слушая музыку шахты.
В сырых и пустынных казематах шахты мы отчётливо услышали ещё какие-то звуки, помимо капания воды и отзвука глубины шахты. Это были звуки, явно присущие людям: звуки взводимых затворов, еле слышимый шёпот и кашель, тихие шаги. Они послышались у одного из ответвлений основного коридора.
— Так, будьте наготове! — скомандовал я, поднимая ствол FA-MAS.
Мою свободную руку сжала тёплая рука Каталины, но я нервно отдернул её: мол не до романтики сейчас. Кати надула губы, но обижаться сильно не стала. Я шёл впереди всех, и тут из глубины коридора раздался твёрдый и властный голос по-испански:
— Стой, гринго, иначе — стреляем!
— Не стреляйте! — ответил я так же по-испански, — Мне нужен Перес!
— Всем он нужен. В основном, наркокартелю Ортега….
— За них не беспокойтесь! — сказал я, — О них мы позаботились! Они все мертвы!
Немного погодя, голос поинтересовался:
— Зачем тебе он нужен?
— Хочу поговорить с ним, — честно произнёс я, — Мне не нужна его шкура, нужна всего лишь информация!
— Какая информация?
— О Транквиландии.
Голос звонко расхохотался:
— Вот как? Кто ты такой, искатель информации?
— Турист, — коротко представился я, — Я работаю на самого себя!
— Вас там много?
— Достаточно.
— Тогда поступим так, — голос стал ещё твёрже, — Сейчас ты подойдёшь к яме, бросишь в него всё своё оружие и спустишься сам! Если тебе нужна информация, ты так и поступишь! А все твои напарники останутся снаружи! Если они попытаются пойти следом — ты труп, понял, гринго!
— Понял, — кивнул я, — Только ты своим тоже скажи, чтобы не стреляли!
— Время дорого! Решай!
Недолго думая, я расстегнул свою разгрузку и жилетку. Рауль схватил меня за рукав, но я успокоил его:
— Ждите здесь!
Коридор оканчивался узким лазом, ведущим вниз. Подойдя к краю лаза, я поставил винтовку на предохранитель и бросил её вниз. Следом за ним отправилась жилетка с гранатами и «Кольтом» в кобуре.
— Всё? — после нескольких мгновений поинтересовался голос.
— Всё.
— Теперь ты полезай!
Подмигнув Каталине, которая волновалась за меня ещё сильнее, чем я, нащупав ступеньки в лазе, я начал спускаться. Как только моя ступня нащупала землю, я почувствовал тяжёлый ствол на своём плече.
— Не кипешуй, гринго, он же безоружен! — произнёс говоривший со мной голос.
Я огляделся. Помещение, в которое я попал, представляло собой узкую пещеру, размером с две камеры партизан в комендатуре Эсперито. Банда Переса была немногочисленной: всего четыре человека, да и похожи они больше на каких-то измученных шахтёров, чем на опытных бойцов. В руках у каждого был шестизарядная допотопная «Итака М37» — оно может и правильней. Автомат Калашникова гораздо опаснее в таких узких коридорах для самого стрелка, чем на неприятелей: дробью будет гораздо вернее.
— Сюда давай, гринго! — продолжал голос, — Садись!
В дальнем углу пещеры стоял стол, за котором сидел говоривший. Несмотря на то, что пещеру освещал полумрак, я как следует рассмотрел Переса. Лысый бритый череп, два тонких шрама, идущих от правого уха до уголка губ, придающих хищное выражение Пересу. Он сидел за столом и изучал мою винтовку, а на столе, помимо плошки с выгоревшей свечой, лежал револьвер «Хэви Дьюти» 44 калибра и золотой слиток.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Стоящая вещь, гринго! — улыбнулся хищно он, изучая мой FA-MAS, — У нас в Колумбии таких не носят!
— Сейчас разговор не об этом! — прервал его я, — Ты, значит, Перес?
— Я, — Перес перевёл взгляд своих чёрных глаз на меня, — А ты кто такой будешь?
— Меня зовут Рене. Рене Десперо. Мне сказали, что ты знаешь то, чего не знают другие.
— Может, знаю, может нет, — Перес положил оружие на стол передо мной, — Зачем ты ищешь Транквиландию? Ради богатства и славы?
— Нет, — покачал я головой, — Я слово дал своему погибшему другу, что узнаю о ней.
— Вот как, — вновь улыбнулся своим фирменным оскалом Перес, — Кто же тебе сказал, что я знаю о Транквиландии?
— Есть люди. Ты, вроде как, тоже легенда. Местный Робин Гуд, а?
— Много слухов обо мне ходит, — ответил Перес, — Я раздавал деньги бедным, потому что мне они счастья не принесли. А то, что я знаю, может привести к могиле. Особенно о Транквиландии.
— Я уже это понял, — кивнул я, — Человек, который рассказал мне о тебе, уже на том свете!
— Значит ты знаешь, что я не расскажу тебе о Транквиландии просто так?
— Как насчёт того, что я спас твою задницу от мести дона Ортеги? — всплеснул я руками.
— Это не катит, — Перес развалился на своём стуле, — Мы и так уже мертвецы! Посмотри, — он указал на остатки своей банды, — эти ребята уже устали воевать, так что смерть для них будет как заслуженный отпуск.
— Тогда, что тебе конкретно нужно?
Перес оглядел своих ребят, которые сидели на выступах скалы, держа оружие наготове, оглядел своё убежище, и остановив свой взгляд вновь на мне, внезапно перешёл на английский:
— Скажу тебе сразу, гринго: мне надоела эта страна, и я хочу её покинуть! Я хочу пожить, не оглядываясь вечно по сторонам. Достань мне чистый американский паспорт, и я расскажу тебе всё, что знаю о Транквиландии!
— Только и всего? — поднял я брови. Смешно, но меня позабавило не то, что Пересу нужна какая-то формальная бумажка, а то, как о нём отзывались в Герилье. Мол, Робин Гуд, раздаёт богатства бедным и вообще помогает обездоленным. И теперь, выясняется, что этот Робин Гуд хочет бросить всё и смыться в самую капиталистическую страну на свете, где всё решают исключительно деньги. Чем же он лучше того же меня или Санчеза?
— Я знаю, о чём ты думаешь, — продолжал Перес, пытаясь угадать мои мысли, — Сразу тебе скажу, что Эль Греко тебе не поможет. Его свояк весьма криво ставит печати, так что не хочу попасться на таможне! Найди мне нормальный паспорт, и я расскажу тебе обо всём!
— Ладно, я понял! — кивнул я, — Как мне тебя найти?
В ответ Перес протянул мне мобильный телефон:
— В телефонной книжке всего один номер. Набери его, и договоримся о встрече! Но, запомни — мне терять нечего, и у тебя не будет ничего, чем мне можно было угрожать! И поторопись — у меня в этой части страны достаточно врагов! Как бы они не добрались до меня раньше, чем ты с паспортом.
Получив своё оружие назад, я вылез из ямы. Встретив меня на поверхности, Рауль помог мне залезть.
— Ну как там, гринго? — поинтересовался он, хотя по его взгляду я понял, что он всё слышал.
— Кажется, у нас большие проблемы, гринго! — недовольно оповестил я.
Подавление бунта
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Последние сутки стояла невероятно сильная жара: казалось, что проснулись все вулканы мира, и ад наступил на Земле. Я сидел в крепостной башне и ожидал, когда Каталина вернётся назад, с бутылкой чего-нибудь освежающего.
