При этом я делал сознательные ударения на слово «лично».
– У вас ничего не получится, – уверенно высказал он, придя в себя. – Это мой город.
– Еще как получится, – уверенно посмотрел я ему в глаза. – Только тогда каждого кто попадется с характерной татуировкой на запястье, будем ставить к ближайшей стенке и незамедлительно расстреливать. ЧК просто объявит Ночную гильдию вне закона. Тогда не только кровники из горцев, а каждая вами крышуемая проститутка сможет убивать вас безнаказанно, только чтобы не отдавать вам половину своего заработка. И ей ничего за это не будет. Потому что вы станете вне закона вообще. Любого закона. А из города не выйти – он окружен войсками.
Обрисовав эти не радужные для него перспективы, я вынул из планшета и положил на стол постановление «Чрезвычайной королевской комиссии по борьбе с саботажем и пособничеством врагу», в котором были все семь настоящих подписей комиссаров и нужные печати. Но не было даты.
Принесли кофе. Я к нему не притронулся, а Крон свой выпил залпом. И стал читать короткий, но не допускающий двойного толкования текст. Особенно в той его части, где говорилось о запрещении остальным подданным короля и гражданам империи, в том числе и родственникам, предоставлять членам Ночной гильдии «кров, хлеб и воду» под угрозой смертной казни.
Я же играя вертел в пальцах химический карандаш, действуя ему на нервы.
– Могу поставить дату прямо сейчас, – произнес я с доброй улыбкой, когда он прочитал документ об объявлении Ночной гильдии вне закона. – И даже дать вам полчаса форы убраться отсюда. Вы этого хотите?
– Нет. Не хочу, – сказал он после некоторого раздумья. – И по поводу дым – глины скажу, что в армии ее не будет, если вы действительно даете нам карт – бланш на расправу с ее распространителями.
Ага… Успела, значит, Маара с ним переговорить.
– Неофициальный, – кивнул я головой. – Сами понимаете… Не можем мы на такое пойти официально, а вот закрыть глаза на некоторые события… вполне. Но я не услышал ничего про Лося… Ибо покрывая его вы берете таким образом всю ответственность за ночной теракт на себя.
– Заказчика его вам тоже в праздничной обертке с бантиком доставить? – ухмыльнулся Крон.
– Лучше просто покажите нам издали, где он живет и его самого. Дальше мы уже сами как-нибудь. И вообще… ЧК к полиции никакого отношения не имеет, как и военная разведка. Ловить вас за ваши традиционные промыслы им в задачи не ставится. Но если вы патриоты своей страны, то должны во время войны с ними сотрудничать, а то вражеские агенты уже как мыши в амбаре расплодились в ВАШЕМ городе.
– И что мы должны делать? – выдохнул он как навьюченный стирх.
– Об этом с вами отдельно переговорят. И не я. А человек, который покажет вам вот это.
Я положил на стол половинку серебряного кройцера, разрубленного на заводской гильотинке.
– А это будет у вас.
Положил вторую половинку так, чтобы они выглядели целой монетой.
– Выбирайте любой. Когда убедитесь что половинки от одной и той же монеты, то назовите любое число до двадцати. В ответ вам назовут цифру, которая при сложении с вашей составит число двадцать один. Если человек назовет любое другое число – убейте его тут же. Место встречи «Круазанский приют». Вы же его время от времени посещаете? Не думаю, что Маара откажет вам в месте для уединения.
– Спасибо за кофе, – сказал Крон, вставая и забирая половинку кройцера. – Не скажу, что мне приятно было с вами познакомиться. Но полезно.
Есть вербовка! Молодец Молас, как он его просчитал.
– А уж как мне было неприятно ночью применять собственное изделие не по врагам, а по подданным моего короля, – вернул я ему любезную фразу. – Кстати за вами должок за сожженные патроны и извинения за убитого рецкого горца. К тому же мое время бабла стоит нехилого.
Крон коротко кивнул.
После его ухода я потребовал вечернюю газету. Большой заголовок «В городе второй день в криминальных разборках используются армейские пулеметы» расположили на первой странице. Не знаю, кто поработал с редакторами, но смысл статья сводился к тому, что Ночная гильдия по ошибке залезла в мой дом и схлестнулась с моей охраной, которая и применила для обороны пулемет. И итог – один охранник убит, как и четверо нападавших. И прочее бла – бла – бла о том, как с началом войны распоясался в городе криминал. Ничего особенного. Я ждал большего резонанса.
В неприметной с виду дешевой карете в соседнем переулке меня весь вечер ждал помощник Моласа капитан Санеда, которого бросили на контрразведку в Будвице. Простите, на дофронтовую разведку.
Разведка ольмюцкой армии теперь делится на дофтонтовую, фронтовую и зафронтовую разведки. Но по сути это бутафория, так как дофронтовая разведка занимается лазутчиками и шпионами, то есть там, где официальная имперская контрразведка недорабатывала. Причем сделана такая реорганизация управления второго квартирмейстера Моласом безо всякой помпы и шума. Кому не надо – тот не знает. От этого я еще больше зауважал генерала.
Закрыв за собой дверь кареты, я отдал капитану половинку серебряного кройцера и сказал.
– Теперь он твой. Деньгами его не балуй он и так богатый. Если только сам попросит с обоснованием трат.
– Ну, ты, Савва, и кудесник, – восхитился капитан.
Еще бы… Я столько видов шантажа в кино видел, что здешнему разведчику и не снилось никогда. А еще больше про них читал.
– Главное не пережми палку, – ответил я. – Крон неординарный человек и себя очень уважает. И чутье у него звериное. Думаешь легко с такими… У меня вся спина мокрая.
Открыл переднее окошечко и скомандовал кучеру.
– Во Дворец.
– Мда… – произнес капитан, когда копыта застучали по брусчатке. – Получим мы от Моласа по первое число на разборе за то, что сами до такого не догадались.
– Скажи ему, что я тоже не догадался бы, если они сами на меня не напали. И еще это… – я достал лист бумаги и отдал его капитану.
– Что это?
– Разрешение на выдачу двух ручных пулеметов вне очереди. Получишь с завода. Это для твоих групп быстрого реагирования. Еще револьверы компактные большого калибра для скрытого ношения с гражданской одеждой. Вот такие…
Вынул из кармана вороненую машинку, которую неугомонный Гоч все же сваял. Пока, правда, только в одном экземпляре, который я забрал с собой на «стрелку» с главарем ночной гильдии в качестве оружия последнего шанса.
– Уж ты… Какой малыш… и под армейский патрон? – удивленный капитан взял в руки наше новое стрелядло. – Как называется?
Он обратил внимание, что на револьвере не было никаких клейм вообще.
– Гоч – бульдог.
Капитан привычно выщелкнул барабан и крутанул его. Сказал разочарованно.
– Маловато зарядов-то. Всего пять.
– Кому не хватит в короткой уличной перестрелке пяти патронов тому и двенадцать ничем не помогут, – наставительно заявил я сентенцией моего российского ротного, которой он разразился в ответ на солдатские жалобы про малую емкость магазина для ПМ[4]. – Тренируйтесь стрелять каждый день в движении. Тир в штабе хороший.
Карета въехала в дворцовые ворота и приняла в сторону крыла ведомства Онкена.
– Ну что? Пошли сдаваться, – улыбнулся я.
Не часто я бываю так удовлетворен сделанной работой.
* * *
Забегая вперед, скажу, что Ночная гильдия хорошо отработала на местный СМЕРШ[5] до самого конца войны. А после войны умный Крон устроил воровские гастроли по империи и не только. Воровали они редко, но по – крупному используя все наработки, которые освоили на ниве контрразведывательной деятельности. Но в Будвице Ночная гильдия ничего такого не допускала, и полицай – президент регулярно получал очередные чины и ордена за безупречное обеспечение общего благочиния.
Извинения свои Ночная гильдия принесла в виде роскошного венка на похороны Йёссена с покаянной надписью на траурной ленте. Рецкие егеря смотрели на эту братию с венком волками, но я их заранее предупредил, что повода для кровной мести нет. Ошибка вышла, а трупы с обеих сторон. Впрочем, и сами адепты Ночной гильдии предпочли не задерживаться на кладбище.
И еще в тот же вечер по возвращении из Дворца меня ошарашили дома нежданным подарком от Крона. Прямо на дом доставили еще одного серого в яблоках жеребца в пару к трофейному. Упряжь у трофейной коляски под пару заточена.
Дожидавшийся меня в садовой беседке за разговором с моим кучером его старый знакомец – хорошо одетый пожилой берейтор с ипподрома, с поклоном передал от Крона, что моя семья теперь под защитой Ночной гильдии, и я могу уезжать на фронт со спокойным сердцем. И оставил на столе по всем правилам оформленную дарственную на коней и коляску от совсем левого пассажира, что меня реально улыбнуло. Лишний раз понял, что Крон очень умный человек. И комедию в ресторане ломал предо мной вовсе не от дурости, подумал я, смотря в спину берейтору, уезжающего от нас легкой рысью в сгущающиеся сумерки верхом на изумительной красоты рыжей кобыле.
