Но чуток сон солдата, как у матери возле ребенка. Над окопом тонко, как оса, прожужжала шальная пуля, и сразу Новохатько встрепенулся. «Не иначе, як кто-то стрелял», - дошло до сознания, и он нехотя открыл один, потом другой глаз и стал всматриваться в противоположный берег»
Там по- прежнему было спокойно. Лес синим частоколом ринулся вдоль реки, вода изредка рябилась серо-зелеными бугорками волн, а середина ее курилась туманом.
«То мэни почудилось… Подремлю до солничка, а там и покончу щель», - решил Новохатько, подкладывая под голову вещмешок и устраиваясь поудобней.
Но вскоре появились вражеские самолеты-разведчики. Долго и надсадно, как бормашина, ныли они, неторопливо высматривая что-то на земле. И как только ушли на запад, над районом обороны батальона появились тяжелые бомбардировщики.
Земля затряслась и загудела, словно бубен, о который ударяли огромными колотушками. Еж и Новохатько вскочили. Перед окопом появился лейтенант Миронов, лицо спокойное, но бледное.
- Позиция готова? - строго спросил он у Новохатько, который был назначен старшим истребительной группы.
- Трохи ни успилы, товарищ лейтенант, - щурил он заспанные глаза.
И тут же донеслось:
- Танки слева!… Танки слева!…
Артиллеристы выкатывали на опушку леса орудия, собираясь прямой наводкой отразить танковую атаку. В окопах зашевелилась пехота, готовя связки гранат и бутылки с бензином.
- Сколько ни выть, а знать, так и быть, - сказал Еж, чувствуя мелкую дрожь во всем теле. - Как думаешь, Иван, не наделают они из нас котлет? Кобыла с волком тягалась, один хвост да грива осталась.
- Ничего, Юхим, зараз наша артиллерия вдарит, та и мы подсобим трохи.
- А тебе не страшно? Гляну на танк, так бы и влез в землю, как червь.
- Оно-то хто не злякается,- признался Новохатько. - Земля и та пид танком корежится. Попадись пид его ненароком, вин тебе, як зерно на жерновах, перемелет.
Еж и Новохатько высунулись из окопа и стали наблюдать. Снова просвистела пуля. Новохатько пригнулся. Еж взглянул на него, осклабился.
- Ты кому кланяешься? Немцам, что ли? Не та пуля разит, что грозит…
От леса, разворачиваясь вправо, прямо на них ползли танки. Новохатько считал:
- Восемнадцать, - сказал он и вытер со лба пот. - Вот это, брат, штучки… А ты думал, нашему Рыкалову было легче? У него даже окопа плохонького не було. Решил, что остановит танк, и остановил. Железный мужик.
- Если по-русски скроен, - подмигнул ему Еж,- и один в поле воин.
В этот момент разом, как по команде, танки первой линии открыли огонь. В ста метрах от переднего края нашей обороны, где начинался противотанковый ров, взметнулись огненно-черные метелки взрывов.
«Дорогу себе пробивают, - подумал Миронов, не отрывая взгляда от того места, где разорвалось несколько снарядов и обвалились края противотанкового рва.- А потом пойдут за ними автоматчики и выйдут в тыл полку. Тогда все пропало!… Неужели командование не видит опасности?»
У Миронова вмиг созрело решение выдвинуть на фланг пулемет, пропустить танки и, когда пойдут в атаку автоматчики, в упор встретить их огнем. Он вызвал опытных пулеметчиков Ягоденко и Щитова.
Танки уже были не более чем в ста метрах от переднего края нашей обороны. Они прекратили огонь и увеличили скорость. Лязг гусениц, гудение моторов, редкие выстрелы ков второй и третьей линии слились в угрожающий шум. Земля дрожала от страшного гула. А солнце не могло пробить дымное марево, что висело в воздухе.
Еж, пристально вглядываясь в даль, договаривался, что вначале Новохатько даст танкам «закуску», бросая связки гранат, а затем угостит их «выпивкой» - подожжет бутылками с бензином. Новохатько, пригибаясь, направился по ходу сообщения навстречу танку. В памяти его всплыл образ суховатого, подтянутого Рыкалова с болезненно-желтым лицом. «Ему тоже было страшно, как и мне», - мелькнула мысль.
Теперь танк был уже совсем близко. Все слилось в один скрежещущий звук. Новохатько приподнялся, бросил связку гранат и тотчас упал на дно окопа. Раздался оглушительный взрыв, но тут же Новохатько почувствовал, что танк врага продолжает идти на его окоп. Он мигом вскочил, выглянул, и страх охватил его: танк был метрах в двадцати. Он схватил и бросил вторую связку, за ней третью.
Взрывы последовали друг за другом, и вражеский танк остановился. Он попытался рвануться вперед, но перебитая гусеница раскатилась по земле, как оброненная солдатская обмотка. Экипаж танка все еще продолжал борьбу, поливая наши позиции огнем из пулеметов.
Еж подполз к Новохатько.
- Здорово ты его! Дай-ка поднесу ему выпить. - И, взяв две бутылки, Еж пополз по ходу сообщения. Скоро бутылка со звоном ударилась об обтянутый резиновый каток и, как из пульверизатора, разбрызгала бензин. Ефим торопливо бросал одну за другой бутылки и никак не мог попасть в башню или в жалюзи. Наконец он метнул последнюю, и она подожгла танк. Черный столб дыма штопором ввинтился в воздух.
Лейтенант Миронов наблюдал за поединком истребителей танков и твердил: «Молодцы ребята, молодцы!» Артиллерия открыла ураганный огонь по вражеским машинам. Миронов увидел, как в брешь, пробитую танками, устремились автоматчики. Развивая наступление вдоль левого берега, немецкие танки вышли к мосту, во фланг полку Канашова,
«Что же молчат Ягоденко и Щитов?»
Миронов быстро отыскал глазами курганчик, одиноко маячивший на ровном пологом берегу реки. У его подножья копошились двое бойцов. «Жаль, что разбило осколком бинокль». И тут же заговорил тяжелой скороговоркой пулемет. Ошеломленные враги заметались по полю, побежали в беспорядке.
«Хорошо, хорошо, хлопцы!» - радовался Миронов.
Но гитлеровцы не собирались отказываться от выгодного маневра: они твердо решили овладеть «лысым» курганчиком и, выйдя в тыл полка, прижать его к реке. Они открыли бешеный огонь из минометов, и курганчик исчез в огненных разрывах.
«Хорошо, если мои пулеметчики успели подготовить позицию, а если нет?…» - забеспокоился Миронов.
Немецкие минометчики замолчали, и автоматчики вновь пошли в атаку. Вот они уверенно приближаются к курганчику. Пулемет молчит.
Миронов вскочил, бросился к курганчику, стремясь опередить немецких автоматчиков. Он совсем забыл об опасности. Кончились патроны или поврежден пулемет? И тут «максим» снова заговорил короткой скороговоркой - и вдруг смолк.
Лейтенант взбежал на вершину курганчика, В стороне в луже крови лежал первый номер - Ягоденко. У пулемета второй номер - Щитов, - правая рука в предсмертной костенеющей хватке сжала ручку пулемета. По гимнастерке на груди расползались бурые пятна. Он, по-видимому, пытался, но не смог открыть огонь. Пулемет стоял на ровной как стол песчаной площадке. «Неверно выбрали позицию», - с горечью отметил Миронов. Он оттащил в сторону обмякшее тело Щитова и лег за пулемет и тут понял, что более подходящей позиции трудно найти.
Фашистские автоматчики, не ожидая опасности, шли во весь рост, простреливая длинными очередями лежащую впереди местность. Пули звенели о щит пулемета. Осталось всего полторы ленты.
Миронов вынул половину ленты и положил рядом. «Это будет на короткую очередь, а вот этой дам длинную - мощный огневой удар».
Вблизи послышались взрывы вражеских гранат, и тогда Миронов в упор открыл огонь длинной, с рассеиванием по фронту, очередью. Скат, обращенный к нему, покрылся светло-зелеными бугорками трупов. Пулеметная очередь на редкость удачно перерезала атакующую цепь, уничтожив большинство наступавших. Теперь он вставил половину ленты и стал короткими очередями бить по отдельным солдатам и группкам противника. Вражеские солдаты уже больше не решались идти в атаку на пулемет.
Миронов облегченно вздохнул и стал медленно отползать с пулеметом. Вдруг он почувствовал, как горячая волна песка, земли и воздуха ударила в пулемет. Погнуло кожух, пробило осколками. Пулемет вышел из строя. Миронов вынул замок, сунул его в карман и, с трудом превозмогая головокружение, боль в висках, добрался до наблюдательного пункта. Весь оставшийся день и всю ночь страшно болела голова и тошнило.
Утром его навестил Дубров. Миронов чувствовал себя лучше, и боль в голове была уже не так резка, но в ушах продолжало звенеть.
- Удачно обошлось, Саша. Счастливый ты, в сорочке родился. Мина близко разорвалась. Пулемет искорежило, а ты легкой, контузией отделался. Канашов видел твой поединок с немецкими автоматчиками. Да вот даже в дивизионной газете о тебе Ларионов написал, хорошо так. Читаешь, за душу берет, и все как было на самом деле. Будто он с тобой рядом за пулеметом лежал…
Дубров радостно поглядел на товарища и сунул ему газету:
- На почитай!… Аржанцев сказал: «Хочу благодарность Миронову объявить». А Канашов не согласился: «Наградной лист на него пишите».
