Лика в очередной раз удивила меня, когда, собравшись и утерев слёзы, потребовала назвать ей убийц Рона. Мне пришлось взять с неё обещание, что никаких активных действий без согласования со мной она не предпримет. Её задача – только использовать свои связи среди торговцев для установления факта прибытия скупщика Тана в столицу и больше ни-че-го! Я объяснил, что, возможно, Тан является только фактическим исполнителем убийства, а могут быть ещё люди, виновные в смерти Рона, которые при «случайной, внезапной и скоропостижной» смерти Тана останутся безнаказанными. По-моему, Лика меня поняла…
Когда я ехал из торгового дома к ювелиру, её заплаканное лицо ещё долго стояло у меня перед глазами…
Вечером до тёмно-красного мориона я так и не добрался. В особняк прибыл гробовщик и, заикаясь, спросил, где он может снять мерки. Синий Глаз опять сорвался, и мерки чуть не пришлось снимать с самого гробовщика, после того как он обнаружил перед собой взбешённого Стража в боевой трансформации. Когда гробовщик наконец покинул особняк, мне показалось, что заикаться он стал ещё больше.
А потом пришёл в себя О’Тил, чем удивил Хранителя, который ожидал этого только к утру. Как мы ни старались уйти от темы гибели Рона, всё равно пришлось рассказать магу обо всём, что произошло с момента его появления в особняке.
О’Тил хмурился и мрачнел, а когда Хранитель скинул ему образы, запечатлевшие момент гибели Рона, маг схватился за голову и опять потерял сознание.
– Я же говорил, что его нельзя волновать, – заявил возмущённый Хранитель, – ему требуется покой для восстановления организма. Его магический резерв настолько истощился, что он был на грани потери своих магических способностей!
Я пожал плечами и отправился в спальню. Хотя заснуть так и не смог. Перед глазами постоянно мелькали картинки моей гибели и гибели Рона. Вот напасть! Я встал и вышел в зал, где оставил флягу с эликсиром. Неожиданно в полутёмном зале я обнаружил О’Тила, который молча сидел в глубоком кресле с открытой флягой с эликсиром в руке.
– О’Тил! – воскликнул я. – Ты-то что здесь делаешь?! Хранитель и так меня отругал за то, что пришлось рассказать тебе о Роне… Иди спать, тебе надо восстанавливаться. Завтра похороны, потом приём у Леннара – и на базу к Хранителю…
– Вот там и высплюсь, – глухо ответил О’Тил. – Я в норме, Рост, не волнуйся. А спать не могу. И не могу понять, – в голосе мага появилось раздражение, – как я мог допустить гибель Рона? Рост, надо научиться управлять моим даром и всё исправить! – с жаром добавил он.
– Ты знаешь, О’Тил, я не уверен, что это наилучший выход из ситуации. Меня беспокоит опасение, что, возможно, спасая меня, ты как-то повлиял на реальность и эти изменения привели к гибели Рона.
– Ты что?! Рост, я верю, всё получится, надо только быстро восстановиться и провести несколько экспериментов!
– Ты хоть помнишь, – спросил я, – как проявился твой дар?
– Смутно, – покачал головой О’Тил. – Я сижу на земле возле пепла, который, извини, остался от тебя и тусура, Хранитель сказал что-то вроде «Это конец…», и всё завертелось, замелькали картинки из прошлого, и я внезапно почувствовал, что могу изменить события, которые уже произошли… «Это конец… Я не успел даже сделать копию его личности…» – процитировал О’Тил ещё раз слова Хранителя. – Рост, – задумчиво протянул он, – ты думаешь, что слова О’Носа стали своеобразным толчком для активации моего дара?
– Я не знаю, О’Тил, – вздохнул я.
Мы помолчали, потом маг спросил:
– Скажи, Рост, а что означает выражение «эффект бабочки»? И Хранитель, и ты первым делом произнесли эту фразу, когда поняли, что я изменил прошлое…
Я прикинул, как более понятно объяснить магу теорию хаоса, тесно связанную с этим эффектом.
О’Тил, заметив, что я задумался, сказал:
– Простым языком, если можно, на пальцах, Рост. – Первый раз за последнее время подобие улыбки появилось на бледном лице мага. – Вчера Хранитель объяснял мне кое-что о языке Древних, так у меня чуть мозг не закипел.
Я наконец решил, что расскажу О’Тилу.
– В моём мире, О’Тил, есть история, которую назвали «эффектом бабочки» в честь теории хаоса. В соответствии с ней взмах крыльев бабочки на одном материке вызывает стихийные бедствия на другом. Так вот, эта история о человеке, который узнал, что может возвращаться в своё прошлое и изменять его. Но каждый раз от его вмешательства изменялись сама история и судьбы окружающих его людей. И заметь, только в худшую сторону. То погибала его девушка, в которую он был влюблён, то его мать, то и вовсе посторонние люди. В ходе своих исследований человек узнал, что и его отец, и его дед тоже могли изменять прошлое, но их жизни, несмотря на это, закончились трагически. Человек понял, что его дар передаётся по наследству, и с ужасом узнал, что у его матери до него было два мертворождённых ребёнка. Он понимает, что эти дети выросли и начали применять свой дар, а когда поняли, что его использование привело только к бедам, то вернулись в своё прошлое и убили себя в утробе своей матери. И ты знаешь, чем заканчивается история этого человека, имевшего в моём мире дар Перерождающего события?
– Чем? – глухо спросил О’Тил.
– Он возвращается в момент своего рождения и душит себя пуповиной в утробе. Его мать тяжело переживает гибель своего третьего ребёнка. А для человека это стало выходом, ведь мой мир избежал его влияния и близкие ему люди остались живы…
Через несколько минут нашего молчания О’Тил поднялся и тяжело вздохнул:
– Я понял, Рост, что ты хотел мне сказать, пойду попробую немного поспать.
Маг, подволакивая правую ногу, ушёл к себе в спальню.
Сделав несколько глотков эликсира, я последовал его примеру.
А утром меня разбудил Хранитель.
– Рост, – спросил он, – а почему ты рассказал О’Тилу трагический вариант этой истории? Ведь, насколько я понял из твоих воспоминаний, есть нейтральный вариант, где человек просто не встречается с той девушкой, из-за которой всё закрутилось, и позитивный вариант, где человеку удаётся изменить прошлое в лучшую сторону.
– Да, О’Нос, вы правы, – позёвывая, ответил я, – действительно есть три варианта завершения той истории. У меня, скорее всего, сыграла привычка по жизни: надейся на лучшее, но готовься к худшему. Да и гибель Рона не выходит у меня из головы…
– Понятно, – ответил Хранитель, – значит, ты не знаешь, что у матери О’Тила был до него мертворождённый ребёнок?
– Откуда, Хранитель? – поразился я словам О’Носа.
– А О’Тил знает, – сказал Хранитель. – И знаешь, что он сделал ночью?
– Конечно нет, – в ужасе выдохнул я.
– О’Тил вызвал меня и уточнил, могу ли я отключить его сознание в случае чего. Я ответил, что да, – стал рассказывать О’Нос. – Тогда он взял с меня обещание, что я отключу его сознание в случае, если его состояние будет близко к тому, которое было во время активации дара Перерождающего события…
Хранитель замолчал.
– Это его право, – тихо сказал я, – уверен, что такой дар действительно может быть опасным…
Хранитель устало поводил головой в разные стороны, как будто разминая затёкшие мышцы, и исчез. Хмм… Он наше поведение, что ли, перенимает?..
После завтрака в особняк привезли гроб. В полном молчании в окружении Стражей я перенёс в него останки Рона, а через пару часов мы отправились на кладбище.
Ухоженная территория за городом, покрытая прямоугольниками каменных плит и выбитыми на них именами. И посыпанные гравием дорожки, разделяющие кладбище на ровные участки. И никаких деревьев, лавочек-скамеечек и памятников. «Здесь это не принято», – кратко ответил Хранитель на мой немой вопрос.
На похороны собралось неожиданно много людей, и простых, скромно одетых горожан, и дворян, также было много военных и чиновников.
Оказывается, вечером вышел спецвыпуск «Меканских известий», посвящённый гибели героя Ленны и Свободных территорий, участвовавшего в защите столицы от вторжения и трагически погибшего от подлого удара некромантов. Там же, в статье, был призыв ко всем подданным королевства почтить память павшего героя, уведомлялось о месте и времени проведения погребения. «Меканские известия» объявили и о сборе средств на изготовление памятника Рону, который будет установлен на одной из площадей столицы. Леннар же брал на себя треть всех расходов.
Лика, с припухшим от бессонной ночи и слёз лицом, опиралась на руку Пискуна, который, как она раньше говорила, напоминал ей отца, тоже отставного вояку.
Из Кулона прибыли Шило и Костяк, которого я раньше не видел. Действительно, кости и кожа и глубоко запавшие глаза. Мы коротко переговорили, пока собирались люди. Торговец доложил, что работа по скупке организована, а сети на Тана расставлены.
Потом прибыл Литон, представляющий на похоронах короля, и сказал речь о героизме Рона, отдавшего всего себя делу борьбы с некромантами… Лика плакала, люди возмущённо шумели. И в конце концов на кладбище появился ещё один квадратик каменной плиты с именем Рона. Только он всё же отличался от других тем, что я ещё до погребения украдкой впаял в поверхность плиты покорёженную рукоятку Палаша Рона, которую нашёл на месте его гибели…
