неё крошечный кимер: чуть больше, наверное, трёх тысяч лет. Здесь, – он притопнул ногой, – у неё запредельная черта. Там, – и он сделал неопределённую отмашку рукой, – дон Севильяк помогает ей дойти.
– Я бы мог…
– Успеешь ещё, – с нажимом на первое слово и привычным, мягким, но властным голосом Симон остановил Ивана. – Лучше поговорим о переходе в Кап-Тартар.
– Это сложно?
– Пока не знаю. Не знаю, как для тебя.
Не стая воронов…
Симон, приминая толстыми каблуками едва проступившую из земли зелёную траву, некоторое время походил кругами по поляне со слабыми склонами к берегам острова. Иван терпеливо ожидал, что нового о Кап-Тартаре собирается поведать ему Учитель. Впрочем, ему казалось, ничего такого уж особенного или сверхъестественного он не услышит, потому что зрело в нём подозрение либо о каком-то розыгрыше со стороны старших ходоков, либо о некоем шоу, на представление которого, по сердитым словам Сарыя, не стая воронов слеталась…
Последующие события подтвердили лишь второе предположение.
Но всё по порядку.
Тема шоу, но не само оно, стала проясняться с первых слов Симона, когда он, наконец, заговорил.
– Ходокам Кап-Тартар доступен в трёх местах или точках… Временных, конечно. Мы различаем их по дальности во времени. Сейчас мы находимся рядом с ближайшей из них, доступной большинству ходоков твоего настоящего. Это тысяча сто сорок седьмой год до новой эры. Вторая точка, дальняя, находится в пять тысяч двести семьдесят девятом году. Тоже до новой эры, естественно. И третья. Кочующая в интервале семи-восьми лет, начиная с четырёх тысяч триста одиннадцатого года. О последней поговорим после. Вначале о первых двух.
– Откуда такая точность и почему к Кап-Тартару нельзя подойти сразу в поле ходьбы? – поторопился задать вопрос Иван.
– Нам тоже хотелось бы знать. Тем более что некоторым ходокам хотелось бы найти подобную точку поближе к настоящему. Но пока что…
Иван вздрогнул: снизу, от берега к ним поднимался незнакомый ему человек.
– К нам идут, – одними губами перебил он Симона, так как он был в этот момент повёрнут к незнакомцу спиной, и видеть его не мог.
– Кто?
– Не знаю.
Симон резко обернулся.
– А? А-а… – с удивлением протянул он. – Это же Камен.
– Камен?.. Учитель?.. Наш?
– Наш, наш, не чужой.
Сарый смущённо улыбался и подходил к ходокам, будто ступал по ненадёжной тверди под ногами.
– Прибежал всё-таки, – весело приветствовал его Симон. – Я уж думал, что ты напрочь засох. А ты ещё о-го-го!
– Ладно тебе. Причём здесь твоё о-го-го? Одному оставаться не захотелось. Да и интересно, ты же сам говорил, посмотреть, как всё это будет выглядеть, – виновато проговорил Сарый и тут же озаботился: – А те ещё не дошли?
– Как видишь. Да и рановато ещё. Я тут Ване о крамных точках начал рассказывать.
Сарый бросил короткий взгляд на Ивана, стоявшего за спиной Симона и с интересом разглядывающего наряд своего первого Учителя. Он, этот наряд, и сбил его с толку, когда он увидел человека и не признал в неё Сарыя.
Из Фимана Учитель обыкновенно возвращался в изодранной в клочья одежде неясного происхождения – то ли остатки хламиды, то ли длинной рубахи, наподобие носимых когда-то в русских деревнях. И уходил он из комнаты Ивана, как мог заметить её хозяин, в своей повседневной одежде: нормальные рубашка и штаны, оставшиеся и не носимые Иваном и перешедшие, таким образом, словно по наследству, к Учителю.
Сейчас Сарый экипировался в стандартную, как заметил Иван, для ходоков одежду: куртка с капюшоном, серые из толстого материала брюки, утонувшие в высоких голенищах сапог, и даже походный рюкзак горбатился за его плечами. Ничего подобного в доме Ивана не было. Значит, Сарый имеет где-то ещё, во всяком случае, одно место, где хранит экипировку ходока.
Такой его вид не вызвал у Симона удивления или вопросов, отчего Иван сделал вывод, что виденные им начальные и конечные стадии хождения Учителя в Фиман выпадают пока что из представляемой им картины этих походов.
– Ну и досказывай, коль начал, – буркнул Сарый и присел на землю. – Я посижу и тоже послушаю.
– Тебе-то зачем?
– Интересно узнать не то, как ты их понимаешь, а каким образом объясняешь. Тебе что, ты вот можешь использовать две точки. А Ваня все три. И даже… – Сарый резко поднялся. Было видно, что он чем-то взволнован. – Я тут подумал… Ваня ведь может войти и в Хан-Тартар. И даже в тот… нам неведомый вообще, Рам-Тартар! А?
Симон медлил с ответом.
Его ответа ждал не только Сарый, но и Иван.
Не знавшему ещё всего о Кап-Тартаре Толкачёву открывали уже не менее заманчивые и таинственные иные Тартары, которые для его Учителей были недоступны, и знали они о них, наверняка, понаслышке от ходоков прежних времён, с которыми у них пересекались временные отрезки, отведённые врождёнными кимерами.
– Думаю, такая возможность у Вани есть, – наконец сказал Симон. – Но, Камен… – он покривил щекой, – это, сам понимаешь, не наши с тобой заботы, а его самого. Давай пока осилим с ним Кап-Тартар. А во всём остальном, в том числе и с остальными Тартарами, он, надеюсь, разберётся и без нас.
– Да, конечно, – угас Камен и снова медленно опустился на землю, а сев, пробормотал: – Но всё же интересно…
– Вы, дорогие мои Учители, знаете такой вот анекдот? – решил напомнить о себе Иван. – Маленький сын спрашивает отца, как делаются дети. Отец начал ему подробно втолковывать о семядолях и тычинках, яйцеклетках и прочих заумных вещах. Сын послушал его в полном обалдении и спрашивает: «Папа, ты с кем сейчас разговаривал?» Так и вы обо мне, словно меня с вами рядом нет. И это уже второй раз за день. То Манелла с Вами, Симон, косточки мне без меня перемывала, теперь вот вы…
Учители КЕРГИШЕТА по-разному отреагировали на придирку ученика.
– Не обижайся, Ваня, – примирительно сказал Симон. – Мы тут с Каменом о своём…
– Всё-то ему надо знать сразу, – недовольно пробурчал Сарый и повернулся к ним спиной.
Узкие плечи его поникли.
– Да я ничего… вообще, – сдался Иван.
Поведение Сарыя его расстроило. Учитель, наверное, услышал в его словах какую-то грубость или невежливость в свой адрес, а он такого не хотел. Просто его уязвила невнимательность к своей особе, вот он и напомнил им о себе.
– Бестолковщина у нас получается какая-то. Никак не можем начать объяснения… – сокрушённо сказал Симон. – Да и хотелось бы упорядочить эти объяснения. Придумать для того пусть поверхностную, но терминологию. Назрела же необходимость!.. Как думаешь, Камен?
– Вот пусть Ваня этим и займётся, – не оборачиваясь, сварливо отозвался Сарый.
Похоже, он сегодня был настроен саркастически и упражнялся в неуступчивости и противоречии.
– Опять тебя заносит? – возмутился Симон. – Ты, Камен, пошёл бы и погулял по островку, а мы с Ваней поговорим. А то снова с чем-нибудь влезешь. Мы так до дела не дойдём.
– Погулять, погулять… Что я здесь не видел? Нагулялся уже, – так
