что было
ниже. Она видела эмиттеры лазерных лучей на одной стороне камеры и яркие точки на противоположной: лучи проходили сквозь тело Понтера, словно его и не было, по ходу уничтожая, насколько понимала Мэри, любые инородные биомолекулы.
Это заняло несколько минут – Понтер повернулся вокруг себя несколько раз, пока процесс не завершился. Мэри изо всех сил старалась не опускать взгляда. Понтер совершенно не стеснялся. В прошлый раз она видела его голым при тусклом освещении, но сейчас…
Сейчас он был ярко освещён, словно актёр в порнофильме. Почти всё его тело покрывал тонкий светлый волос, брюшные мышцы были крепкими и рельефными, мускулистая грудь была больше, чем у Мэри, а…
Она отвела взгляд; она знала, что не должна пялиться.
Наконец с Понтером закончили. Он вышел из камеры и жестом пригласил в неё Мэри.
И внезапно её сердце подпрыгнуло. Да, ей рассказали о подробностях процедуры деконтаминации, но…
Но ей не приходило в голову, что во время процедуры Понтер будет её видеть. Конечно, она могла просто попросить его отвернуться, но…
Она сделала глубокий вдох. Будучи в Риме, веди себя как римляне…
Мэри расстегнула блузку и засунула её в ту же корзину, что и Понтер. Она сняла с себя чёрные туфли и, после утвердительного кивка Понтера, также положила их в корзину. Потом сняла брюки и…
И осталась в кремовом лифчике и белых трусиках.
Если лазеры могут удалить бактерии и вирусы прямо из-под кожи, то нижнее бельё им наверняка не помешает, но…
Но её нижнее бельё и вся остальная одежда, её сумочка, её чемодан должны быть подвергнуты акустической чистке и облучены интенсивным ультрафиолетовым излучением. Лазеры отлично справлялись с микробами, однако они были недостаточно мощны, чтобы избавиться от гораздо бо́льших по размеру клещей, которые могут прятаться в складках ткани. Как сказал Понтер, после всеобъемлющей чистки все вещи будут им возвращены.
Мэри потянулась за спину и расстегнула лифчик. Она вспомнила, что в колледже проходила карандашный тест[75], но те дни ушли безвозвратно. Её грудь обвисла. Мэри машинально скрестила руки на груди, но была вынуждена опустить их, чтобы снять трусики. Она не могла решить, будет ли приличнее повернуться лицом или спиной – в любом случае взгляду открывалось слишком много плоти не слишком презентабельного вида. В конце концов она развернулась и быстро стянула их, снова выпрямившись так быстро, как смогла.
Понтер по-прежнему смотрел на неё, ободряюще улыбаясь. Если при ярком свете она и показалась ему не такой привлекательной, как в полумраке гостиничного номера, он не подал виду.
Мэри положила трусики в корзину и вошла в камеру, которая начала своё унизительное вращение. Да, она сама смотрела на Понтера, но смотрела, восхищаясь, – в конце концов, он мускулист и прочими достоинствами наделён весьма щедро.
Но она – женщина, стремительно приближающаяся к сорока, с двадцатью совершенно ненужными фунтами жира, чьи лобковые волосы просто кричат о том, что волосы у неё на голове крашеные. Господи, да разве может Понтер восхищаться такой бледной немочью?
Мэри закрыла глаза и стала ждать окончания процедуры. Она не чувствовала ничего: что бы лазеры ни творили у неё внутри, это было совершенно безболезненно.
Наконец всё закончилось. Мэри вышла из кабинки на другую сторону деконтаминационного помещения, и Понтер отвёл её в ещё одну комнату, где они смогли одеться. Он указал на стену, заполненную рядами кубических шкафов с одеждой.
– Примерь из верхнего правого, – сказал он. – Они упорядочены по возрастанию размера; в том самый маленький.
«Самый маленький», – подумала Мэри и немного приободрилась. Похоже, в этом мире ей пришлось бы покупать одежду в детском отделе.
Мэри оделась так быстро, как смогла, и Понтер повёл её к лифту. Она ещё раз поразилась бросающимся в глаза различиям между технологиями глексенов и барастов. Кабина лифта была круглой и управлялась парой педалей в полу. Понтер наступил на одну из них, и кабина начала подниматься. Как это удобно, когда у тебя заняты руки! Однажды Мэри уронила все свои покупки, включая картонку с яйцами, пытаясь нажать на кнопку своего этажа.
Посреди кабины имелись четыре вертикальные штанги, равномерно распределённые по её пространству. Поначалу Мэри приняла их за опорные балки, но она ошиблась. Как только кабина поехала вверх – по-видимому, ей предстояло преодолеть те же два километра, что и на её Земле, – Понтер подошёл к одной из штанг и начал тереться об неё спиной. Это оказались приспособления для чесания – неплохой способ занять время.
Мэри, однако, удивилась круглой форме кабины. Разве такая форма не приводит к вращению кабины внутри шахты?
Понтер кивнул массивной головой.
– Как раз для этого, – перевёл Хак его слова. – Подъёмный механизм встроен в стенки кабины, а не располагается наверху, как в ваших лифтах. Направляющие, по которым движется кабина, немного отклоняются от вертикали и образуют очень растянутую спираль, завитую вокруг шахты. В данном конкретном случае лифт начинает движение дверью на восток, но приезжает наверх, развернувшись на запад.
Мэри также имела возможность рассмотреть поближе то, чем освещалась кабина.
– Боже, – сказала она, присмотревшись, – это что, люциферин?
Стеклянная трубка, заполненная жидкостью, испускавшей зеленовато-голубоватый свет, опоясывала цилиндрическую кабину под самым потолком.
Хак загудел.
– Люциферин, – повторила Мэри. – Вещество, благодаря которому светятся светлячки.
– А, – сказал Понтер, – да, это похожая каталитическая реакция. Это у нас основной способ освещения помещений.
Мэри кивнула. Разумеется, неандертальцы, адаптированные к холодному климату, вряд ли были бы в восторге от ламп накаливания, которые излучают больше тепла, чем света. Люциферин-люциферазная реакция гораздо эффективнее ипочти не производит тепла, только свет.
Лифт продолжал подъём; в зелёно-голубом освещении кожа Понтера приобрела серебристый отлив, и золотисто-карие глаза казались почти жёлтыми. В крыше и полу кабины имелись вентиляционные отверстия, и из них ощутимо дуло; Мэри вздрогнула и обхватила себя руками.
– Прости, – сказал Понтер, заметив её реакцию.
– Ничего, – ответила Мэри. – Я знаю, что вам нравится холод.
– Не в этом дело, – сказал Понтер. – Просто в замкнутых помещениях накапливаются феромоны, а подъём занимает приличное время. Вентиляция для того, чтобы пассажиры не воздействовали друг на друга химически слишком сильно.
Мэри потрясённо покачала головой. Она ещё даже не выбралась из шахты, но уже была ошарашена количеством различий. А ведь она знала, что направляется в другой мир. Мэри снова восхитилась Понтером, который впервые попал на её Землю без всякого предупреждения, но каким-то образом умудрился не сойти при этом с ума.
Наконец, лифт достиг поверхности, и двери кабины открылись. Даже это делалось непривычным для Мэри способом: дверь, которая
