И сдадим его Руслану. И начнем колоть. В смысле, раскалывать.
– Нормально, – кивнул в ответ Сенчин. – За преступлением должно следовать наказание. Не помню, кто сказал. А завтра к вечеру ты мне нужен здесь, – начальственным тоном добавил он.
– К вечеру? – с серьезным видом уточнил Строганов.
– Да. Днем у нас заседание «большой двадцатки», – усмехнулся Сенчин.
– Да ладно? – несколько фамильярно удивился Арсений.
– Вот те и ладно, – нахмурился Сенчин. – Двадцать самых важных людей нашей страны.
– И вы!
– И я, разумеется. – Он демократично пожал нам руки. – Все, шагом марш вершить правосудие! Все факты вам предоставили.
И он, резко развернувшись, пошел обратно в подземелье.
Понедельник, 22:40
Морозец был совсем легкий, но задувал ветер, крутя снежные вихри прямо в лицо, отчего на улице было неуютно. Но комфортнее, чем в этих фантастических подземных чертогах, где мы только что побывали. Если бы я сам не видел все это своими глазами, то принял бы за выдумки желтой прессы или создателей сериалов. А что меня поразило наравне с голограммами и компьютерными системами для определения будущего – это теории Строганова. В самом деле! Бредовые идеи, с которыми он носился, оказались правдой! Ну, пусть и наполовину.
Тем временем предсказатель Строганов, подпрыгивая на утоптанном уже снегу, вызванивал Руслана и Василия.
Неужели я мог так ошибиться в человеке? – думал я, кутаясь от ветра и разглядывая светящиеся окна КПП. Мне казалось, что психопат, маньяк непременно выдал бы себя какой-нибудь странностью… Помнится, наш приятель Джонни Гартнер, будучи специалистом по физиогномике, рассказывал о тонкостях этой науки. Зверь, сидящий внутри маньяка, должен был проявиться и в его облике. Я вспоминал Василия… черт его знает… Всегда думаешь о людях лучшее.
– Потому что ты людей судишь по себе, – вторгся в мои мысли новоиспеченный агент спецслужбы. Закончив телефонные переговоры и щурясь от вьюги, он внимательно разглядывал меня. – Вася сейчас приедет. Руслан будет ждать нас в отделении. Все-таки, доктор, ты был прав. Насчет иллюзорной игры…
Но Строганов не дал мне возможности вспомнить про какую-то игру.
– Все это было ожидаемо, – он принял боксерскую стойку и начал кружить вокруг меня. – Я тебе говорил, что мы видим лишь коготь монстра? А теперь мы вытащили его наружу! А ты мне не верил!
Я уклонился от удара в челюсть.
– Но знаешь, что сейчас мне не дает покоя?
Я вздохнул и перестал вертеться вслед за этим беспокойным.
– Во всей этой музыкальной композиции, – он замер с поднятыми руками, – есть одна фальшивая нота. Понимаешь? Но я не могу ее вычислить! Прокручиваю всю эту историю, все события, как видео! И не пойму, где я ошибся… – и он вновь запрыгал, нанося мне легкие удары по корпусу.
Я стал замерзать. И стал раздражаться на Строганова – он почему-то не был расстроен из-за Василия. Словом, я тоже принял стойку и стукнул его в плечо. Арсений издал радостный вопль, и я тут же пожалел о своем необдуманном поступке.
– Единственное, что я не видел сам… и не слышал… – атакуя меня со всех сторон, вещал этот Мухаммед Али. – Это когда Вася… продавал мужику… Бочкаревскую тачку… расскажи-ка мне еще раз… что там было…
– Брейк! – гаркнул я, начиная уставать и защищаясь от апперкота. – Да ничего особенного там не было. Я же тебе рассказывал.
И я поведал историю с самого начала. Упомянув и про собаку, и про то, что Вася сымпровизировал и представил меня как еще одного покупателя. И про мужика, который вроде бы заинтересовался машиной…
– Мужик мне, кстати, показался вначале знакомым… – вспомнил я. – Но это мне часто кажется… Мерещатся пациенты или их родственники…
– Какие пациенты? – вдруг заорал Строганов. – Ты видел его здесь, в Тьме! А ну-ка, вспоминай! Кто он?! – и он угрожающе занес надо мной кулак.
Я демонстративно отвернулся от него и попытался сосредоточиться. В поле моего зрения попали часовые, курившие на крыльце КПП. Взгляд мой задержался на их форменной одежде…
– О! – на меня тут же снизошло озарение. – Охранник! Это был охранник с представления Блинова.
– Филиас? – обрадовался Арсений. – Или Лёнчик?
– Нет, не телохранители суперстара. Это один из мужиков, которые сцену охраняли! Он как раз напротив меня стоял! – Я поразился собственной памяти.
– We are the champions – my friend! – тут же запел Арсений.
– Ты думаешь, что это имеет значение? – засомневался я. – А при чем тут…
– Да при том! – оборвал он песню. – Теперь все встало на свои места. Мне все ясно! Эврика! – заорал он. Военные у КПП уже не курили, но не уходили внутрь и с любопытством разглядывали нас.
Подъехало такси. Вася, приоткрыв окно, вежливо поздоровался:
– Здрасте вам! А я уж думаю, что же это мои городские? Ночью спать, что ли, собираются? И тут вы звоните, типа приезжай! У меня аж отлегло! Ну чё? На охоту? Или в бардачное?
Я сжал зубы. Мне не давал покоя вопрос: он или не он? А Строганов беззаботно запрыгнул на переднее сиденье. После чего врубил музыку.
– Чтоб не подслушивали нас! – пояснил он.
Ага, так я и поверил… По дороге я пытался подавить свои эмоции, но тщетно. Я вспоминал совет самурая про дождь и суету, но, увы, и это не помогало. Строганов между тем вел с подозреваемым в убийствах какие-то дурацкие разговоры. Кажется, они беседовали о власти.
– Я же человек маленький, – неторопливо рассуждал наш водитель. – Власть, она там! – Он кивнул, указывая подбородком за окно. Там, во тьме, бушевала настоящая метель. – Что ей до меня? На кой я ей сдался? Даже если я против её, то и чё? Меня она не волнует… ее и не видать… пока по заднице не стукнет. Лишь бы жить не мешала, – озвучил свою позицию Вася.
– Что скажешь, доктор? – вдруг поинтересовался у меня Арсений с улыбкой.
– «Маленький человек». Червяков или Башмачкин, – хмыкнул я, вспоминая литературных героев. – Так все думают.
– Приехали! – сказал Вася.
– Да, повезло властям, что люди не думают! – заявил Строганов, потягиваясь. – А мы вот, Вася, о тебе заботимся! Власть тебя не знает, как ты сказал, и ей на тебя наплевать. Поэтому тебя хотят принести в жертву… этому, как его? Молот?
– Может, молох? – поправил я этого философа.
– Ага. Чувак с рогами. Уничтожал детей, – согласился Арсений. – Вот тебя и собираются… отдать на растерзание, – с усмешкой закончил он. – Никто и не заметит. И не придет на помощь. Кроме нас.
Мы с Васей с недоумением уставились на него.
– Как говорит моя соседка, если ты не интересуешься политикой, то она рано или поздно заинтересуется тобой, – вылезая из машины, сообщил Арсений и, распевая Бутусова, пошел к отделению. – …И если есть те, кто приходят к тебе, найдутся и те, кто придет за тобой, – перекрикивал он завывания ветра.
Руслан ждал нас у себя в кабинете. Он курил, пил кофе и заполнял какие-то бумаги. Причем все одновременно. На лице его не было ни раздражения, ни злости, а
