— А если нет?
— Тогда придется бежать. Но я уже говорил — это не очень хорошая идея, потому что бежать надо далеко.
— Ну и что? На свете много мест, где о нас никто не узнает.
— Я тоже так думаю. Поэтому ты не должна переживать.
— А кто переживает? — нахмурилась я.
Мы поднялись на веранду, и я сразу поняла: что-то не так. Навстречу нам вышли Толик и Максим. Толик замер перед Резо, а Максим обошел его сбоку и сказал спокойно и даже доброжелательно:
— Резо, отдай «пушку» и сядь вот здесь. — Он кивнул на кресло и обернулся ко мне:
— А ты иди к Папе.
Самое забавное, что обыскать меня никто не догадался, даже сумку не отобрали, а в ней, между прочим, лежал пистолет Скобелева. Я испуганно покопалась в мыслях парней. Дело касалось меня, а отнюдь не Резо. Об убийстве Чумы еще не знали, по крайней мере, эти двое. Повода для паники я не видела и поэтому в кабинет Папы вошла спокойно.
И увидела Дока. Он, ссутулясь, сидел в кресле и прятал глаза. Черт, вот так сюрприз! Одно хорошо, кроме Толи и Максима, охраны в доме нет, это внушало определенные надежды.
— Привет, Док, — вздохнула я, притворяться уже не было смысла. Он ничего не ответил, да мне и не нужно было.
Папа стоял у окна. Он повернулся и одарил меня взглядом, от которого захотелось присесть и вообще стать меньше ростом. Его взгляд мне совсем не понравился, и я как-то не смогла убедить себя, будто это добрый знак. Мысли Папы мне и вовсе не нравились.
— Странные вещи рассказывает твой Леонид Андреевич, — сказал Папа и покачал головой.
— Он чокнутый, — пожала я плечами. — Вечно возится с психами, так и самому недолго свихнуться.
— Возможно… Только выходит, что он прав. Я тут целый месяц голову ломал, что за чудеса творятся. Ни одного слова еще не сказано, а там, где не надо, о моих планах уже знают. Много людей из-за этого невинно пострадали.
— Насчет невинно — вы зря, — сказала я с усмешкой и села напротив Дока, хотя мне сесть не предлагали.
— Ну, с Резо все понятно, дело молодое, — вздохнул Папа, продолжая меня разглядывать. — А все остальное ловко, ничего не скажешь.
Папа меня сейчас не очень интересовал, я смотрела на Дока. Он хмурился и разглядывал пол.
— Док, ты дурень, — хмыкнула я. — Думаешь, он позволит тебе увезти меня отсюда? Как бы не так. Папа умный, он рисковать не станет. Меня просто пристрелят. Тебя скорее всего тоже. И ты не будешь приходить ко мне в палату, держать за руку и неспешно беседовать. И еще, Док: мы были друзьями и никогда не были любовниками. Даже если бы ты был нормальным мужиком, все равно ничего бы не изменилось. Ты был мне другом, братом, но никогда возлюбленным… Ты дурак, Док, дурак и сукин сын.
— Возможно… Я поверил тебе, я бросил все и пошел за тобой, когда ты позвала, а ты спуталась с каким-то… Господи, как это глупо. Я даже подумать не мог…
— Я тоже не могла, но так бывает. Наши препирательства неинтересны Папе, но я вот что хочу сказать: ты предал меня не потому, что спасал человечество от монстра, а потому, что я предпочла тебе другого. Ревность, Док, обида и оскорбленное самолюбие. И ничего больше.
«Отойди в сторону от Папы, да и от Дока будь подальше», — вдруг возникла мысль в моем мозгу. Черт знает, почему я так подумала, но, повернувшись к Папе, спросила:
— Можно, я глотну воды?
Он кивнул, а я сделала пару шагов в сторону журнального столика, на котором стояли бутылка боржоми и стакан.
Я не успела сделать ни одного глотка, дверь распахнулась, и вошел Резо. Как всегда спокойный и сосредоточенный, в руках он держал пистолет. Папа, увидев его, покачал головой.
— Не дури, — сказал он с искренним сочувствием, вздохнул и добавил:
— Не ожидал от тебя…
Резо заметно поскучнел.
— Не будешь же ты в меня стрелять? — усмехнулся Папа и был уверен, что нет, а вот и напрасно. Резо тоже вздохнул.
— На самом-то деле я бы хотел договориться. Я мог бы закрыть вас в кладовке, не в обиду вам будет сказано, и мы бы уехали.
— Ерунда, Резо. Куда ты с ней поедешь? Ты хороший парень, а она сумасшедшая. Просто сумасшедшая и ничего больше. Даже собака не кусает хозяина, а она… В ней нет ни благодарности, ни любви, ничего…
Эти речи мне не понравились, нечего забивать голову моему парню, я подняла с пола свою сумку и достала пистолет.
— Мы что-нибудь решим сегодня? — спросила я Папу.
— Она не умеет стрелять, — влез Док.
— Не беспокойся, на таком расстоянии не промажу. Мы хотели бы уйти. Честно. Вы нас больше не увидите.
— Резо, — игнорируя меня, начал Папа. И тут до меня дошло, что он тянет время.
— Черт, этот гад вызвал ребят. Они могут явиться в любую минуту.
— Не верь ей, Резо, — нахмурился Папа и сделал шаг, начисто забыв о том, что его мысли не являются для меня секретом. Он сделал шаг, а я выстрелила.
Папа странно дернулся и вроде бы удивился, не веря в происходящее. Шагнул ко мне и вдруг рухнул лицом на ковер. Я вздрогнула и попятилась, в этот момент за спиной что-то упало. Обернувшись, я увидела Дока, он лежал рядом с креслом. Резо стоял и поглядывал на него.
— Что ты сделал? — крикнула я.
— По башке ему стукнул. Пусть отдохнет немного. От него одни неприятности.
Резо тщательно протер носовым платком свой пистолет и вложил его в ладонь Папы. Оружие, из которого я застрелила Папу, тоже вытер и вложил в ладонь Дока. Посмотрел и сказал:
— Сойдет.
— Кого ты хочешь обмануть? — удивилась я.
— Не знаю. Пошли отсюда.
Далеко уйти мы не смогли. Только вошли в гараж, как возле ворот остановилась машина: огромный «Форд» с боковой дверью, из него появились четверо ребят и направились к калитке.
«Не успеем», — подумал Резо, а мне сказал:
— Давай в сад. Спрячься там, если что, уходи через соседний участок, ты ведь пролезешь.
Я, конечно, пролезу, а вот Резо нет. Другого выхода, кроме калитки, не было, а там сейчас ребята.
Резо легонько подтолкнул меня в спину, а сам скрылся в доме. Я же, не искушая судьбу, пролезла между прутьями в соседский сад и залегла в траве. Однако надолго меня не хватило, в доме началась стрельба, а я, забыв про мудрую поговорку: «Сиди и не высовывайся», бросилась к веранде. Пользы от меня, конечно, никакой, скорее вред, но с умными мыслями я сегодня не дружу.
Понятия не имею, что я стала бы делать в доме, но тут на веранде появился Резо. Один и с автоматом в руках. Я бросилась к нему со всех ног.
— По-моему, я поступил не совсем честно, — вздохнул Резо, имея в виду Папиных ребят. — Но уж очень хотелось еще разок увидеть тебя.
Ребята вошли в дом, уверенные, что ничего опасного их здесь не ждет, и очередь из автомата застала их врасплох. Я заглянула в кухню: Толя с пробитой головой лежал в кладовке и рядом с ним Максим.
— Уходим? — спросила я.
— Конечно. Если у тебя нет других планов.
— Ну их к черту, эти планы!
Мы направились к выходу, и вдруг у меня пошел мороз по коже. Я не видела его, но хорошо чувствовала. Как он смог очнуться так быстро, не знаю, но сейчас Док стоял в дверях и целился в Резо, а я с ужасом поняла, что ничего не успею… Я могу закричать, возможно, толкнуть Резо, но это его не спасет.
Я шагнула вперед, оказавшись между ним и дверью, выстрел грохнул одновременно с моим шагом, и меня швырнуло на грудь Резо, швырнуло с такой чудовищной силой, что в первое мгновение я не почувствовала ничего, кроме удивления. Левой рукой подхватывая меня, Резо выстрелил, Док упал в коридор, и я перестала его слышать, а потом чужие мысли меня уже не занимали, страшная боль в груди сбила дыхание, лишая разума. Резо отшвырнул автомат, испуганно вцепился в меня обеими руками, не соображая, что делает.
— Подожди, — произнес он самую нелепую фразу в мире. — Пожалуйста…
Он положил меня на пол, схватил со стола полотенце, сунул его мне под кофту, исходя дрожью и стиснув зубы от отчаяния.
«Господи, как глупо, — подумала я, глядя в его глаза. — Господи, пожалуйста, прости меня…»
Он сжал мою руку, а я испугалась, попробовала приподняться, не смогла, он помог мне, сунув ладонь под голову, и я сказала:
— Уходи. Потом вызовешь мне «Скорую». Выстрелы слышали… сюда придут. — Язык сделался неповоротливым, в горле что-то булькнуло, а я взвыла от отчаяния, поняв, что никуда он не уйдет. — Ну пожалуйста… — из последних сил попросила я. — Уходи, придурок, я не хочу, чтобы тебя убили.
— Молчи, тебе нельзя говорить. — Он достал из кармана сотовый и стал звонить в «Скорую», я хотела крикнуть: «Убирайся к черту», но вместо крика получился хрип, и я почувствовала во рту вкус крови. Кровь была на ладони Резо, я сжала его руку и закрыла глаза.
«В луже собственной крови, за минуту до смерти, я узнаю смысл жизни. Полное дерьмо…»
Я, должно быть, с кем-то разговаривала. У меня не было тела, но кто-то задавал вопросы, и я отвечала. Подолгу о чем-то рассказывала. Наверное, я умерла, как же иначе? А все эти разговоры… Кто знает, может быть, так и должно быть?
