— Не в этом дело. Просто она совсем чужая. Понимаешь?
— Конечно, — кивнула я. — Она такая несчастная… очень-очень.
— Почему?
— Потому что с ней произошла ужасная вещь, — подумав, ответила я со вздохом. — Она мне не рассказывала, но я все равно знаю. Мне даже кажется иногда, что я все это видела. Они вошли втроем… Нет, сначала один… и ударил ее, и разбилось зеркало, я видела осколки, а потом вошли те двое… Я помню их лица… Как ты думаешь, я все это видела?
— Что, Варя?
— То, что они с ней сделали? Или она мне все-таки рассказала?
— Там в подвале было трое мужчин?
— В подвале? Какой подвал? Вовсе нет, это было давно… разбилось зеркало. Это было в моей квартире. Она жила в ней.
— А ты?
— И я, наверное, тоже. Они ее расспрашивали о каком-то священнике… да-да, священнике, а она так страшно кричала… Я ничем не могла ей помочь… А потом взяла и убежала. Ужасно, да? Я ее бросила, и она за это терпеть меня не может. И запирает в шкаф. Ужасно глупо запирать человека в шкаф, ты не находишь? А вчера она так разозлилась… Она сказала, что видела того парня.
— Кого? — не понял Клим.
— Того, который вошел первым. Она очень испугалась и сказала, что никуда меня не отпустит, потому что они рядом.
Я поднялась с травы и отряхнула подол.
Мы пошли по аллее, тихо и неспешно разговаривая, минут через двадцать я забеспокоилась и сказала:
— Мне пора. Мы увидимся? Мне всегда грустно, когда тебя нет.
Максим, услышав последнюю фразу, ухмыльнулся и даже подмигнул Климу. Но тот этого вовсе не заметил.
— Я люблю тебя, — сказала я и пошла по аллее. А он остался стоять. Правильно, между прочим, сделал: потащись он за мной, и такая классная сцена была бы испорчена.
Рано утром кто-то заскребся в мою дверь.
«Черт», — подумала я, потому что этот кто-то отвлек меня от создания суперсценария для двух актеров. Я пребывала в расслабленном состоянии, более того, даже заплакала, одновременно чувствуя себя и героиней, и зрительницей. Неожиданный визит вызвал во мне волну протеста.
— Да! — без намека на гостеприимство крикнула я, ожидая, что войдет Док. Нет, еще хуже. На пороге стоял Резо и чрезвычайно ласково мне улыбался.
— Ты? — удивилась я. — Уже выздоровел?
— Да, — кивнул он.
— А как нога?
— Отлично.
— Неужели совсем не болит? — Я нахмурилась, а Резо забеспокоился и посмотрел на принтер, но все-таки ответил:
— Совсем.
— Я думала, ты еще хотя бы неделю будешь отлеживаться, — проворчала я. — Ладно, заходи и закрой дверь.
Он прошел, сел в кресло, вздохнул очень жалостливо и начал:
— На самом-то деле я считал, что обязан выйти пораньше.
— Это почему?
— Ну… я думаю, никто не выполнит работу лучше меня. Максим — никудышный охранник.
— Вот оно что.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Отлично. А в чем дело?
Он вздохнул еще жалостливее и стал прятать от меня глаза.
— А… Ты имеешь в виду подвал? Толик сказал, что я теперь вовсе чокнутая? И ты притащился. Лучше б лечил ногу.
— Она не болит.
— Надо же… Выходит, мы опять вместе: ты и я. Не вздумай путаться у меня под ногами. Понял?
Он посмотрел на потолок, потом на свои руки, потом опять на потолок и кивнул.
— Тогда иди.
Он пошел к двери, я его окликнула:
— Эй! На самом деле я очень рада, что ты вернулся. — Резо только-только начал улыбаться, а я добавила:
— Бегать ты сможешь?
— Бегать? — Улыбка сползла с его физиономии.
— Ну… у тебя же нога и все такое…
— Ты говорила, что будешь навещать меня.
— Наверное, забыла. Много дел, знаешь ли…
— Ты сбросила его нарочно.
— Нет, зря ты так думаешь. Иди и береги ногу.
В ближайшие дни в парке я не появлялась, зато встретила Клима возле гастронома. Вне всякого сомнения, он меня поджидал. К Папе в гости запросто не зайдешь, Клим узнал мой обычный распорядок дня и заявился сюда.
В этот раз я не стала делать вид, что не узнала его. Резо при виде Клима сделал физиономию кирпичом, при этом просто горел желанием поскандалить.
— Здравствуй, Варя, — сказал Клим, выходя из машины, и принялся шарить по моему лицу взглядом, пытаясь в нем что-то отыскать.
— Здравствуйте, — потупив глаза, ответила я и кивнула Резо. Он отошел ровно на три шага и замер с очень драчливым видом.
— Ты опять с Резо? — спросил Клим, не зная, что сказать.
— Да. Он поправился. Вы в магазин? Пойдемте вместе.
— Нет. Я жду здесь знакомого.
— Вот оно что…
Пауза. Климу хотелось встряхнуть меня за плечи и крикнуть: «Варя, посмотри, пожалуйста, это ведь я, ты меня узнаешь? Неужели ты совсем ничего не помнишь?» Конечно, я ничего не помнила.
— Мне надо идти, — сказала я виновато.
— Да… — Клим пожал плечами, сел в машину и через пару секунд исчез за углом.
— Ну и чего ты вылупился? — спросила я у Резо.
— Ты притворяешься, — сурово сказал он.
— Тебя не спрашивают. И вообще, не смей вмешиваться в мои дела, а тем более критиковать меня. Ты охранник и только-то.
Я разозлилась не на шутку и стала прикидывать: может, вновь на время лишить Резо трудоспособности. Будто прочитав мои мысли, он насторожился и обиженно засопел.
На следующий день я отправилась в парк, Клим мог приехать, а мог и не явиться, но все равно уже в два часа я сидела на скамейке, отправив Резо под липы на приличное расстояние.
— Только попробуй открыть рот или показаться, когда тебя не просят, — прошипела я и даже топнула ногой. Потом надела шляпу и раскрыла книгу.
Я считала, если Клим и появится, то где-то через час. Однако очень скоро он уже шел по аллее. Увидел меня издали и ускорил шаг.
— Привет, — подняла я голову от книги. — Я нашла свою шляпу (все это время я периодически теряла ее и вновь находила).
— Она тебе очень идет. Ты в ней такая красивая. — Он сел рядом и взял меня за руку. Вещь прямо-таки невероятная, Клим страдал. — Что ты читаешь? — спросил он и взял книгу из моих рук.
— Не знаю. Стихи.
— Ты любишь стихи?
— По-моему, читать стихи довольно скучное занятие. Но мой доктор говорит, я обязательно должна учить стихи. Это укрепляет память. Я не понимаю, что он имеет в виду, он вообще довольно сумасшедший. Но она тоже так считает, и я учу… Знаешь, она опять видела человека, того, который разбил зеркало. Она очень боится, потому что они совсем рядом.
— Ты тоже боишься?
— Я? Не знаю… Я не могу их вспомнить. Иногда я думаю, что вспомнила, но это не так. Они делали с ней ужасные вещи… Она говорит, я была там и поэтому сошла с ума. Чепуха, правда? На самом деле это она сошла с ума, ведь меня они не трогали. Я просто стояла и смотрела. Я знаю, так было, но ничего не помню.
Клим молчал, держа меня за руку и глядя прямо перед собой. Эти дни он провел в поисках, но искал не Монаха, как я надеялась, а пытался побольше разузнать обо мне. Особого труда это не составило. И вчера он уже точно знал: я та самая Варвара Салтыкова, случайная подружка Монаха, к которой он, Клим, три года назад послал своих ребят. Когда сомнений на этот счет не осталось, он почувствовал, что земля уходит из-под ног, и впервые задумался о том, что мир устроен непросто, и судьба — не пустое слово. После этого открытия он сидел в своей машине часа полтора, пялился в темноту за окном и всерьез подумывал застрелиться (вот этого я бы ему не советовала, доброхоты и так найдутся). К утру глупые мысли его оставили, но он был подавлен, растерян и смертельно боялся. Сейчас, сидя на скамейке рядом со мной, он принял решение. И я не сомневалась, что задуманное он выполнит.
— У тебя рука холодная, — сказал Клим. — Ты не озябла?
— Нет. Будет дождь. Сегодня непременно будет дождь.
Мы пошли по аллее, а Резо пристроился сзади и награждал Клима такими мыслями, что я не выдержала и рявкнула:
— Прекрати сейчас же!
Клим удивленно посмотрел на меня, потом на Резо.
— Почему ты рассердилась?
— Пусть не смеет думать о тебе гадости.
— Ты знаешь, что он думает?
— Конечно. Это совсем нетрудно. Он считает, что ты не должен держать меня за руку, потому что я сошла с ума, а виноват в этом ты. Что за глупость, скажи на милость? Он ужасный дурачок и врун, к тому же я ему никогда не верю.
Услышав такое, Резо демонстративно приблизился и заявил:
— Папа велел быть к обеду. Нам еще полчаса добираться домой.
— Слышишь, что болтает этот сумасшедший? — засмеялась я, но пошла за своим охранником.
Клим посадил меня в машину и сказал:
— Смотри больше не теряй свою шляпу. Она мне нравится.
— Поцелуй меня, пожалуйста, — попросила я, он поцеловал и улыбнулся, а нам вдруг стало горько: и ему, и мне.
Дверца захлопнулась, Резо полетел как сумасшедший, а я заявила:
— Посмей сказать хоть словечко…
Вечером мы с Доком гуляли в саду.
— Чего ты добиваешься? — начал приставать он. С каждым днем Док нервничал все больше и больше и теперь здорово смахивал на психа. Я вздохнула.
