ближе, окинул ее липким взглядом и спросил:
– Это ж какими судьбами к нам такую красу занесло? Никак, ты заблудилась? Так мы поможем, дорогу подскажем.
Он глянул на своих воинов.
– Верно я говорю, мужики? А ты нас взамен тоже ласкою одаришь… а?
«Ох, и приласкала бы я тебя, морда карасья…»
Царевна хмуро оглядела всадников и с удовлетворением заметила, как они задергались, не увидев в глазах одинокой путницы страха.
– С тобой разговор держать я не намерена, отребье рыбье.
Голос Марьи был сер и скучен.
– Ах ты, лярва!
Всадник с искаженным от гнева лицом замахнулся рукою для удара, да только так и не успел притронуться к царевне. Ибо стоило ей повести рукой, взывая к Окияну-Морю, как вода, повинуясь воле царевны, поднялась вверх по ногам и бокам стоящей в грязной луже лошади, затекая прямо в рот ее словоохотливому хозяину. Мужик, схватившись за горло, дико закашлялся, захрипел и свалился с седла в грязь, где захлебнулся, дико извиваясь и дергаясь.
– Ну, есть еще тут охотники до меня?
Царевна грозно обвела взглядом воинов.
– Ч-чего тебе, ведьма?
Один из воинов в задних рядах, с ужасом глядя на мертвого товарища, в страхе закусил губу.
– Ведите меня к Советнику.
Сказ третий
Смертушка
По полям и весям, в городах и здесяИ в былом и в яви, песни распевая,Широко шагает, жатву собираетВолею, не волей, смертушке – раздолье…
Глава восьмая
Про богатыря, Лихо да любовь с прощанием
– Скорее! Скорее! Пустите, пропустите их! Немедля!
Взволнованные, хриплые возгласы Дадона Марья услышала еще у дверей залы. А вскоре и своими очами увидела, как старый царь, пытаясь спешно подняться с трона, призывно машет руками, завлекая их.
– Идите! Идите! Мои хорошие, мои славные! Идите скорее!
Он рассмеялся и, тут же закашлявшись, прикрикнул на прислужника-писаря.
– Да закрой ты уже это поганое окно, дурень!
Тот, вздрогнув, тут же принялся оправдываться:
– Так ведь закрыто, Царь-батюшка!
– Так распорядись, чтоб законопатили! Чего телком[25] встал?
– Это сделаем, это мы сию минку…
Писарь со всех ног бросился из залы, а царь недовольно проскрипел:
– Закрыто у него… Вас всех закрыть надобно…
Затем он вновь перевел взор на Марью и расплылся в улыбке, стоило той остановиться напротив.
– Марья! Кудесница моя! Вернулась! Воротилась! – Дадон мелко покусал иссохшие, бескровные губы. – Принесла? Добыла?
– Добыла.
Наследная царевна спокойно кивнула, и царь, судорожно дернувшись, хлопнул в ладоши и ликующе расхохотался.
– Вот ведь раз! Ах! Вот ведь! Так покажи, покажи мне его скорее, прошу! Не томи старика!
Марья взглянула на Ивана, и тот открыл принесенный с собою ларец. Комнату тут же озарили яркие переливы багрово-золотых всполохов.
– Вот оно! Во-о-от… Давай сюда, скорее! Давай!
Дадон протянул дрожащие руки к ларю, но Марья покачала головой, и царевич, точно заправский скоморох, тут же с усмешкой захлопнул крышку. В зале, казалось, разом наступила кромешная тьма.
– Э нет, государь. С этим мы повременим покамест.
На уста царевны легла мягкая улыбка, но сама она оставалась серьезной и настороженной. Ведь сейчас, в сей решающий миг, Марья вовсе не уверена была в том, что Дадон станет держать свое слово. И лишь одно успокаивало ее – не было в триедином мире стороны более к Окияну-Морю близкой, чем Белокаменный Град Лукоморья. А потому, в случае чего, царевна была уверена, что сумеет убедить государя поступить честь по чести.
– Для начала слово свое выполни. Помнишь ведь наш уговор? Перо за свободу Баюна?
– Помню, помню! Как не помнить… – Дадон, казалось, почти не слыша ее, не отрывал лихорадочно блестящего взгляда от закрытого ларца.
– Во-о-от! Вот он! – запустив узловатые пальцы в длинный рукав кафтана, он вытянул на свет ключ на длинной тонкой цепочке. – Ключик от Баюновой свободы. Всегда при мне…
* * *
Вскоре они уже спускались от повозки по кривой к растущему у Лукоморья дубу, и Дадон, семенящий первым, не переставал нетерпеливо причитать:
– Скорее, быстрее. Негоже котика заставлять ждать…
– Столько лет ждал и еще подождет.
Водяной хмыкнул, с сомнением глядя, как царь, путаясь в подоле тяжелого мехового кафтана, тяжело стучит посохом по земле.
– Ты лучше не спеши так, государь, да гляди не споткнись. А то и сам убьешься, и нас подставишь…
Он вдруг замолчал и буркнул в бороду:
– Хотя…
Марья покосилась на него с усмешкой, догадавшись, что имел в виду царь вод. Теперь, когда они знали, где ключ, Дадон был им, в общем-то, без надобности. Конечно, случись что, две дюжины сопровождавших их ратников вряд ли бы стали сиднем сидеть в сторонке. Но здесь, у самой воды, они, конечно, морской царевне были не помеха.
Впрочем, опасения Водяного были напрасными. Дадон, воодушевленный скорой наградой, даже ни разу не споткнулся, и вскоре все они благополучно спустились к истерзанному цепью дубу.
– Зачем пришел? Пленитель, – из кроны тут же раздалось грозное шипение. – Опять про то, как молодость вернуть, выспрашивать? Так подходи… Шепну тебе на ушко…
– Не дождешься, погань… – Дадон, замерев на почтительном расстоянии от дуба, рассмеялся. – Не нужен ты мне боле. А пришел я нынче затем, чтоб тебе свободу даровать. Чтоб шел на все четыре стороны. Так что говаривал бы ты со мной поласковее, а то как бы не передумал…
– Свободу?
В голосе кота, казалось, удивление смешалось с надеждою, и Марье на миг стало жалко эту несчастную нечисть.
– Свободу, свободу, не ослышался ты…
– Хмр… Добыла, значит, – кот мягко спрыгнул с ветвей на землю, вперив взгляд желтого глаза на Марью. – Перо Жар-птицы чудесной.
– Добыла. А ты, Баюн, не передумал?
– Не передумал…
– Свободу за совет. Таков уговор был.
– Таков.
Марья кивнула, и Иван по ее взгляду протянул царю Лукоморья ларец. Дадон, с благоговением приняв ларь, весь аж затрясся, и тут же прижал его к груди, точно родное дитя:
– Ну, вот и славно. Вот и дивно. Спасибо тебе, царевна, уж услужила так услужила! Век твоей помощи не забуду. Слово даю. Один ведь я, судьба наследником не одарила, паскуда такая. Думал, уж так и помру, царство стервятники расхватают… А нынче ты, царевна, мне, почитай, жизнь вторую из Дивен-Града привезла.
– Освободи кота, Дадон, и мы в расчете, – Марья, которую передернуло от слов царя, кивнула на Баюна, но тот покачал головой.
– Э нет, царевна. Котик этот на меня давно зуб точит. Так что извиняй, сам я к нему и близко не подойду. Тебе ключик отдам. А дальше уж сама. Да только обожди, прошу, не спеши. Погоди, пока я куда подальше уберусь.
Сорвав цепочку с рукава, Дадон швырнул Марье ключи и поспешил прочь.
– Ну что ж, вот она, твоя свобода.
Царевна, не глядя боле на государя, повернулась к коту, и тот, как завороженный глядя на ключ, встрепенулся и принялся бродить туда-сюда.
– Ну же, ну же… Открывай, быстрее…. Освобождай… быстрее… быстрее…
– Сперва совет, – Водяной скрестил на груди руки.
– Сперва свобода, – Баюн, прекратив выхаживать, резко уселся. – Таков уговор был.
– А ну как мы твой ключик заветный в море утопим? – царь вод усмехнулся.
– Не
