Долгая и упорная борьба не принесла Хаосу желанной победы. Окончательно избавиться от Порядка он не смог, но ему удалось подчинить себе несколько слоёв, превратив их в демонические крепости. Оттуда началось постоянное вмешательство в процесс возникновения и развития жизни на Земле, до неузнаваемости искажая планетарные законы, с помощью которых здесь создавалась органика.
Ядовитые щупальца зла исподволь проникали в миры Порядка, отравляя пространство, оказывая влияние на формирование живых существ. Это Хаос породил борьбу за существование, утвердив естественный отбор, при котором выживает сильнейший. Ведь всякое страдание, любая боль и мука излучаются в Земное пространство, а из него и в другие слои. Любые человеческие эмоции, чувства, душевные волнения не могут, родившись, бесследно исчезнуть. Излучения злобы, ненависти, алчности, похоти достигают демонических слоёв, восполняя убыль жизненных сил их обитателей. Но этих излучений едва хватает демонам. А вот излучения страданий и боли, называемые гаввах, способны насыщать гигантские толпы созданий Тьмы. Гаввах – это пища для Мрака, его жизненные силы, его наслаждение и отрада…
Подмяв под себя законы природы, Хаос исказил их до неузнаваемости, чтобы породить и приумножить страдания людей. На Земле воцарилась смерть, поскольку теперь только так стало возможно покинуть реальность. Вслед за этим появилось и взаимопожирание, ставшее неодолимым препятствием на пути всеобщего братства. Другие слои Шаданакара тоже не смогли избежать демонического вмешательства. Особенно те, через которые пролегал путь человеческих сущностей, хоть раз воплотившихся в земной жизни. Лишь немногие застревали в Зыби после физической смерти. Другие же блуждали по бесчисленным слоям в поисках покоя, когда находя его, когда нет. Потому-то Манин и не мог встретиться со многими умершими, кого знал в реальном мире. Ведь ему, ещё живущему, была доступна только Зыбь, через которую пролегал рубеж, разделяющий слои Света и Тьмы.
Большинство захваченных слоёв Хаос превратил в миры возмездия, где царствуют демоны, питающиеся страданиями мучеников. И не оставлял попыток проникнуть в ту малую часть Шаданакара, доставшуюся смертным. То один, то другой Мрак лез сюда утолить дьявольский голод и всевозрастающий аппетит своих приспешников. Вот и Гидон позарился на большущий кусок гавваха, оттого и пролил столько крови… Ведь физическое кровопускание имеет особое значение. Когда из тела человека или животного вытекает кровь, она выделяет жгучее излучение немыслимой силы, особенно мощное в самые первые мгновения. Вот почему демоны жаждут не столько обычной смерти живых существ или загробного страдания их душ, сколько именно кровопролития. Ни один массовый конфликт, теракт, а тем более война, в истории человечества не происходили без наущений Мрака. Эти кровопийцы всегда рядом, чтобы испить до дна чашу людских страданий, не пролив ни капли. А кровавые жертвоприношения в некоторых древних культах питали собою вовсе не воображаемых богов, а вполне реальных демонов.
В этом-то и был главный замысел Гидона: превращение всех людей в жертвы. И что мог противопоставить им Павел?
Чего боятся демоны, он теперь хорошо себе представлял. Каждый Мрак, побеждённый им в Поединке, проваливался в слой, где вообще нет времени. Пространственных измерений там сколь угодно много, но без единого временного измерения это дыра во Времени, причём обладающая движением внутри. Настоящая тюрьма для демонов, царство тёмной вечности, или, если хотите, Небытие…
Хоровое песнопение смолкло, свет, исходящий от священника, померк и отступил, собрался вокруг его фигуры золотым ореолом.
– Здравствуйте, батюшка, – сдержанно поприветствовал Павел и снизу вверх заглянул в светлые глаза служителя, жадно впитывая льющееся из них тепло.
– И тебе доброго здравия, сын мой, – он помог Манину подняться на ноги. – Вижу, бой предстоит тебе нешуточный. Смело встал ты перед лицом смертельной опасности. Даже готов принести себя в жертву. – Это не звучало, как вопрос, потому Паша промолчал. Если сейчас перед ним какое-нибудь сверхсущество, или просто проницательный человек, он и так всё знает и понимает. Но тот спросил: – Что не даёт тебе позвать на помощь?
Священник задал тот же вопрос, который только что мучил самого Павла. Похоже, он собирается помочь Стражу сделать правильный выбор. Что ж, теперь, по крайней мере, не придётся искать ответ самому.
– Кого звать? Да и зачем? Чтобы люди, которые мне дороги, ушли со мной в Небытие?
– А ты не думал, что тоже дорог этим людям? И скольким ещё? Собственно, почему только ты? А как же мир, в котором они существуют? Хочешь лишить их возможности постоять за него, побороться за своё будущее? Почему решаешь один за всех? Кто дал тебе такое право?
Он вроде бы спрашивал, но в каждом вопросе ясно слышался очевидный ответ. Что может сделать одиночка против огромной армии? Только погибнуть, сражаясь. И что дальше? А дальше демоны свободно потекут через Границу, хлынут в Упорядоченное, быстро заполнив его до краёв, вдоволь безнаказанно наслаждаясь кровопусканиями. Пока разбухший нечеловеческой ненавистью мир Порядка не лопнет, словно вскрытый гнойник, расплёскивая вонючую жижу.
Паша видел нечто подобное, когда на город обрушилось наводнение, и знал, на что способна стихия. Он тогда вместе с товарищами спасал людей, снимая их с заборов и крыш, вытаскивая из окон и разбитых машин. Многим удалось помочь. Но вот сошла вода, и открывшаяся картина разрушений с бесчисленными трупами повергла в ужас. А это лишь наводнение. Можно представить, что произойдёт, когда прорвётся Мрак, жаждущий гавваха. Всё просто: люди перестанут существовать, а их мир исчезнет.
Участь Марса его не прельщала. Что делать, чтобы не допустить подобного?
– Надо поднять на борьбу всех, кто не желает подобного исхода, – словно вторя его мыслям, продолжал священник. – Всех, кто готов сражаться за Порядок плечом к плечу с его Стражем.
Наверное, так будет правильно. В конце концов, это не только его мир, но и всех, кто в нём живёт. Пусть поборются за место под солнцем. Не делить же его с демонами. Как говаривал Спартак, лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Да и если драться сообща, шансы на победу сильно вырастут…
Отогнав последние сомнения, Павел решительно вскинул голову:
– Ладно, батюшка, убедили. Что нужно делать?
Священник поднял руку, резко сжал кулак, словно хватая назойливого комара. Но вместо насекомого его ладонь поймала толстую верёвку, нижний конец которой касался пола, а верхний утопал в темноте церковного свода.
– Держи, Страж, – протянул её Паше. – Ударь в набат и призови тех, кто пожелает противостоять злу.
– Вы кто? – вдруг вырвалось у Манина. Не успел он удивиться собственному неуместному любопытству, как задал ещё более нелепый с его точки зрения вопрос: – Бог?..
Батюшка с лукавым прищуром весело глянул на Павла. Тот думал, что над ним посмеются, но священник ответил:
– Нет, что ты. Я просто заблудший грешник, который пытается вернуться к Свету и помогает делать это другим. Хоть сам знаю лишь то, как не сорваться во Тьму. Из личного опыта… Возьми верёвку-то.
На ощупь канат казался гибким и прочным. Он раскачивался, тихо поскрипывая, и хранил тепло руки священнослужителя. Оторвав от него взгляд, Манин увидел, что стоит посреди вспаханного поля. Храм с его мудрым настоятелем растворился, но верёвка по-прежнему была зажата в ладони. Только теперь её нижний конец чертил замысловатые узоры на земле, верхний же поднимался высоко в небо и терялся в облаках, подсвеченных багровой зарёй.
Павел обернулся. За полосой Ничейной Земли волновалось тёмное море вражеского войска. Стоявший впереди всех предводитель демонов был готов пронзить Стража злыми красными молниями, которые поминутно вырывались из его глазниц.
– Так ты готов сражаться, Клещ?! – пророкотал он леденящим душу голосом, сковывая Полосу могильной стужей.
Балбес, или Люцифер, тоже бесследно исчез. Похоже, он отпустил Гидона, оставив наедине со Стражем Порядка.
Наедине? Хм, смешно. Паша обвёл взглядом беспокойно шевелящуюся неровную толпу демонов. Улыбнулся и качнул верёвку.
Та поддалась легко. Тихий скрип сменился раздавшимся сверху колокольным звоном. Он разлетелся мгновенно во все стороны и накрыл обе Полосы. Казалось, гудят сами небеса. Демоны едва не попадали, придавленные к земле звуком.
– Давай-ка вместе, – раздался рядом голос Оксаны, и её тёплая ладошка нежно обхватила Пашины пальцы на верёвке.
Их взгляды встретились. Ясные глаза девушки лучились радостью и неописуемым восторгом, позволяя понимать её чувства без лишних слов. Одетая в лёгкий доспех, с торчащей над плечом рукоятью катаны, она готова была отдать жизнь за Павла. Не ту её мизерную часть, что проводит человек в Упорядоченном, а всю, без остатка. То истинное бытие энергетической сущности, или бессмертной души, называйте как угодно. И он почувствовал, что, не задумываясь, умрёт ради Ксюхи, если потребуется.
