По тому, как жадно загорелись глаза патрона, я догадался, что предложил больше, чем он ожидал.
— У меня в галере уже есть немного груза, — вспомнил Лоренцо Ардисонио.
— Оставишь на хранение на моем складе, — предложил я. — Не бойся, старое тряпье даже моих солдат не заинтересует,
— Не совсем старое… — начал было распускать хвост патрон, но сразу осекся, убедив меня, что я с ним не ошибся.
— До вечера разгрузишься, а утром начнешь погрузку, — сказал я. — Могу прислать в помощь людей, но им придется заплатить.
— Сколько? — спросил он.
— Как договоришься, — ответил я.
Я составил контракт, в котором оговорил все нюансы, в том числе указал своих наследников. Денег у меня становилось все больше. Надо было как-то подстраховаться. У меня все чаще появлялось предчувствие, что вскоре придется улепетывать налегке. В Каталонской компании опять началось брожение. Пока тихое, незаметное, но я его чувствовал. Беренгер Рокафорт поверил в свою исключительность и начал позволять себе много лишнего. Касалось это в первую очередь женщин. Ладно бы пленных. Такое бы простили. Но командир полез на жен и наложниц своих подчиненных. Кто-то попытался отстоять свою честь и погиб от рук Беренгера Рокафорта и его младшего брата. Их дядя в расправе не участвовал, потому что зимой умер от простуды. Точнее, простудился, а каталонский лекарь, пустив слишком много крови, доделал остальное. Есть три сферы, в которые командиру не советуется лезть, — деньги, семья, религия. Тебе отдали тела — ими и командуй. Беренгер Рокафорт забыл, наверное, как сам был солдатом и что для него было свято тогда.
37
Лоренцо Ардисонио успевал сделать рейс за три недели, так что за три месяца, что я пробыл в Потидее, мы оба неплохо заработали. Венецианец даже начал поговаривать, что пора завести новую галеру, больше и шире, которая берет примерно сто пятьдесят тонн груза. Я посоветовал ему подождать с покупкой. Добычи становилось все меньше и меньше. Крестьяне и помещики бросали земли и убегали в Фессалонику, Христополь или Серры. На восток нам теперь пути не было. По приказу императора Андроника за зиму и начало весны была сооружена стена от моря до горы. Ее, конечно, можно было разрушить, но по ту сторону стены накапливались ромейские войска под командованием нашего бывшего сослуживца Беренгера де Ареноса. Воевать с ним без особой надобности каталонцы не хотели.
Вернувшись из очередного рейда почти без добычи, Беренгер Рокафорт пригласил меня на беседу. Из свиты при разговоре присутствовал только его младший брат Гилберт, участие в разговоре которого свелось лишь к нескольким восклицаниям, эмоциональным и искренним. Как и большинство глуповатых людей, он был честен и смел. Пожалуй, на этом его достоинства и заканчивались. Всё остальное время он пил красное вино часто и мелкими глотками, по-птичьи. Зато старший брат долго и нудно жаловался на малую добычу и неблагодарных подчиненных, которые опять начали роптать.
— Вот заберу преданных мне и перейду служить царю Болгарии! Тогда узнают, как хорошо им было под моим командованием! — пригрозил он. — Феодор Святослав обещает мне в жены свою дочь и титул главнокомандующего его войсками!
Если всё так просто, почему до сих пор не ушел?!
Словно отвечая на незаданный мной вслух вопрос, Беренгер Рокафорт сообщил:
— Надо захватить Фессалонику. Там много добычи, есть и генуэзский квартал.
Теперь понятно, какой калым он должен заплатить за невесту и титул главнокомандующего. Второй город Ромейской империи стоит руки царевны.
— Фессалонику не так-то просто будет взять, — предупредил я. — Ее стены выдержали осады более крупных армий.
— Мы разбивали армии, которые были намного больше нас. Справимся и с Фессалоникой, — самоуверенно заявил командир Каталонской компании. — Продуктами на несколько месяцев мы запаслись, так что пора осаждать город.
Теперь понятно, зачем я был ему нужен. Что ж, я тоже оказался не в убытке. Если захватим Фессалонику, то там я уж точно построю новый корабль на полученные от грабежа деньги.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мне надо несколько дней, чтобы заготовить детали требюшетов, — сказал я.
На самом деле мне надо было дождаться Лоренцо Ардисонио и отдать ему на реализацию скопившиеся товары. Все-таки большую их часть я купил.
— Заготавливай, — разрешил командир. — Все равно придется подождать, когда соберутся все отряды. Турки сейчас чуть ли не на границе с болгарами, хотя я их предупреждал, чтобы к соседям не совались.
Лоренцо Ардисонио прибыл через пять дней. Я отдал ему последнюю партию груза и предложил купить в том числе и на мои деньги побольше продовольствия, особенно вина, и привезти к Фессалонике. Не думаю, что мы захватим ее быстро. По крайней мере, отряд осадных орудий под моим командованием спешить не будет.
В Фессалонике догадались о наших намерениях или ромейские лазутчики, которые наверняка есть в Каталонской компании, предупредили. Не удивлюсь, если узнаю, что стучит кто-нибудь из бойцов моего отряда. Городские стены и башни были подремонтированы, горки заготовленных для метания камней были выше зубцов, над кострами висели котлы с оливковым маслом и водой, а защитники были хорошо экипированы. На стенах много генуэзских арбалетчиков. Их легко отличить по шлемам, чем-то напоминавшим каски, которые были у немцев во Вторую мировую войну. В рукопашной генуэзцы слабоваты, зато метко стрелять из арбалетов умеют, о чем каталонцы знают не понаслышке. О штурме слету Беренгер Рокафорт даже не заикнулся. Не только простые солдаты, но и его свита не поперлась бы на верную гибель.
— Сделай пролом в любом месте, — приказал мне командир Каталонской компании. — Тогда мы им покажем!
И мы принялись делать этот пролом. Работали все десять катапульт и три требюшета. Стреляли редко, потому что не хватало боеприпасов. Почти всех захваченных ранее крестьян продали купцам, а ни каталонцы, ни турки добывать для нас камни не желали. Приходилось самим этим заниматься. День рубим камни, деть мечем их в городские стены. Пока добываем новую партию боеприпасов, ромеи успевают отремонтировать разрушенное. Почти месяц ушел на то, чтобы пробить пролом во внешней стене, более низкой и узкой.
Мы придвинули осадные орудия ближе к городу, чтобы доставать до внутренней стены. Я приказал вырыть ров и сделать вал перед нашей позицией. Заниматься этим пришлось «артиллеристам». Как только я обратился за помощью к Беренгеру Рокафорту, командир на меня наорал:
— На кой черт тебе нужны этот ров?! Кого ты боишься?! Этих трусливых шакалов, которые прячутся за высокими стенами?!
Пришлось приостановить строительство защитных сооружений и возобновить стрельбу. Велась она ни шатко, ни валко. В Каталонской компании уже начался ропот. Всем надоело сидеть без дела, то есть, без добычи. Далеко уходить нельзя было, а рядом все обобрали до нитки. Заканчивались и продовольствие. Запасов оказалось не так много, как думал Беренгер Рокафорт. Он, видимо, считал только бойцов, а про семьи забыл. Лоренцо Ардисонио и другие купцы постоянно подвозили еду и вино, но на многотысячную ораву этого не хватало. Цены начали расти. Вместе с ними росло недовольство командиром.
В конце августа в Каталонскую компанию вернулись Рамон Мунтанер и Гарсия де Паласин — один из рыцарей Беренгера де Энтензы. Прибыли они на двух галерах вместе с отрядом французских наемников под командованием адмирала Тибо де Сепоя, состоявших на службе у Роберта Анжуйского, недавно сменившего на неаполитанском троне своего отца Карла Анжуйского. Адмиралу было лет сорок. Холеное лицо с тонким носом выбрито, но оставлены усы, которые, видимо, начинают входить в моду. Одет в приталенный, вышитый золотом, темно-коричневый кафтан и длинные чулки из алой тонкой шелковой материи. Такое впечатление, что прибыл на бал, а не воевать. Мне показалось, что Тибо де Сепой — паркетный адмирал, специалист по решению невоенных проблем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Беренгер Рокафорт сразу невзлюбил его. На пиру француза и Гарсию де Паласина посадили с сержантами, ниже Аклана. Оба гостя проглотили оскорбление. Всем своим видом адмирал Тибо де Сепой показывал, как рад находиться в наших рядах, даже рыцарем среди сержантов. Я тоже был на пиру. Сидел «высоко» — рядом с Гилбертом Рокафортом, который занимал место справа от старшего брата. Это говорило о том, что я очень нужен братьям. Слева от командира Каталонской компании расположился Рамон Мунтанер. Собственно говоря, я пришел послушать, за каким чертом он вернулся?! Неужели плохо лизал инфанту Фернандо?! А Гарсии де Паласину жизнь, что ли, надоела?! Надеется, что его защитит Тибо де Сепой с его-то отрядом в сотню человек?! Что-то здесь было не так. Судя по нервному подергиванию ноздрей у Беренгера Рокафорта, командиру Каталонской компании тоже не все понятно.
