припахивали по графику на сутки по линии уголовного розыска, чередуя их с инспекторами «угла» для облегчения тяжкой жизни последних. Этот колбасник, как называли в милицейской среде гладких обэхэсэсников, был юн, тощ и очкаст. Несмотря на свою вызывающую неказистость, борец с расхитителями социалистической собственности был напыщен и своей исключительности не скрывал. Что ж, это тоже свойственно почти всем бэхам. Может быть, именно поэтому все остальные милицейские службы часто относятся к ним без особой симпатии.
Труп главврача лежал на полу его же кабинета между столом и ближним окном. По всему судя, лежал он там с ночи или с позднего вечера, так как трупное окоченение уже наступило. На волосистой части головы покойника была рана, которую он вполне мог заполучить, упав и ударившись о батарею. Несколько смущал натюрморт на столе, который включал в себя недопитую бутылку коньяка и початую коробку шоколадных конфет с порезанным на блюдце лимоном. Главное, что стаканов на столе было два. Два обычных тонкостенных стакана с заметными потожировыми отпечатками на них. Несколькими минутами позже из городского УВД подъехали ответственный и старший опер УР. Городской ответственный добросовестно переписал всех присутствующих.
Я не стал подобно бэху путаться под ногами у двух экспертов и следователя прокуратуры. Обеспечив следака двумя понятыми из числа персонала станции, я удалился в приемную к заплаканной секретарше. Аккуратно воспользовавшись ее растерянностью и слезливыми переживаниями, я, не жидясь, отсыпал из пачки со слоном чаю в заварочник и залил его кипятком.
В холодильнике приемной нашлись колбаса и сыр, из которых теперь уже бесхозная секретарша по моему наущению безропотно настрогала мне бутербродов. После беспокойных суток мне очень хотелось есть. Заодно, пользуясь случаем и халявой, я решил угостить Аллу Викторовну. Но дожидаться, пока согласно прописанной процедуре мадам Стрельникова вынет градусник из задницы покойника и надиктует следаку свое экспертное мнение, я не стал. Уж очень манили бутерброды. Минут пятнадцать я без помех напитывал свой молодой организм и сочувственно кивал горестно всхлипывающей секретарше. Время от времени я тактично побуждал ее еще подрезать убывающих белков, жиров и углеводов.
Из кабинета покойного выскочил бэхээсник и резво направился ко мне.
— Молодой человек, товарищ подполковник распорядился, чтобы вы организовали машину. Вот направление, тело осмотрено, его можно увозить. Он, наивно сверкая очечками, протянул мне бумажку. Молодой, рьяный колбасник и даже мундирчик на нем еще не обмялся. Скорее всего, он совсем свежий новобранец, цену себе уже знающий, но общению еще не обученный. — Вы документ-то возьмите! — он настырно совал мне в руки свою бумажку.
Эвон, как! Меня аж передернуло. Вот ведь суки неблагодарные, ты им только палец дай, а уж они всю руку оттяпают и еще на шею взлезут. Ну, Косинцев, ну, паскуда хитрожопая! Распорядился он, видишь ли. Нашел крайнего.
Замполит, он и в Африке замполит, самое бессовестное и бесполезное животное в природе. И этот салабон туда же. Белая кость, голубая кровь… По инструкции медтранспорт станции, а так же любые продуктовые и пассажирские автомобили задействовать для перевозки трупов нельзя.
Организовать машину, это значит, мне сейчас надо идти на дорогу и превышать свои служебные полномочия. Тормознуть грузовую машину не фокус, а вот зашугивать водителя и принуждать его к погрузке трупа, это уж хрен вам ребята! Да и зачем мне эта факультативная погрузка-выгрузка жмура на территории чужого района, да еще в мое давно уже личное время? На хрена мне оно надо?!
— Вы что-то перепутали, юноша! Подполковник никак не мог отдать мне такого распоряжения. С ноля часов сегодняшнего дня моя командировка в Волжском РОВД закончилась. О чем есть соответствующая отметка. С почти искренним сочувствием я глядел в глаза защитника соцэкономики.
— А кто же тогда обеспечит транспорт и доставку трупа? — беспомощно удивился колбасный придурок.
Было видно, что очкарик даже не помышлял об участии собственной персоны в этом ответственном процессе. Надо было быстрее сваливать, иначе скандал со вздорным замполитом мне точно обеспечен. С другой стороны, Косинцев мне нет никто, а на то, чтобы отравлять мне жизнь, у меня есть свое собственное начальство.
— Ну не знаю, это товарищ Косинцев сегодня ответственный по РОВД, вот пусть он и думает, а я не имею права, поскольку уже девять часов, как отпущен на родину, — я и не думал брать в руки все еще протянутую мне бумажку.
— Ну хорошо! — очкарик явно на меня озлобился, наконец-то понимая, что забота о трупе главврача повисает на нем, — Как говорите, его зовут? — этот напыщенный задрот продолжал вводить меня в искушение своим вопиющим невежеством. Звания и ФИО всех руководителей горрайоргана, в который ты попал служить, надо знать как Отче наш. Назубок и с первого дня службы. А лучше заранее до этого первого дня.
— Подполковник Косинцев Владлен Спирохетович, — покорно поделился я более подробными данными замполита, немного споткнувшись на отчестве.
— Странное какое-то отчество, — недовольно удивился хитромудрый бэх.
— Нормальное, — не согласился я, пожав плечами. — Обычное греческое отчество.
— А разве товарищ подполковник грек? — подозрительно посмотрел на меня недоверчивый охранитель закромов социалистической родины.
— Грек! — решительно кивнув головой, заверил я очкарика, — Еще какой грек. Потомственный. Папа грек и мама гречка…
— Ждите здесь! — худосочная фигура метнулась обратно в кабинет покойного главврача, откуда слышались негромкие голоса группы и профессионально сочный баритон замполита Волжского РОВД.
Не совладав с искушением и с очередным бутером в руке я двинулся вслед за ним, к приоткрытой двери. Чтобы не только всё слышать, но и видеть.
— Владлен Спирохетович! — подскочил к упитанному подполу очкастый ябедник, — Там этот участковый не хочет машину искать! Говорит, что вы не можете отдавать ему никаких распоряжений, говорит, что он с сегодняшнего дня откомандированный!
Проявив комсомольскую принципиальность, четырехглазый стукачок обернулся и торжествующе встретился окулярами своих очков с моим задумчивым взглядом.
Присутствующие замолчали, а судмедэксперт Алла Викторовна не совсем аристократично хрюкнула и отвернулась к своему открытому чемоданчику. Не знаю, как там следователь прокуратуры, эксперт-криминалист и прочие городские коллеги, но обе женщины-понятые в белых халатах, как мне показалось, латынью в необходимом объеме владели.
— Какой еще на хер Спирохетович?! Я Васильевич! — громогласно принялся настаивать заместитель по политической части, неприязненно взирая на моментально оробевшего бэха. — Это ты чего? Почему это я Спирохетович?
Ничего не понимающий подпол надвигался на съежившегося полудурка.
— Спирохета, это бацилла-переносчик сифилиса, — поправив очки, негромко, но внятно пояснила подполковнику Косинцеву одна из дам-понятых.
— Бледная спирохета, — с профессиональной серьезностью любезно уточнила вторая, оторвавшись от подписания протокола осмотра.
Лица остальных правоохранительных коллег, включая прокурорского следака, сделались такими, будто все они сами уже неделю
