стены, обвитую плющом прямо перед моим носом.
Оборачиваюсь. На горизонте море. Пейзаж очень похож на вид со стороны владений Эйнара. Только скал особо не видно.
Эмм?
Я точно сплю. Я не могла телепортироваться просто так.
Хотя я давно и ни в чем не уверена.
До меня доносятся посвистывания и я сильно вздрагиваю. Сердце, совершив резкий кульбит, замирает.
Свист выстраивается в ровную мелодию и я улавливаю женские нотки.
Осторожно ступая вдоль стены, двигаюсь на звук. Похоже на то, что я обхожу башню. Так и есть. Вскинув голову, скольжу взглядом по шашечкам смотровой части, устремленным в небо.
Ну дела…Где я?
Насвистываемая мелодия звучит все громче и отчетливее. Кладка стены обрывается. Выглядываю.
От сияния золотых лепестков в моих глазах играют солнечные зайчики и я не сразу замечаю сидящую на коленях у розовых кустов черноволосую девушку.
Хрупкая фигурка буквально утопает в цветнике “Улыбки зари”. Цветов так много, что кажется они заполоняют собой большую часть пространства от стены до стены. Но место нельзя назвать садом. Скорее это внешняя сторона серого замка и розы растут как сорняк.
Девушка плавно покачивается, насвистывая смутно знакомую мелодию. И вправду знакомую. Не понимаю, где я ее слышала, но неожиданно для себя узнаю.
Неуверенно, взвесив за и против, делаю шаг в сторону брюнетки. Хочу понять, что она делает.
Когда я оказываюсь в паре метров от нее, девушка резко оборачивается. В панике по инерции отшатываюсь и уже готова извиниться, что вот так подкрадываюсь. Но она неожиданно откидывает в сторону измазанный землей глиняный осколок, что сжимала в руке.
— Кая? — доносится откуда-то сверху.
Кая? Я слышала это имя и незнакомку эту видела. Во сне, ранее. В первые неспокойные ночи в замке Эйнара.
— Иду, — отзывается девушка. Снова склоняется над землей и прибивает рыхлую, свеже вскопанную почву. Затем вскакивает на ноги и убегает.
На моих глазах ее вдруг поглощает непонятно откуда взявшийся туман.
С другой стороны, если это сон, то ничего странного. Подумаешь, туман.
Опускаю голову на то место, где Кая взрыхлила почву.
Вот что она закапывала? Что?
Ну конечно, я подхватываю осколок с земли и опускаюсь на колени. Едва вонзаю осколок в почву, натыкаюсь на нечто твердое. Кая точно что-то закопала.
— Не трать силы, ты ничего не найдешь, — буркает мальчишеский голос.
— А? — оборачиваюсь так резко, что шею сводит.
Светловолосый мальчик с грустными глазами изучает осколок в моей руке, затем недораскопанную яму под розовым кустом и тяжело вздыхает, хмурится.
— Бесполезно. Ты правда зря стараешься.
— Ты знаешь, что я ищу?
— То, что было там, — он указывает на тайник Каи.
— А что там было? — поднимаюсь с колен, отряхиваюсь.
Мальчик пожимает плечами. На вид ему лет семь. Не больше.
— Не могу сказать. Знаю, что там то, что мне не нравится.
— Динозавра что ли зарыли? — шучу невпопад.
— Динозавра?
— Животное такое, то есть рептилия.
Складываю руки, изображая пасть, рычу. Объясняю в двух словах, что это опасное и страшное существо и может съесть человека.
Осекаюсь, думая, что перестаралась и напугала ребенка. Но к моему удивлению, он хлопает грустными глазами и вдруг выдает:
— Ты забавная.
— Не боишься опасных рептилий?
— Нет. Мне не положено бояться.
— Ну…— опускаюсь на корточки рядом с ним, — все чего-то боятся.
— Не все. Мне нельзя.
— Кто сказал?
Мальчик молчит, скользит по мне на удивление глубоким и осмысленным для ребенка взором. Даже странно.
— Мальчик, — обращаюсь к нему, — ты здесь живешь?
— Нет. Здесь больше никто не живет.
— Но я видела девушку и тебя вот вижу. Как же ты тут оказался? — растягиваю губы в легкую улыбку, заглядывая ему в синие, как ясное небо, глаза. Внезапно в них мелькает непонятная мне эмоция, но от нее меня бьет словно током.
— Я не живу в этом месте, — отвечает он. — Тебе здесь нельзя больше находиться.
— Почему? Здесь опасно?
— Везде опасно, — устало разводит руками. Тяжело и по детски мило вздыхает.
— Странное место. У тебя нет предположений, что закапала та девушка? Может нам стоит попробовать откопать?
— Не веди себя со мной как с ребенком, — ощетинивается он.
— Но ты ребенок, — растерянно усмехаюсь. Мальчик остается серьезным. — Хорошо, хорошо. Слушай, я ищу одну вещь. Ты знаешь что-то о ней?
Он молчит. Насупившись смотрит на меня.
Понятно. Попробуем по-другому.
Более осторожно, стараясь придать голосу мягкости, уточняю:
— Ты можешь сказать, что там зарыто?
— Там этого больше нет.
— И ты этого боишься?
— Я ничего не боюсь.
— Прости. Тебе это не нравится, все верно?
Мальчик выдерживает паузу, затем кивает.
Так…уже прогресс. Вопрос…что еще спросить?
И как раз вопрос рождается сам по себе, причем довольно странный, на который я даже не жду вменяемого ответа. Просто я словно для себя принимаю правила некой игры.
— Почему я здесь?
— Потому что ты ищешь и хочешь найти кое-что важное.
— Ого, как ты много обо мне знаешь, — улыбаюсь, но чувствую, как разбегаются холодные мурашки по спине.
Мальчик неожиданно хмурится. И меня его хмурость озадачивает.
— Я тебе не нравлюсь? — уточняю тоном, далеким от детского психолога.
— Ты? — мальчик поджимает губы, — неправильный вопрос. Я не думаю, что ты плохая. Просто ты другая.
— Это плохо?
— Для тебя, да.
— А говоришь, что я странная. Знаешь… — хочу сказать что-то мягкое и ободряющее. но вдруг замечаю на шее мальчика, за воротником, нечто черное, будто нить, перетянувшая артерию, — что это?
Он опускает голову и рукой проводит по необычному маслянистому следу. Рассматривая себя, мальчик отодвигает воротник и мои глаза округляются. Черная линия в прямом смысле опоясывает детскую шею и на моих глазах резко стягивается, врезаясь в кожу.
— Это надо снять, — тяну руки к непонятной блестящей нити, но мальчик отшатывается.
— Не получится, — он мотает головой. — Уходи.
