Устраиваться попы умеют, — кивнул я. — Ты погуляй пока, по лавкам пройдись, что ли. Только охрану возьми с собой обязательно, здесь нас не особенно любят.
— Да что тут за лавки? — она презрительно сморщила носик.
— Здесь янтаря много. Подбери несколько хороших кусков, а дома закажи вырезать из них что хочешь. А может, прямо здесь что-нибудь интересное найдёшь. Ну всё, я поехал, часа через полтора вернусь.
Тёплой встречи я не ожидал, конечно, но архиепископ не стал демонстрировать своё недовольство и принял меня в назначенное время. Не совсем в назначенное, но пятнадцать минут ожидания в приёмной — это так, мелочь. Впрочем, встретил он меня демонстративно неприветливо.
— Здравствуйте, монсеньор, — радостно сказал я и поклонился.
Архиепископ смотрел на меня хмурясь, не отвечая на приветствие и не приглашая сесть. Стоять, как проситель, я определённо не собирался, так что я уселся без спроса и уставился на него, как на давно потерянного и вновь найденного папочку. Даже ещё лучше — на Бориса Ярина я так точно не смотрел.
— И вы, наверное, полагаете, барон, что я рад вас видеть? — поморщившись, язвительно осведомился Богарт.
Ну, если бы он совсем не хотел меня видеть, то я бы к нему на приём и не попал, так что это не более, чем предварительное обнюхивание и предупредительное рычание.
— А почему вы не рады меня видеть, монсеньор? — показательно удивился я. — Разве я в чём-то перед вами провинился? Скорее уж наоборот. Обидно, знаете ли, слышать такие слова вместо благодарности.
— Благодарности?! — от неожиданности архиепископ вытаращился на меня, как крестьянин на звезду стриптиза.
— А кто вытащил вашего человека? Серьёзно рискуя своим положением, между прочим. Вы слышали, что я в немилости у князя Яромира?
— Во-первых, это не совсем мой человек… — возразил он.
— И может даже, совсем не ваш, — согласно кивнул я. — Но когда я пообещал ему спасти его от смерти, я не знал, что он кананитянин. Я спасал именно вашего человека, ради кананитянина я рисковать бы не стал.
— Он всё же большей частью мой, — признал архиепископ и с демонстративным недоверием спросил: — И что же, вы хотите меня убедить, что именно из-за Максима вы впали в немилость у Яромира?
— Не только из-за него, конечно, — хмыкнул я. — Однако ваш Эрдман в этой истории был одной из ключевых фигур. Первое, о чём меня спросил князь — почему я не казнил его на месте, как положено по закону. И вместо того, чтобы представить веское оправдание своему поведению, я начал просить князя отпустить — отпустить! — Эрдмана. Как, по-вашему, это понравилось князю Яромиру? Он всё-таки снизошёл к моей просьбе, но такие просьбы имеют свою цену, которую мне ещё предстоит заплатить.
— Но вы же его и схватили, барон! — возмущённо воскликнул Богарт. — И сейчас у вас хватает духу рассказывать мне, что вы его спасли?!
— Именно этим я его и спас, монсеньор, — с достоинством парировал я. — Непосредственно перед тем, как с ним произошёл несчастный случай. Или вы полагаете, что ваш человек может творить что угодно, а никто вокруг ничего не поймёт и не заметит? Не будь он вашим человеком, его давно бы без затей казнили, но поскольку князь Яромир не хотел с вами ссориться, Эрдмана очень долго терпели. Однако в конце концов он слишком зарвался, и поэтому с ним должно было приключиться несчастье. Я успел его спасти, но поверьте, это было совсем непросто.
— Вот так вы видите эту ситуацию? — задумчиво переспросил архиепископ, уже немного успокоившись. — Впрочем, раз Максим здесь с нами, то и в самом деле несправедливо обвинять вас в этом. Однако, как я ни дорожу Максимом, дело даже не в нём. Вы, сами того не подозревая, его арестом создали мне массу проблем, и сейчас мне приходится ломать голову, как их решить.
— Вы имеете в виду контрабанду золота? — я не совсем понял его иносказания и решил спросить прямо.
— Что?! — ошарашенно воскликнул Богарт. — Вы знаете об этом?
Похоже, отважный подпольщик Максим Эрдман не стал докладывать, что он раскололся и сдал всех, кого мог. Наверное, рассказывал, как он храбро переносил все жуткие пытки, которым подвергли его проклятые язычники. Даже не представляю, что он такого насочинял, что архиепископ ему поверил — вряд ли Александер Богарт страдает излишней доверчивостью.
— Неужели вы всерьёз думали, что мы не отследим всю цепочку? — удивился я. — Такие объёмы невозможно провозить бесследно — стоит зацепиться в одном месте и вся ниточка достаточно легко разматывается.
— Хм, — задумчиво сказал архиепископ. — И кому вы сообщили об этом?
— Князь Яромир, разумеется, знает. Вообще говоря, он знает больше меня — я не особо интересовался этапом переправки, это расследовали люди князя.
— Я имею в виду…
— Ваших оппонентов? Княжество не вмешивается в имперскую политику, монсеньор — если кто-то в империи и узнает об этой схеме, то не от нас. Что же касается золота — сожалею, что нарушил ваши планы, но давайте посмотрим правде в глаза — это золото было краденым и бесконечно такое безобразие продолжаться не могло.
— Вообще-то, мы за это золото платили неплохие деньги, — хмуро заметил архиепископ.
— Сказать откровенно, монсеньор, смысл всей этой схемы от меня совершенно ускользает, — осторожно заметил я.
— Что здесь непонятного? Деньги оставляют след, а многие из наших друзей предпочли бы сохранить свою помощь в тайне.
— А наличные?
— За наличными проследить даже легче, барон. Это сотня пфеннигов не оставит никаких следов, а вот миллион отследить очень просто. Этот миллион надо получить в банке, а зная, что миллион ушёл из банка, совсем нетрудно отследить, где он всплывёт.
До меня, наконец, дошло, в чём состоит смысл этой затеи — они переводят деньги в княжество несколькими платежами под фиктивные договоры, а золото потом всплывает как бы ниоткуда. Вот поэтому им и нужна контрабанда, и обязательно нестандартные слитки. Довольно оригинальная схема — я бы не рискнул полагаться на такую сложную цепочку, хотя если имеется надёжный канал для конвертации золота в деньги, то почему бы и нет. Они наверняка ещё и неплохо зарабатывают на этом.
— Неудачно, конечно, вышло, — с печалью в голосе сказал я. — Разумеется, монсеньор, у
