помогает Имра, — неохотно сказал пшур.
— Имра — это ваш бог, которого в Индии зовут Ямой, а в Иране Йимой? А ведь ты мне врёшь, — осуждающе покачала головой Драгана. — Я точно знаю, что ваши боги не требуют человеческих жертв. Яме даже в Индии человеческих жертв не приносят, а уж там-то какой только мерзости не придумали. Да и вообще не думаю, что какой-то бог станет иметь с тобой дело как с равным, напрямую. Извини меня за прямоту, но ты слишком ничтожен для того, чтобы заключать сделки с богами. Похоже, ты не хочешь сотрудничать по-хорошему… ну, как знаешь. Давай тогда попробуем по-плохому.
— Не надо по-плохому, — торопливо сказал тот.
— Правильное решение, — одобрительно кивнула Драгана. — Там же за дверью этот стоит — услышит твои крики, расскажет другим, потеряешь авторитет. Давай лучше разговаривать цивилизованно. Так с кем у тебя сделка?
— Я не знаю, что это за сущность, — неохотно выдавил из себя пшур. — Вряд ли бог, но может многое. Ну, то есть, что он может — не знаю, может быть, и мало чего может, зато горы хорошо чувствует. Золото показывает, камни…
— Золото? — в недоумении переспросила Драгана. — Гигантский муравей, что ли, как у Геродота?
— Почему муравей? — в ответ удивился тот. — Я его только силуэтом в полутьме видел, но фигура вроде человеческая. Глаза только немного светятся синим.
— Человеческая, говоришь? А может, что-то вроде большой крысы на задних лапах?
— Нет, точно не крыса, — решительно отказался пшур. — Крысы у нас в пещерах изредка появлялись, но ушли куда-то. Крыс давно никто не видел.
— Значит, всё-таки человеческая, — задумалась Драгана. — А где ты с ним встречаешься?
— Внизу, в пещере. Долго спускаться надо. Мне там трудно, и ему тоже трудно. Но я дальше вниз не могу, а он наверх не может.
— То есть он совсем внизу живёт, так выходит? И много там таких?
— Не знаю, — пожал плечами тот. — Может, и много. Я других не видел.
— Ну а сам он что-нибудь про других упоминал? — допытывалась Драгана. — Может, оговорка какая-нибудь была? Что-нибудь вроде: «Завтра встретиться не смогу, иду с друзьями на рыбалку».
— Не было ничего такого, — уверенно сказал пшур. — Мне кажется, он один, но может, и ошибаюсь.
— Так чем ты ему платишь, пшур? Он тебе про землетрясения рассказывает, золото-камешки показывает, а ты ему взамен что? Девок на алтаре режешь?
— Никого я не режу, — хмуро ответил тот. — Еду приношу, одежду иногда.
— Человеческую одежду?
— Ну да, обычную одежду.
— Так а девок-то ты куда деваешь?
— Ему привожу.
— А ему они зачем?
— Не знаю, — с неохотой ответил пшур. — Он не говорил, а я не спрашивал. Может, ест их, может, женится. Не знаю.
— Какой интересный зверёк тут у вас завёлся, — задумчиво сказала Драгана. — И как ты с ним встречаешься?
— Просто спускаюсь вниз, он вскоре появляется. Он всегда меня как-то чувствует.
— То есть так просто его не поймать, — сделала логичный вывод Драгана. — Почует и уйдёт вниз. А когда ты ему очередную девицу должен доставить?
— Как мне кого-нибудь приведут, так и поведу вниз, — с подозрением посмотрел на неё пшур.
— Да-да, ты правильно догадался, — улыбнулась ему Драгана. — Вот тебе меня и привели. Давай, веди к нему, знакомиться будем.
* * *
Пещера выглядела обычной дикой пещерой, но на самом краю сознания ощущалась какая-то неправильность — даже не опасность, а скорее чуждость. Ещё по дороге сюда пшур сказал, что местные в эту пещеру не заходят, и Драгана сейчас поняла почему. Она попыталась почувствовать окружение — после путешествия в Нижний мир у неё появилось некое дополнительное чувство, которое было сложно описать, но которое тем не менее при некотором навыке давало ощущение окружения, впрочем, весьма приблизительное. Однако чувство это понемногу развивалось, и к настоящему времени Драгана вполне уверенно ощущала огоньки мелких существ и пустоты в толще камня. Эта пещера была действительно огромной — где-то под ногами ветвилось множество проходов, образуя уходящие вдаль ярусы.
— Нам в левый проход, адара, — тихо сказал пшур, указывая на тёмный провал, едва заметный в полумраке большого зала, слабо освещённого редкими клочьями фосфоресцирующего мха. — И ещё я девчонкам всегда руки связываю.
— Ну и мне свяжи, — равнодушно ответила Драгана, протягивая руки. — Мне это не сильно помешает. Только свяжи так, чтобы верёвку можно было сразу целой скинуть. Уничтожить-то её я мгновенно могу, но вдруг она на месте понадобится.
— И ещё когда немного дальше заходим, я их на плече тащу, — добавил пшур, накручивая ей на руки прочную верёвку. — Ниже совсем плохо становится, они обычно там в обморок падают.
— Нет, это уже слишком будет, — отказалась Драгана, немного подумав. — Меня ещё только дикие горцы не лапали. Да и вообще, трудно адекватно реагировать, когда висишь на плече задницей вверх. Будем считать, что я просто такая выносливая попалась — буду пошатываться и глаза закатывать, вроде как страдать.
— Но на самом деле ты страдать не будешь, адара? — осторожно спросил пшур.
— Не буду, — усмехнулась Драгана. — Для таких, как я, эта пещера вроде курорта, мы замечательно себя чувствуем внизу. Кстати, когда твой дружок появится, можешь сразу уходить — я дорогу обратно сама найду. Ладно, больше ни слова — вдруг он что-то услышит и поймёт, что я не жертва.
Дальше они шли молча — пшур впереди, а следом за ним Драгана на верёвке. Довольно широкий ход постоянно вёл вниз, часто петляя и разветвляясь, но пшур уверенно выбирал нужный проход. Давление Силы чувствовалось всё заметнее, и Драгана с интересом подумала, что здесь уже могут попадаться сатураты. Мха на стенах становилось больше, и проход постепенно становился немного светлее, но всё же света было слишком мало, чтобы высматривать сатураты, так что она вскоре бросила это безнадёжное занятие.
Наконец они дошли до небольшого зала, где пшур остановился. Выглядел он не очень хорошо — на лбу поблёскивали капли пота, да и стоял он пошатываясь. Поглядев на него, Драгана и сама начала пошатываться — чувство окружения говорило ей, что поблизости пока никого нет, но она
