чертыхнулся. Место было настолько мало, что мы буквально сплелись с остальными в единое целое. Енот, спрыгнув, расположился в ногах и беспокойно вертел головой, ожидая прибытия хозяина жуткой коллекции черепов.
– Ох, братка. Страх-то какой, – шепнул Пухляш, обжигая дыханием мое ухо. Я мотнул головой и задержал дыхание, когда в нос ударил сладковатый запах разложения и в комнату вполз Обжора.
Уродливое лицо было исполосовано и я, не сдержав улыбки, посмотрел вниз, где у моих ног свернулся зверек, со злобой смотревший на Обжору. Сама тварь определенно устала и выдохлась, потому что дыхание было тяжелым, да и передвигался Обжора еле-еле. Совсем, как настоящий червяк.
Он подполз к матрасу и, увалившись на него, схватил голову Шинаши, которую тут же засунул себе в рот. До меня донеслось противное чавканье. Сакура икнула и позеленела. Я сжал её руку и осторожно покачал головой. Если мы себя выдадим, то уже точно никогда не выберемся. Голодный Обжора разнесет стену и достанет нас в любом случае. Но, по крайней мере, на один вопрос я получил ответ. Обжора полировал черепа, мусоля их во рту, а потом добавлял в коллекцию. Бедный Шинаши. Не зря Месяц говорил ему, что строптивость и злость до добра не доведут.
Время тянулось очень медленно. И я, и мои друзья лишний раз старались не двигаться, потому что задремавший Обжора запросто мог проснуться от любого шороха. Хуже всего приходилось Пухляшу, но коротышка худо-бедно держался. Но и не двигаться мы не могли. Сначала начали ныть ноги, потом спина и плечи. Жутко хотелось выпрямиться, хрустнуть затекшими суставами и размять мышцы. Останавливал лишь сопящий Обжора, который выплюнул череп в сторону и, кажется, окончательно уснул.
Это подтвердил енот, который, потершись о мою ногу, бесшумно выскочил из дыры и, привстав на задние лапы, потянул носом. В черных глазах зверька блеснула ненависть, но тут же их затянуло холодком. Енот понимал, что победить такого врага ни ему, ни нам не под силу. Выждав еще пару мгновений, я ухитрился повернуться к Сакуре и очень тихо прошептал ей на ухо:
– Выходим. Только очень осторожно.
– Хорошо, – одними губами произнесла примара, повторила сказанное остальным, а потом вздрогнула, когда Обжора пошевелился и перекатился на другой бок, звучно испортив воздух. Успокоив дыхание, я кивнул и первым выбрался из нашего убежища. И только сейчас понял, насколько же огромным и уродливым был Обжора.
Даже лежа на матрасе, в расслабленном состоянии, Обжора был воистину гигантским. Жирное тело пульсировало и я, сдерживая тошноту, увидел, как под тонкой, полупрозрачной кожей что-то перекатывается. На миг почудилось, что это части тех, кому не повезло. А может виной всему мое воображение.
Енот беспокойно завертелся на месте, когда спокойное сопение твари стало прерывистым, и, подскочив ко мне, снова тронул лапкой ногу. Я кивнул и, схватив примару за руку, медленно двинулся к выходу.
Как только до выхода осталось пару шагов, енот обеспокоенно пискнул, а потом резко умчался в темноту. Побледнев, я услышал, как позади ворочается Обжора, пробуждаясь от короткого сна. Переглянувшись с Сакурой, я пихнул примару, а за ней и остальных в спину и, когда они вылетели следом за нашим провожатым, побежал следом.
Вовремя, потому что Обжора на самом деле проснулся и сразу же учуял чужой запах. Он протяжно заревел и врезался в стену, пытаясь побыстрее протиснуться сквозь пролом. Я не оборачивался, понимая, что от гибели меня отделяют секунды.
– Бегите! – крикнул я друзьям, услышав за спиной мерзкий клекот и урчание. Обжора догонял и даже отполированные и вдавленные в черную землю его тушей голыши задрожали. – За енотом. Он выведет.
– Он сзади! – ответила мне бледная, как мел Фиалка, стоило ей раз обернуться. – Быстрее, Молчун!
– Пытаюсь, – чертыхнулся я, набирая скорость. Но затекшие ноги слабо слушались меня. В животе сразу возник противный холодок, но я не собирался так просто сдаваться.
Дикая гонка во тьме быстро отнимала силы. От количества темных провалов и дыр, куда мы проскальзывали, начало мутить. Казалось, что из этого черного лабиринта нет выхода, но енот уверенно бежал вперед, подгоняя нас писком.
Сакура тоже летела, как ветер, изредка оборачиваясь, чтобы посмотреть, не отстаю ли я. Пухляш стонал и сопел, но у страха глаза велики. Бежал он куда быстрее прочих. Я же задыхался от быстрого бега и мне постоянно казалось, что вот-вот Обжора схватит меня, а потом распотрошит, как остальных несчастных. Однако тварь тоже запыхалась. К тому же Обжора замедлялся, когда мы ныряли в дыру, в которую он не мог пролезть. И все же он неотступно следовал за нами, наполняя сырой воздух подземелья собственной вонью и яростными воплями.
– Молчун, сюда! – крикнула Сакура, когда я чуть отстал. Я прищурился и, увидев, что примара скользнула в очередной пролом, побежал за ней. Но неожиданно ногу свело судорогой и вместо того, чтобы заскочить следом за друзьями в укрытие, я позорно шлепнулся на скользкий пол и расквасил нос. Позади торжествующе взревел Обжора, нагоняя меня.
– Бегите! Брось меня! – заорал я, когда Сакура высунулась из дыры. Енот, обеспокоенно попискивая, вертелся рядом с ней, не желая выходить. Примара закусила губу и, с болью на меня посмотрев, исчезла в провале. Я же, улыбнувшись, кое-как поднялся на ноги, утер разбитый нос, из которого на пол падали тяжелые капли, и, хромая, развернулся, чтобы встретиться с Обжорой лицом к лицу. Если повезет, Сакура убежит далеко, и он потеряет её след, а енот точно куда-нибудь да выведет.
Обжора вылетел из-за угла, пробив собой стену, словно тяжеловесный таран. Он радостно хрюкнул и меня снова обдало вонью. Но я не собирался так просто сдаваться на его милость и осторожно отступал в другую сторону, оставляя по правую руку провал, в котором исчезли друзья.
– Иди сюда, – поманил я тварь, которая обрадованно скользнула за мной, предвкушая игру. Сердце колотилось, как безумное, но я все же взял под контроль тело и сейчас осторожно наблюдал за изготовившимся к прыжку Обжоре. Если он прыгнет, то меня ничто не спасет. Туша просто размажет меня по полу, а потом тварь жадно слижет то, что осталось.
– М… я… с… о… – прошипел Обжора и в маленьких заплывших глазках загорелся жадный огонек. Толстый язык скользнул из-за губ, а потом я увидел и зубы. Острые, мелкие и плотные. Они запросто перемелют даже самые крепкие кости. Выгнувшись, Обжора зашипел и неожиданно прыгнул.
Я успел в последний момент напружинить ноги и отскочить в сторону. Жирное тело твари с омерзительным шлепком приземлилось на пол, выбивая отполированные
