бабушке — мне ты не нужна. Ионукас уже ходить начал». Вышла я и прибрела сюда потихоньку... Но теперь мне так больно, так больно в этом месте! — И Оняле показала на грудь.
Стали мы оба плакать.
— И меня драли ремнем, — жаловался я, — и по горбу я получил, и за чуб меня таскали... Свиньи такие непослушные — лезут, куда не надо!
Так делились мы своими бедами, пока не пришла бабушка.
Я стал жаловаться, что меня избили. А бабушка погладила меня и говорит:
— Ты все-таки здоров, а вот посмотри, что с Оняле сделали...
И откинула одеяло. Страшно было смотреть на Оняле! Тело ее все в пятнах, местами черное, местами синее и желтое; руки, и ноги, и спина, и бока — одни синяки. А на губах у нее все кровь выступает. Мое сердечко только стук, стук, стук! Ничего не вижу, руки дрожат...
— Я этого Якшаса убью! — закричал я. — Убью, когда вырасту!
— Иди ты, пчелка моя горемычная! — грустно улыбнулась, бабушка. — На, поешь картошки да беги на работу, а глупостей не говори. Убить! Грех так не только говорить, но даже и думать. Мстить грешно, надо всем прощать и не сердиться!
Так уговаривала меня бабушка, но я не мог простить Якшасу и дал слово, что как только встречу его, глаза ему выцарапаю.
Вечером вернулся я к своим свиньям.
В скором времени пришли холода. Свиней одних стали откармливать, других пустили на картофельное поле. Теперь работа у меня легкая, в тепле: то полы мету, то картошку чищу.
Однажды утром хозяйка мне говорит:
— Антанюк! Если хочешь, можешь итти к бабушке. Дядя поедет на мельницу, вот он и подвезет немножко тебя. А дальше добежишь пешком.
Вскочил я, оделся, подсел к дяде на телегу, доехал с ним до мельницы, а оттуда побежал к бабушке.
Отворяю я двери, а Оняле лежит там, где лежали матушка и Юозук! Закричал я и упал за печку... Плакал я, плакал и все раздумывал об этом страшном звере, об Америке, которая нашего тятеньку проглотила. Слыхал, как и бабушка говорила:
«Если бы не эта проклятая Америка, все иначе было бы».
ВОРОБЬИ
Сказка
Однажды воробьи созвали на крыше большой совет. Чирикают они, совещаются, как бы сделать так, чтобы жить получше. Решили они наварить пива, повеселиться хорошенько, попеть всем вместе.
— Хорошо, но кто же будет пиво варить? — спрашивали воробьи друг друга.
И тут же все замолчали и опустили клювы. Наконец один воробей робко попросил слова:
— Братцы! Не могу я пиво варить: ветер мое гнездо развеял, и я должен теперь его поправить, подпереть.
— А я должен птенцов кормить! — пропищал другой.
— А моя женушка яйца высиживает, — отозвался третий, — я должен позаботиться об обеде. Не могу я попусту время терять.
— А мою женушку кошка съела. Остался я один с кучей сирот. Да я и не умею варить.
И так каждый искал какого-нибудь предлога, чтобы отделаться от варки пива. Тогда старый воробей заявил:
— Братцы, крепко нам хочется пива, но никто из нас не хочет и не умеет его варить. Надо серьезно обсудить это дело. Я посоветовал бы вот что: хозяин дома, где я под стрехой свил себе гнездо, готовится к свадьбе. Уже давно приступил он к варке пива. Буду я сидеть под стрехой и наблюдать, как он пиво будет варить. А потом все вам расскажу.
Воробьи обрадовались — прыгают, чирикают, крылышками машут.
— Вот хорошо ты, дядя, придумал! — чирикали воробьи.
Сидит старый воробей под стрехой и следит, как крестьянин пиво варит. Днем и ночью печь топится. Дым глаза воробью ест. Но он терпит, учится.
Вот видит он: поставили большущие чаны, в одном сусло остывает, в другом пиво бродит; кладут в чан хмелю, прибавляют солоду и в бочки процеживают. А воды-то, воды сколько! И все котлы кипят на огне!
«Сколько труда надо приложить, чтобы пиво сварить! — удивляется воробей. — Людей пригласят несколько десятков, и то сколько пива наварено! А нас, воробьев, ведь сотни тысяч! Где же наши чаны, бочки, котлы? С солодом не беда: ячменю еще в поле много — намолотим. Хмель тоже не весь собран. Но вот посуду где взять? И потом, всюду кошки шатаются, вороны, куры... Чистое горе!»
Так раздумывал под стрехой воробей. В конце концов вот что он надумал:
«Воробьи все равно ничего не понимают! Что мне им рассказывать, — вот возьму и сам наварю пива для пробы! Если пиво выйдет удачное, потом и для других приготовлю».
Как задумал старый воробей, так и сделал. Выклевал он из ячменного колоса зерно, понес его и кинул в наполненный дождевой водой коровий след. Сорвал шишку хмеля, принес ее и замочил рядом с ячменным зерном. Прыгает вокруг коровьего следа воробей, готовит пиво, студит его на ветру. Пока зерно вымокло, а шишка разбухла, стала вода в ямочке на солнце пениться. Воробьишко радуется, что пиво его хорошо бродит. Попробовал — вкусно! Присел он у ямочки и пьет. Кажется, немало выпил, а пива еще много осталось. Оставлять его жалко. Пил воробей, пил, пока не напился. А напившись, растопырил свои крылышки, протянул ножки, решил поваляться на солнышке.
Вдруг откуда ни возьмись кот — цап! — и схватил воробья. Воробей тут и взмолился:
— Котик, братик мой, я не виноват! Отпусти меня!
— Зарежу, зарежу я тебя обязательно, в живых не оставлю! — мурлычет кот, шевеля усами. — Попался хороший кусок, нельзя его упускать.
И, мурлыкая, потащил воробья в сухое место.
Видит воробьишко, что смерть у него на носу, дрожит, пищит:
— Ну ешь меня, коли уж на то пошло... Но раз ты меня съесть собрался, то хотя бы морду умыл сначала.
— Это ты говоришь дело, — опомнился кот и, положив воробья, поднял лапу, чтобы помыться.
Воробей — фррр, фррр! — вспорхнул и спасся из кошачьих когтей.
Залетел он в кусты, хмель сошел с него, радуется он, прыгает, чирикает.
Кот прищурился на воробья, облизнулся, проглотил слюну, пошевелил усами и замяукал:
— Постой, не хвастайся, я еще до тебя доберусь!
УРОКИ
Рассказ Пранца
