и ночью – сначала громко, потом писком, похожим на комариный. Нанятая опытная няня Татьяна Ивановна и мама по очереди поили меня с ложечки сладкой водичкой. На несколько минут я затихала, но потом снова начинала сучить ножками и пищать. Синело сморщенное как будто старческое личико, закатывались глазки, я умирала. Няня прикидывала, где искать новое место, а мама, уже не в силах одолеть усталость, дремала, подсознательно ожидая, когда всё закончится и можно будет надолго и бездумно заснуть.
И вдруг раздался звонок. Это явилась бабушка, которая работала и не могла раньше приехать. Вид умирающей внучки поверг её в отчаяние. Не сказав ни слова, она ушла и через час появилась с большим бидоном молока. Мама и няня воспряли духом, согрели молоко и налили его в бутылочку. Но у меня не было сил сосать молоко из бутылочки, и бабушка с няней сначала вливали молоко с ложечки, сжимая мои запавшие щёчки. Очень скоро я начала сосать молоко из бутылочки, округлилась, зарумянилась, заулыбалась.
С самого рождения у меня на животике было крошечное синее пятнышко, которое постепенно превратилось в опухоль величиной с блюдечко. Я оттягивала кожу на опухоли, и когда отпускала её, раздавался громкий хлопок, очень меня веселивший. Взрослые были в унынии, мама боялась обратиться к врачу и тянула время. Спасла меня опять бабушка. Взяв меня на руки в свой очередной визит, бабушка заметила опухоль и, снова не сказав ни слова, отправилась в знаменитую хирургическую клинику. Вернулась с хирургом, который осмотрев опухоль, укоризненно покачал головой и забрал меня и няню с собой. После операции хирург сказал, что через пару дней мне был бы конец – опухоль подходила к брюшине.
Через некоторое время такая же опухоль появилась у меня на спине. После второй операции няня в полутёмной палате дремала на стуле рядом со мной. Вдруг здание содрогнулось, со стен и потолка посыпалась штукатурка, а одна стена стала оседать. Прибежали врач и сестра и сказали, что в здание попал снаряд, лишних мест в клинике нет, и поэтому мы должны отправиться домой.
В декабре 1917 г. извозчиков в Москве на улицах не было. Примчавшийся отец подхватил на руки меня, забинтованную вкруговую, и крикнув няньке следовать за ним, помчался домой. На Остоженке напротив нашего дома располагался кадетский корпус. А в подвале нашего дома засели красные. Шла непрерывная перестрелка. Отец и няня подошли к зданию кадетского корпуса и остановились: как пересечь улицу? Папа был такого высокого роста, что постоянно натыкался на дверные притолоки, от чего на его лысине образовалась глубокая вмятина. Нести ребёнка под обстрелом при таком росте он не решился. Сказал няне: «Я перебегу между залпами, потом ты с Сонечкой беги, только спеши!» После очередного залпа няня со мной на руках ринулась, как в омут, но на середине дороги ноги ей отказали. В голове мелькнуло: конец! По счастью, очередь стрелять была кадетам. Нянька повернулась, подняла руку, замахала и закричала: «Голубчики, не стреляйте! Голубчики, обождите!» Отец кинулся нам навстречу, схватил няню за руку и втащил в подъезд. Не успела захлопнуться дверь, как грянул залп. Кадеты не подвели, и мы были спасены.
ТЁТЯ КАТЯ
Когда мне исполнилось три года, приехала в нашу семью из Петрограда двоюродная сестра отца Екатерина, дочь Владимира Ивановича, по мужу Викгорст [см. Приложение 1]. В семье старшего из братьев Благих строго соблюдались правила хорошего тона. Дочь Катя окончила Смольный институт и вернулась в родительское лоно.
Был у неё старший брат Саша. Он в детстве варил суп из лягушек и заставлял Катю есть его. Саша, красавец юнкер, проигрался в карты. Отец денег ему не дал и предложил застрелиться. Саша отказался, и отец отправил его в Волынскую губернию простым солдатом, дав указание взыскивать с него по всей строгости. Когда юноша заболел болотной лихорадкой, мать и сестра хотели навестить его, помочь, но отец не разрешил, и Саша погиб. А был он весёлым и остроумным человеком. В гимназии задали написать сочинение на тему о разнообразии религий. Саша написал: «Каждый молится по-своему». И сдал работу. В другой раз написал сочинение без единого знака препинания, в конце перечислил их все и приписал: «Марш по местам!»
У Вл. Ив. был секретарь, Иван Митрофанович Михайлов. Вернувшаяся из института Катенька влюбилась в молодого красавца. Каким-то образом отец узнал об этом, и Михайлов был «удалён» в армию. Во время Японской войны был ранен. За ним ухаживала и спасла его жизнь медсестра Анна. В благодарность он женился на ней.
А Катю отец выдал замуж за подполковника, немолодого финна по фамилии Викгорст [На самом деле Илиодор Фёдорович Викгорст был сыном эстонских немцев]. Вскоре зять был удостоен звания полковника, а потом и генерал-майора. Любви особой не было, но жили они в мире и согласии. Году в 1911-м пошли в кино. Во время сеанса Катя почувствовала, что муж медленно падает на неё. Она закричала, прибежавший врач констатировал скоропостижную смерть. Осталась вдова-генеральша в огромной квартире со служанкой Машей.
Заболела тётя Катя оспой, была при смерти, но Маша не оставила её, выходила, а сама заразилась, и её отправили в больницу. Жутко было еле волочившей ноги тёте Кате в пустой квартире, но вдруг раздался звонок. На пороге стоял оборванный мальчуган лет 12-и. Назвался племянником генеральши. Была у неё двоюродная сестра по матери Вера Ложкина. Муж Веры сбежал из России, оставив жену с двумя детьми. Вера пошла работать почтальоном, носила почту по окрестным деревням. Простудилась и умерла. Сына и дочь определили в детдом. И вот мальчуган, удрав оттуда, заявился к тётке. Рада она была приходу Бориса. Сначала он обслуживал её, потом она сама взялась за хозяйство. Однажды ушла на рынок, возвращается – дверь в квартиру настежь, сундуки открыты… Исчез Борис и масса ценных вещей.
Погоревала тётя, поохала, а тут пришли её уплотнять: оставили ей одну комнату, а в других поселили несколько рабочих семей. Написала тётя обо всём своему брату Дмитрию в Москву и получила приглашение приехать погостить. Да так и осталась в его семье, только съездила за вещами, но, кроме двух сундуков, уже ничего не нашла. Поселили её в папином кабинете.
В соседнем доме [№ 38 по Остоженке] в помещении бывшего кадетского корпуса разместился рабфак. Туда Екат. Влад. поступила делопроизводителем. Привезли на рабфак киноустановку и стали крутить кино. Трижды тётка брала меня на это чудо того времени. Первой картиной была французская сказка
