Он стал сотрудником президентской программы физического развития и даже ездил в Москву разрабатывать совместную программу. Он, Роберт Уорнки, парень с Канарси-стрит, — в Москву!
Но он прекрасно поработал над этой программой — это признали все, — и Джек стал давать ему другие мелкие поручения, иногда даже политического характера. Боб старался держаться в тени, подальше от господ Шлезингера, Сорнсона, Макнамары и прочих. Однако всякий раз, когда Джеку хотелось припомнить прежние дни на флоте, он приглашал Боба, и они весело сидели за кофе в Овальном кабинете.
Потом однажды все это оборвалось — так внезапно, что Боб в полной мере не осознал случившегося, ему и теперь до конца не верилось, что молодой президент с холодной усмешкой уже никогда не вызовет его из Вашингтона.
И потом все покатилось под гору. Благодаря связям в Вашингтоне Боб устроился вторым тренером в один из лучших колледжей, к большому неудовольствию главного тренера. А потом подлая шутка судьбы отдала Боба ему в руки. Один парень, разозлясь, что Боб перевел его в защиту, хотя и знал, что у него не было никаких нарушений, решил свести счеты.
Боба внезапно вызвал главный тренер. Оказалось, парень заявил, будто Боб приставал к нему в раздевалке. Он, Роберт Уорнки, добропорядочный американец!
Обвинение было настолько подлым и низким, что Уорнки не верил своим ушам.
Но его отрицания ни к чему не привели. Тренер сказал Бобу, что «инцидент» не будет предан гласности, но ему придется к концу сезона подыскать другое место.
Из-за этой клеветы Бобу не удалось больше устроиться в колледж. И теперь он работал в какой-то средней школе за гроши. Это после Овального кабинета в Белом доме. Черт, он совсем забыл про игру. Он даже не видел ее. Слезы застилали ему глаза, и ребята смотрели на него с центра поля.
ТОМАС МЕДУИК
Из досье ФБР
«Т-46782, совершенно надежный осведомитель, сообщает, что Томас Медуик, конгрессмен от 14-го избирательного округа, штат Пенсильвания, получил наличными взнос на предвыборную кампанию от Энтони Капуто, вице-президента филадельфийского профсоюза электриков. Осведомитель наблюдал передачу денег из автомобиля, стоящего перед мотелем „Белк Травел Лодж“ на шоссе № 40 возле Честера, штат Пенсильвания. Сумма неизвестна. В финансовом отчете Медуика взнос профсоюза электриков не указан».
12
Конгрессмен Томас Медуик открыл нижний ящик стола, достал оттуда бутылку виски, а с подноса на соседнем столике взял стакан и налил. Ему нужно было успокоиться.
Этот толстомордый шпик Джека Андерсона опять следит за ним. Один из его юристов дважды приезжал к сенатору Мерроу, и он знал, зачем. Но дознался ли Андерсон?
Мерроу сказал, что ничего не говорил ему.
Медуик был коренастым, широкоплечим, чуть близоруким, толстые линзы очков превращали его глаза в две голубые луны. Сейчас взгляд их был устремлен в потолок. Откинувшись назад вместе со стулом, он думал: господи, всему конец!
Из-за одной ошибки загублена вся карьера. Если Андерсон глубоко копнул это дело с «Интернейшнл дайнемикс»…
Раздался стук в дверь, и вошла симпатичная седоволосая секретарша.
— Вот документы, которые вам требовались, — сказала она, кладя перед ним на стол высокую стопку папок. И пошутила: — Машина для их уничтожения вам не нужна?
Медуик кисло улыбнулся, и она, немного смутясь, вышла. Но через минуту вернулась.
— Совсем забыла. Вам телеграмма.
Медуик прочел телеграмму, и сердце у него заколотилось. Министерство юстиции!
Он сказал секретарше, что будет у сенатора Мерроу, и зашагал просторным, гулким коридором канцелярии Белого дома мимо бюстов государственных деятелей, обходя туристов, идущих «заглянуть» к своим представителям, на ходу улыбнулся конгрессмену Дейву Гарту из Нью-Йорка и спустился в маленькую станцию метро, где сел на поезд до Сената.
Сенатор Мерроу был республиканцем из Техаса, одним из наследников состояния фирмы «Киндер Ойл». Очевидно, самым богатым из сенаторов после Керра из Оклахомы. Он «пригрел» Медуика, едва его избрали в конгресс. И втянул в неприятную историю с «Интернейшнл дайнемикс».
Медуик вошел в небольшую приемную, где в это время блондинка с техасским выговором болтала по телефону.
— Послушай, — говорила она, — я знаю, что он женат… — и, увидев Медуика, оборвала разговор: — Позвоню вечером, — сказала она, положила трубку и улыбнулась. — Привет, мистер Медуик. Сенатор ждет вас.
Сердце Медуика учащенно забилось. Ну и денек выдался! Почему сенатор ждет его?
Неужели тоже получил телеграмму из министерства юстиции?
Медуик прошел за стеклянную перегородку, где сидели помощники и симпатичные секретарши — в этой конторе не было участниц движения за освобождение женщин, — и улыбнулся тем, кто узнал его. Дверь в кабинет Мерроу была приоткрыта, он распахнул ее до отказа и вошел в комнату с высоким потолком, украшенную портретом генерала Вашингтона и техасским флагом на стене позади стола. Спереди к столу привалился мускулистый Мерроу, он был без пиджака, доедал бутерброд с пастрами[4] и при этом диктовал секретарше.
— Назначь на одиннадцатое, — сказал он ей. — Хьюстон на одиннадцатое. — И помахал недоеденным бутербродом Медуику. — Евреи делают кое-что хорошее.
Медуик сел.
— Пастрами разве еврейская?
— Я получаю ее из кошерной лавки, — сказал Мерроу. — И, заказывая ее, всякий раз склоняюсь на сторону Израиля. Слава богу, ем я не все время. Я растерял бы своих избирателей.
— Еще что-нибудь? — спросила секретарша.
— Нужно придумать отговорку, — сказал сенатор. — Какую угодно, а то эта дура Ливермор будет ждать меня на ночь. Давай попробуем вот что. Вечером одиннадцатого я должен быть в Далласе на конференции по… по… — Он повернулся к Медуику. — Придумай, по чему.
— По охране окружающей среды?
— Прекрасно. На конференции по охране окружающей среды. «Я очень огорчен этим, потому что всегда высоко ценил гостеприимство дома Ливерморов и с нетерпением дожидался его. С наилучшими пожеланиями и т. д.».
Секретарша закрыла блокнот и вышла за перегородку.
— Отличные ножки у этой девочки, — сказал веселый сенатор.
Медуик поражался Мерроу. Этот человек вечно бурлил весельем. Все прочие богачи, каких знал Медуик, были хмурыми, постоянно озабоченными, подозрительными и ненадежными. Но Мерроу неизменно пребывал в прекрасном настроении, заражая им окружающих.
Сенатор вернулся к своему вращающемуся креслу за столом, плюхнулся в него и положил ноги на какие-то документы.
— Эль прико[5] опять был здесь.
— Андерсон?
— Его шпик. Фентон. Само собой, я ничего ему не сказал.
— А почему ваша секретарша сказала, что вы меня ждете?
— Фентон недавно ушел — и, зная твое чутье, я догадался, что ты явишься. Явился ты быстрее, чем я ожидал.
Медуик протянул ему телеграмму Уильямса.
— Как, по-вашему, что это может значить?
Мерроу прочел ее и поднял глаза.
— Ты предатель?
— Нет.
— Шпион?
— Давно уже нет.
— Длинноволосый псих-радикал из колледжа?
— Я уже не в том возрасте.
— Так вот, это отдел внутренней безопасности, — сказал сенатор. — Уильямс работает там, я его знаю. — Он сделал паузу. — Видимо, эта телеграмма по другому делу, «Дайнемикс» тут ни при чем.
— По какому же? — спросил Медуик.
— Черт возьми, откуда я могу знать. Позвони Уильямсу и спроси. Да не волнуйся ты, Медуик. Это вредно.
Медуик подошел к окну и сел на подоконник. По Пенсильвания-авеню мрачным потоком неслись машины, люди беспокоились о своих счетах, или ближайшем спортивном матче, или о высоких ценах. А он, Томас Медуик, сидел здесь, и ему грозила опасность оказаться в тюрьме вместе с полоумным сенатором-миллионером, видящим все в смешном свете.
— Андерсон так близко, что я слышу его дыхание. Эта история с «Дайнемикс» вас не беспокоит?
— Бумаги подписывал ты, — ответил сенатор.
И внезапно Медуик все понял, понял, почему сенатор проявлял к нему такую симпатию, понял, что его использовали — и что он накануне разоблачения. Сенатор не станет его защищать. Нет, сэр.
Он побледнел и ни слова не сказав, вышел из кабинета, так погруженный в свои раздумья, что наткнулся на стол, испугав секретарш. Он вспомнил, как девять лет назад, когда работал у Фулбрайта, этот самый сенатор попросил его об одолжения, а он отказал.
То были времена Кеннеди, и четыре года спустя, когда Кеннеди уже не стало, сенатор Мерроу опять попросил его об одолжении. Медуик тогда был конгрессменом, он нуждался в предвыборном фонде и на этот раз согласился. Потом еще раз. Потом еще.
И до сих пор никаких проблем не возникало.
