Амелия поняла, что даже тут у него получилось отобрать у нее такую маленькую частичку контроля. Адам снова подошел к ней, в руках у него были кусачки. Он опустился на корточки и перекусил ими стяжки, снял их.
Амелия поняла, что не дышала все это время, и когда Адам снова выпрямился, выдохнула. Она сразу встала, но ноги не слушались, и не самым изящным способом она снова упала на диван. Ноги начало колоть. Амелия инстинктивно хотела растереть лодыжки руками, но наручники снова напомнили о себе. В голову странным образом ей снова пришла мысль, почему вся грация от матери-балерины досталась не ей, а брату.
Адам стоял рядом, смотрел сверху и сейчас казался великаном из сказки. Амелия посмотрела на него, попыталась избавиться от этой мысли и перевела взгляд на пол, по которому придется идти голыми ногами.
— Пойдем уже, — более нетерпеливо скомандовал Адам и грубо схватил Амелию за предплечье, поднимая с дивана.
— Я сама! — раздраженно произнесла Амелия, стараясь скинуть руку мужчины. — Иду, — мягче, спокойнее добавила она. — Иду.
— Иди быстрее.
Когда Амелия поднялась в дом, то сразу поморщилась от яркого света. Когда глаза пришли в норму, она начала осматриваться. Все вокруг было обычным, мебель из масс-маркета, интерьер без идеи «сам себе дизайнер, главное, чтобы мне было нормально жить». За окном виднелся забор, довольно высокий, чтобы она смогла перелезть.
— Иди уже, — напомнил Адам. — План побега будешь придумывать позже.
Амелия снова уловила эту насмешку, снова почувствовала нарастающий гнев, но промолчала.
Ванная была на первом этаже. Адам открыл дверь, включил свет и полез в карман джинс за ключами. Когда он освободил Амелии руки, то она сразу начала растирать отекшие запястья, заметила красный след от браслетов, натертость.
— Переоденься потом, — коротко сказал Адам, нагнувшись за пакетом, который лежал на полу. — Если не хочешь в своем платье ходить. Шампунь, полотенце и подобное — там.
Амелия забрала пакет и достала из него худи бордового цвета с капюшоном и серые спортивные штаны с резинками внизу. Находиться в платье ей действительно уже надоело, Амелия была готова сказать «спасибо», но Адам снова заговорил:
— Дверь оставь открытой.
— Что?!
Возмущение и эмоции на этот раз сдержать не удалось.
— А я тебя еще поблагодарить хотела, — все-таки вырвалось у Амелии. Усталый, даже задолбленный взгляд Адама быстро заставил ее пожалеть о своих словах.
— Если хочешь в ванную, то дверь должна быть открыта. Не хочешь — все еще могу принести тебе ведро и салфетки. Мне ты не сдалась. Если это облегчит мне жизнь, то слушай и запомни — я не трахаю тех, за кого мне заплатили, не занимаюсь той хуйней, которую ты могла сейчас надумать. Только дело, только правила, которые у меня есть. Не знаю, на каких боевиках или порнухе ты выросла, но дверь открыта, я стою здесь, — Адам указал на стену рядом с порогом двери, — жду тебя, тороплю, если мне так надо будет, и все. А теперь иди уже, пока я не передумал.
Амелия слушала, смотрела, поняла, что не знала, что сказать и быстро прошла в ванную. Адам, как и сказал, отошел к стене. Она заметила его тень, он сел на пол, немного вытянул ноги вперед, согнув в коленях.
Амелия бросила еще один взгляд в сторону Адама, но поняла, что он никуда не денется. Она подошла к зеркалу, бегло глянула на отражение и включила воду. Открытая дверь ванной комнаты не позволяла расслабиться. Косметика смывалась не очень, на ресницах остались мелкие комочки туши, в порах остатки основы. Амелия тщательно терла лицо руками, пока не поняла, что делала это слишком маниакально, словно хотела содрать с себя и кожу.
Нервы сдали. Пространства в комнате показалось мало. Платье начало душить. Амелия забыла про косметику и начала снимать его, но замки не поддавались пальцам. У Амелии сложилось впечатление, что ее руками вообще управлял кто-то другой. Словно пальцы не ее, слишком толстые, слишком дрожащие. Словно это первое подобное платье в их жизни, к замкам которым они не приноровились.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Твою же мать! — устало крикнула Амелия, пытаясь вложить в свой крик все, чтобы выпустить, избавиться. Помогло мало.
— Проблемы, куколка?
— Я сама! — в том же тоне крикнула Амелия, решив для себя, что хоть с платьем она должна справиться.
— Да я и не собирался тебе помощь оказывать, — спокойно произнес Адам.
Амелия вышла к нему, встала в коридоре и попыталась вложить в свой взгляд все, что с ней произошло, все свои мысли, чувства. Он так и сидел на полу, безразлично смотрел снизу вверх, но в расстановке сил это ничего не меняло. Лишь давало понять, что истериками его не пронять.
— Все-таки ведро? — ровно спросил он. — С ванной у тебя как-то не заладилось, я смотрю.
Она хотела сказать, что тогда наденет ему это ведро на голову, но промолчала. Вернулась в ванную комнату, порвала платье в месте, которое теребила, села на пол, ударила ногой по толчку и сразу пожалела об этом.
Амелия вспомнила, что хотела в туалет. Подумала, что помимо чистой одежды ей нужно чистое белье. Она еще раз заглянула в пакет, но кроме штанов и худи ничего не было.
«Видимо придется стирать свое», — подумала Амелия и опустила голову на колени. Теперь помимо мыслей, кто и зачем ее похитил, ее будут терзать раздумья о чистых трусах. К такому она точно не была готова.
========== IV. ==========
Получив заказ на похищение и удержание Амелии Макгроу, Адам Картер долго сомневался, стоило ли брать его. It-girl, публичная жизнь, внимание вокруг предстоящего юбилея компании — все обещало вызвать слишком много проблем.
Будучи больше десяти лет в наемниках, выполняя заказы подобного содержания, Адам уже успел не только создать себе хорошую репутацию, но и позволять самому выбирать, за что взяться. Он расписал усилия, которые ему придется приложить, чтобы сделать дело чисто, без проблем, заломил цену в три раза больше обычной, предупредил, что все обычные и вынужденные затраты в нее не входят и оплачиваются отдельно. Адам решил руководствоваться тем, что если он и возьмется за этот геморрой, то только за очень хорошую оплату. А если клиенту не подойдет, то сильно не расстроится.
Клиент согласился и озвучил лишь два условия: сделать все после юбилея без шума, не прикасаться к Амелии и не давать этого другим, если они будут. Адам просек, что заказчик навел о нем справки, знал, что такого рода ремарки он не пропустит мимо ушей и заинтересован в том, чтобы похищением занялся именно он — Картер, понял, что в будущем это можно будет использовать.
Хоть дело и обещало проблемы, сложным оно быть не должно. Он гармонично вписался в ряды водителей-телохранителей, планируя замелькать в месте проведения юбилея так, чтобы потом о нем не вспомнили как о ком-то новом или необычном. Он закрутил интрижку с помощницей Амелии, чтобы быть в курсе ее расписания, жизни, привычек и продумать все детали. Он имел своего человека в ее среде, который облегчил ему дело. Он благополучно вывез ее из Лос-Анджелеса, отправил обговоренный ролик и просто принялся ждать дальнейших указаний.
Порой Адам удивлялся, что его жизнь сложилась именно так. Сын полковника, учеба в военной академии, хорошие успехи. Он должен был строить военную карьеру, равняясь на отца, но все пошло по иному пути.
Командировки, горячие точки, места, в которые его забрасывала жизнь, открывали худшее в нем, в людях вокруг. К двадцати пяти годам он уже насмотрелся на все с лихвой: на смерти, казни на стадионах, публичное битье камнями, пытки как необходимые, так и ради удовольствия, изнасилования женщин и мужчин как теми, с кем их прислали вести войну, так и солдатами его же группы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Со временем он научился на многое закрывать глаза. Адам выбрал для себя делать свое дело, исполнять приказ и не вмешиваться в чужие дела, пусть они шли вразрез с его взглядами. Он спокойно занимался своими делами, когда сослуживцы или кто-либо еще тащили в машину какую-нибудь девчонку на контролируемой ими территории, которой не повезло попасться им на глаза, выбивал нужную информацию, если получал приказ, убивал, если это было необходимо. Строить из себя героя, принца, спасителя Адам не считал нужным. Все равно это было никому не надо, никому это никуда не уперлось. Люди оценивали профессионализм, работу, результат, точное следование приказу.
