– Борька! Молодец! Знал бы ты, какой ты молодец! Ты бы знал бы, ты… ты, Борька! Здорово!
– А? Чего? Где? – растерянно спросил Боря.
– Я стесняюсь. Лучше потом на ухо шепну.
Боря глупо захихикал, когда услышал мою сногсшибательную новость.
– Мальчишеская стрижка будет? – нетерпеливо спросил я и замотал головой.
– Ты что! – возмутился Боря. – Никаких стрижек.
– Тогда я сам постригусь. Дай ножницы! – потребовал я.
– Ну куда ты так торопишься! Резать – не растить! Стрижка твоя, то есть её отсутствие, нам ещё пригодится, поверь мне, умудрённому опытом человеческого существования! У меня есть некоторые соображения на этот счёт.
– Какие такие соображения? – подозрительно спросил я.
– Позже, – сказал Боря, закрывая разговор. – Позже я тебе всё расскажу. В школу со мной пойдёшь?
Понедельник – день для школы
Боря вытаскивал меня из-под дивана за ноги, за руки, а потом за ночную рубашку, в которую я был до сих пор облачён. Я мычал, сопротивлялся и забирался как можно дальше к стенке. Боря перешёл от физического воздействия к моральному – начал меня уговаривать:
– Элька! Это же всего на полдня! Ты даже глазом моргнуть не успеешь!
В ответ на это я отчаянно заморгал.
– Всё, – сказал я Боре. – Моргнул. Можешь считать, что в школу мы уже сходили.
Наша совесть осталась незапятнанной. Наши души спасены.
Но Боря решил, что моя душа ещё не окончательно спасена и, более того, ушла в пятки. За них-то он и схватился и потащил меня куда-то… То ли на юг, то ли на север, точно не знаю – компаса с собой не было. Да и Борина кровать оказалась не настолько древней, чтобы на ней нарос мох. Когда моё положение оказалось плачевным, я схватился за край одеяла руками и зубами. Боря не обратил на это внимания и тащил меня дальше по направлению к выходу. Это дало мне возможность использовать вторую руку для захвата ножки раскладушки…
Через пять минут Боря пытался привести свою комнату в видимый порядок, а я спокойно залез под кровать и чувствовал там себя в полной безопасности. Не разговаривал со мной Боря сейчас, наверное, потому, что был занят делом. Пусть тогда и для меня время не проходит зря! Прочитаю-ка я небольшой отрывок из книжки! Из той, за которую я схватился во время очередной атаки, а Боря решил книжку отобрать. Несколько листочков до сих пор были зажаты в моем кулаке. Молодец я, хорошо держал – оторвались ровно, читать легко. К тому же, это будет тренировкой чтения по диагонали.
Я начал читать вслух, чтобы Боре веселей работалось:
– Тридцать пять, девятнадцать…
– И телефонный справочник разорвал, – вздохнул Боря с сожалением. – Неужели тебе настолько сильно не хочется идти в школу?
– У меня на неё аллергия! – заявил я и дальше читать вслух не стал.
– Как это – аллергия на школу? – удивился Боря.
– Так же, как и на апельсины и стоматологов. Никакой разницы, – пробурчал я и уткнулся носом в прохладную, слегка пыльную стенку.
Так лежать было неудобно, поэтому я уткнулся носом в пол. Тот не возмущался – стены дома были заняты тем, что перешёптывались друг с другом, передавая дальше текущую обстановку. Их совсем не удивляло, что двое мальчишек безобразничают – они привыкли ко многому. Да и вообще, сообщения стен домов всегда были краткими и напоминали рацию – вроде тех, что используются в такси.
– Три килограмма апельсинов только что поступило в двадцать пятую квартиру, – процитировал я одно сообщение, потому что к слову пришлось.
– Ленке привалило целых три килограмма даров от братьев наших цитрусовых? – присвистнул Боря. – Надо будет в гости зайти. А ты откуда знаешь?
– Я сквозь стены вижу, – соврал я.
– Врёшь! – догадался Боря.
– Вру, – признался я.
Это помогло Боре задать высокоинтеллектуальный вопрос:
– А почему ты так уверенно говоришь об аллергии, если ты и человеком-то никогда не был?
– Бу-бу-бу, бу-бу-бу, – неинтеллектуально передразнил его я.
– Да ну тебя, – решил Боря. – Я есть пошёл.
И потопал на кухню. Когда запах разогреваемого завтрака добрался до моего прижатого к полу носа, я не выдержал и пошёл следом.
Как только я оказался на пороге кухни, Боря сказал странным голосом:
– Т-так!
– Как? – искренне поинтересовался я.
– Не перебивай меня, когда я с младшими разговариваю!
И повторил своё «так», после чего поставил ультиматум:
– Или получаешь еду, но идёшь в школу, или не питаешься, но остаёшься дома. Выбирай!
При этом он так сильно размахивал кухонным ножом, что мой голод победил.
А если победил мой голод, значит, победил и я! Не так уж плохо всё складывалось. К тому же я умудрился выпросить у Бори за это целое желание. То есть я когда-то что-то попрошу, а он обязательно сделает. Я даже удивился – надо же, Боря с такой лёгкостью подписал свой практически смертный приговор!
– И что делать с этой бумажкой? – спросил в тон моим мыслям Боря.
– С какой бумажкой? – очнулся я.
– Да с запиской, – помахал Боря исписанным клочком бумаги. – Ода моей мамы в твою честь.
– Ну-ка, напой?
– Уважаемая Нина Аркадьевна!
– Эээ, стоп! – перебил его я. – Это совсем не мне ода. Или тебе кажется, что я похож на какую-то Нину Аркадьевну?
– Нина Аркадьевна напоминает мне не тебя, а мою классную руководительницу, – объяснил Боря. – Собственно, это она и есть.
– А при чём тут я? – спросил я недоуменно. – И это нечестно по отношению к Нине Аркадьевне.
– Ты же не дослушал! – сказал Боря. – Это такое вступление. А о тебе там будет дальше.
– Спасибо, как-нибудь в другой раз, – сказал я ему, и, выхватив листочек, убежал в комнату, где спокойно дочитал посвящённое якобы мне произведение.
К сожалению, его содержание особой оригинальностью не отличалось:
«Уважаемая Нина Аркадьевна!
Сестра одного из учеников вашего класса, Пети Сазонова, на некоторое время осталась у нас. Сами же Сазоновы уехали по уважительным причинам и в ближайшее время вернутся в город. Девочку зовут Боруэлла. Большая просьба – пусть она сегодня (и, возможно, завтра и послезавтра) посидит в классе. Поскольку мы с мужем до вечера будем находиться на работе, нет возможности оставить ребёнка дома. Мой сын, Боря Веткин, за ней присмотрит.
Заранее приношу извинения за причинённый ущерб.
С
уважением, Веткина Надежда Петровна»– Боря! – крикнул я в пустоту коридора. – Не думай, что я буду снова изображать девочку! Ни за что на свете!
Стихийное бедствие
Зелёные штаны с красными карманами и пиджак такой же расцветки – это Борин костюм времён его молодости и моего нынешнего возраста. А внутри этого странного костюма, предназначенного для маскировки среди помидоров, нахожусь я.
Казалось бы, хуже не придумать, но Боря придумал и хуже. Он предложил мне надеть платье, которое было мне точно по размеру и осталось на память от вчерашнего превращения! Пришлось надевать красно-зелёное. Деваться было некуда.
– И как ты это носил? – недовольно спросил я, передвигаясь за Борей спортивной ходьбой. – Под пытками надевал, что ли?
– Я тогда был маленьким, – снисходительно сказал Боря. – И мне нравилось.
– Такое?!
– Ага! – радостно сказал он.
На улице было холодно – всё небо затянули тучи, дул ветер, всё время пытаясь сорвать с меня бейсболку.
– Отстань! – сказал я ветру. – Тебе её всё равно надевать не на что.
– Дай для коллекции, а? – попросил ветер.
Я замотал головой.
– Жадина, – сказал ветер и легонько толкнул меня в спину. – Жадная жадина, жадных жадин верховодина.
– Сам жадина! У тебя же этих головных уборов уже накопилось, как собак в курятнике. Даже больше.
– Тоже мне, арбуз говорящий. Отдай нахлобучку! Кому сказал?
Но я только крепче стал придерживать бейсболку рукой.
Она была такого же зелёного цвета, как и костюм. Это единственное, что мне нравилось в моём теперешнем виде. Только вот из-под бейсболки яркими прядями выбивались мои рыжие волосы…
Боре пришлось все шкафы перерыть, чтобы найти свою детскую одежду. Мы так долго искали, что успеть положить всё на место нам не удалось. Да и разве это не приятная работа для Бориной мамы?
– Ты чего там свистел? – поинтересовался Боря.
– А, это я не свистел, это я общался.
– А-а-а… – непонимающе сказал Боря.
Странный он, этот ветер. Вроде бы взрослый, а ведёт себя, как маленький. Больше всего любит играться, болтать и вредничать. Один из самых сложных характеров в мире!
– Элька, а сколько тебе лет? – ни с того ни с сего спросил Боря.
– Пять, – не задумываясь, ответил я. – Вроде бы ты меня придумывал пяти летним.
– Нет, сколько тебе лет вообще? – уточнил Боря. – Не тебе как мальчишке, а тебе как тому… который… из которого я тебя…
– Это ты к русскому языку так готовишься? «Который, которого, которому, котырёх»? – попытался сменить я тему.
