Ей удалось выведать, что семья Ланы владела одним из немногих банков страны, возглавляемых афроамериканцами. Банк вошел в состав более крупного банка, на чем семья заработала огромные деньги. Сейчас ее отец руководит крупнейшим банком в Нью-Йорке и входит в советы директоров нескольких других компаний из списка тысячи ведущих компаний, по версии журнала «Форчун».
На эти деньги Лана шесть лет училась в Брауне, три года путешествовала по миру, а теперь поступила в бизнес-школу. Ничто в этой жизни не требовало от нее больших усилий. Внешность у нее была как у всех девушек из высшего общества: кожа цвета светлой карамели, светлые глаза и гладкие струящиеся волосы, доставшиеся ей от матери-мулатки. Что касается образования, то звезд с неба она не хватала, зато происходила из уважаемой семьи и довольно много поездила по миру. Это вполне компенсировало то, что она не поступила в престижный частный женский колледж Уэлсли и в Гарвард. Казалось, у нее было все. Она была щедрой, неизменной оптимисткой, и, если не считать случавшихся время от времени приступов низости и подлости, ее вполне можно было бы назвать «милой девушкой». В таком ключе Уэсли описала свою новую знакомую в разговоре с сестрой Терри.
«Гм. Звучит интересно» — вот и все, что произнесла в ответ Терри.
Однако, несмотря на огромную пропасть, пролегавшую между ними, Уэсли могла разглядеть, некоторые признаки зарождающейся дружбы. Обе они за словом в карман не лезли, разве что Лана была позубастее. Уэсли надеялась, что, когда они лучше узнают друг друга, Лана чуть сбавит обороты, перестанет выпендриваться. По крайнее мере сейчас Уэсли казалось, что именно это занимает Лану больше всего.
Что ж, Уэсли всегда умела увидеть хорошее в других людях.
Глава 4
— Плохая девчонка! — рассмеялась Уэсли, глядя на свое умопомрачительное отражение. — Плохая девчонка!
Черное платье соблазнительно облегало ее узкие бедра и грудь второго размера. А от ее длинных ног в туфлях на шпильках захватывало дух. Она улыбнулась своему отражению. Может быть, Лана была не так уж далека от истины в своих рассуждениях о том, что «красивые вещи поднимают настроение». В ожидании Ланы Уэсли подкрасила губы помадой «Ла Мер», самого смелого ярко-красного оттенка из тех, что у нее имелись.
Стопудово — ты не останешься незамеченной. В этом заключалась вся прелесть светских выходов в компании Ланы. Ее красный «мерседес-CLK» с откидным верхом всегда задавал тон ее собственному феерическому появлению, которое она стремилась устроить везде, где только возможно. И, каждый раз выходя из машины, Уэсли тоже не могла удержаться от легкого чувства собственной значимости.
Приехала Лана. Уэсли хватило одного взгляда на нее, чтобы немедленно почувствовать непреодолимое желание сбросить туфли и провести остаток вечера перед телевизором. На Лане было маленькое элегантное белое платье с крошечными ремешками, перекинутыми через красивые худые плечи. Наряд дополняли длинные серьги, серебряное ожерелье с подобранной к нему в пару бриллиантовой подвеской и, конечно же, непременные босоножки с тонкими ремешками.
— Выглядишь сногсшибательно! — похвалила Уэсли подругу. — Рядом с тобой я чувствую себя коровой.
— Ну конечно! — Лана взяла ее за руку. — Ты выглядишь как девушка, которую каждый парень захочет пригласить домой и на следующее утро найти в своей постели. Я же девушка, которую они пригласят к себе, но отправят восвояси, не попрощавшись, через пару часов, а иногда — через пару минут.
Они рассмеялись и направились к выходу.
Лана была в чем-то права. Рядом с ней Уэсли смотрелась приличной, очень приличной девушкой. Но именно Лана заставляла людей заинтересованно оборачиваться ей вслед.
Уэсли обладала редким типом красоты: к ней нужно было получше присмотреться, чтобы оценить по достоинству. У нее были правильные черты лица, и все же природа не наградила ее миленьким носом-пуговкой или струящимися по спине прямыми волосами, светлыми глазами или особыми данными, обязательными для настоящих красоток. Зато она дала ей внутреннюю силу, врожденную грацию и изящество, которые вкупе с трудно поддающимися описанию особенностями ее внешности делали ее и весь мир вокруг таким гармоничным и красивым. Поэтому тем, кто бросал на нее мимолетный, поверхностный взгляд, было не постичь магию ее красоты и очарования.
Через несколько минут они зашли в переполненную картинную галерею, и Уэсли тут же почувствовала, как у нее начинает кружиться голова от наполнявших воздух ароматов дорогих духов и коктейлей. Все собравшиеся выглядели великолепно: и женщины, и мужчины. Лана замяла столик в центре зала, недалеко от импровизированного танцпола, где, можно было не сомневаться, их точно все заметят.
Мероприятие было посвящено сбору денег для новой галереи африканского искусства в районе Саут-Энд. Публика собралась молодая и самая разношерстная. Было много представителей младшей лиги и бывших дебютанток вперемешку с успешными белыми воротничками.
Казалось, Лана знает здесь каждого второго. Уэсли перестала считать после того, как четвертый или пятый по счету симпатичный, с иголочки одетый молодой человек остановился у их столика поздороваться. И хотя Уэсли прекрасно понимала, что не она была причиной такого повышенного интереса, ей начинало нравиться внимание, которое они к себе привлекали. Точнее, привлекала к себе Лана.
Высокий светлокожий парень подошел к их столику, и Уэсли подумала или, скорее, понадеялась, что он заговорит с ней. Ответ неверный.
Лана тут же подскочила.
— Привет, Джеффри, — прощебетала она, обнимая его. — Пойдем потанцуем, — пригласила она его, помахав Уэсли.
По какой-то причине джаз-оркестр перестал исполнять традиционный репертуар, а принялся развлекать публику современными аранжировками старых композиций.
Уэсли вздохнула. Она оказалась предоставлена сама себе и теперь решила пройтись по залу и понаблюдать за этими красивыми, умными молодыми людьми. Ей доставляло удовольствие просто смотреть на них. Она никогда не была частью модной тусовки. В школе все время было отдано учебе, еще раз учебе, баскетбольным тренировкам и Майклу. В колледже она побывала на нескольких вечеринках, но только на последнем курсе и, конечно же, вместе с Майклом. До этого она тоже старалась избегать больших шумных компаний. В выходные дни садилась в поезд, направлявшийся в Саут-Сайд, и ехала домой к семье, тем самым исключая себя из общественной жизни колледжа.
Теперь, глядя на толпу двигающихся в такт музыке тел на танцполе и слушая оживленные разговоры у бара, она мучилась мыслью, что многое потеряла.
«Возможно, разрыв с Майклом нужен был для того, чтобы научить меня чему-то новому в жизни», — думала она.
Но потом на одном из кожаных диванов под картиной размером во всю стену она увидела парочку. Они не замечали ничего вокруг и, казалось, наслаждались каждым мгновением рядом друг с другом. Уэсли взглянула на руку женщины и почувствовала внезапный укол зависти: на ее пальце блестело прекрасное обручальное кольцо. От приподнятого настроения не осталось и следа, и Уэсли направилась к бару. Может, попробовать один из тех коктейлей, которые так любит Лана.
Уэсли осторожно пробиралась к барной стойке через толпу, как вдруг услышала позади себя чей-то раздраженный голос:
— Эй, смотри, куда идешь!
Девушка стремительно обернулась.
— Извините, — сказала она, уставившись в узел галстука сердитого незнакомца.
Посмотрев выше, она увидела перед собой пару изумительных глаз цвета меда. Как она жалела теперь, что была такой неуклюжей. Взгляд его миндалевидных глаз, пылавших недовольством пополам с гневом, заставил ее отпрянуть назад, но все же манил и притягивал к себе.
— Извините, — повторила она снова, уже мягче. — Я пролила ваш напиток?
— В следующий раз смотри, куда идешь! — насмешливо бросил он и пошел прочь.
Она покачала головой и попросила бармена налить ей виски с лимонным соком. Такой коктейль обычно пила Лана.
Потом она почувствовала, как кто-то похлопал ее по плечу. Лана.
— Кто тот красавчик, с которым ты пошла танцевать? — полюбопытствовала Уэсли.
— A-а, Джеффри. Парень, с которым я пытаюсь наладить близкие отношения еще с первого курса в Брауне. У него подружка училась в Смитс, и, что бы я ни делала, он явно не собирался ей изменять. Я даже пробовала распространять слухи, будто она лесбиянка.
— Лана, не может быть! Что ты такое говоришь?! — Крайнее удивление, появившееся на лице Уэсли, вовсе не было напускным.
— Но она и правда лесбиянка. Уж я-то знаю. Поэтому они и расстались три года назад, — упорствовала она.
Вот и сейчас Уэсли не знала, верить Лане или нет. У той была явная склонность приукрашивать правду или несколько изменять ее в зависимости от преследуемых ею целей.
