Под сердцем узел шевельнулся –
И сын под сердцем стал расти.
Колыбельная
памяти брата
У кладбища и у болота,
Где с лета сошла позолота.
И выцвели очи над сыном…
Ах, лето в окладе старинном…
Застонет осина сухая,
Замолвит о сыне другая
И ловит кукушку на слове,
А лето уже в изголовье.
По гиблым глухим овражкам
Спи крепко, моя пропажа,
Под тиной своей зеленой.
На согнутой, на поклонной,
В тиши отгнивали сучья
(А сумка в степи пастушья
Распахнута, непотребна,
А рядышком с ней сурепка…),
В тиши отгнивали корни
(А мятою лишь из горниц
Повеет в разгар поветрий…)
В тиши отгнивали ветви.
Баюкалась там колода:
Усни ты, моя забота,
Усни, как трава сурепка.
Ей солоно крепко-крепко,
Ей солоно, ей и сладко,
И ладно левее клада –
Зарытого в глину лета.
Усни же моя и эта,
И та… на провольном ложе
Никто не шуршит, не гложет
Ни душу и ни осину,
Лишь по ветру веет холстину
Глухим колокольным пухом.
Душе моей глухо-глухо…
***
Так нарывает древний шов –
Земля здоровая, больная…
Сорочка белая льняная
Легла распутьем за межой.
И за межу заполз рукав,
И встрепенулся милым волком,
И пропитался гиблым шелком
Болотных цветиков и трав.
И все узором по хребту
И заплелось и зазмеилось.
И сразу сдался зверь на милость,
Да так и вырвалось: «Приду!..»
Приду да только насмешу –
Уж так дика и белобрыса.
Одной рукой – волчицей рыскать,
Другой бы – зайцем за межу.
Одной рукой бы - полем цвесть,
Другой – засасывать трясиной,
Да все постанывать осиной…
Ну, да пора бы знать и честь.
Девичьи игрища вольны,
Да сны не вечны колдовские.
На миг прикинулся льняным –
И вот уже ломлю виски я.
И вот уж грудь мою теснит,
Бурьяном тропы зарастают,
А в небе милый ищет стаю,
А я до сей поры не с ним!
Как вскину руки я к нему,
К земной любви своей и сути –
Рубахой белой распутье
Я через голову сниму.
Песнь о листопаде
Мне счастливо и вольно поется в лесу.
Высоко я над кронами голос несу.
Опадающих листьев то шелест, то хруст…
Едет князь-листопад, раскудрявист и рус.
Едет князь-листопад на буланом луче
И меня словно птицу везет на плече
От чужих берегов до родимых снегов,
А за ним поспешает дружина его.
Едут дед и отец, едет суженый мой,
На плече всяк по птице везет золотой.
Соколиный мой глаз, голубиный мой нрав,
Не укрыться ли мне средь некошеных трав,
Не укрыться ли мне возле мшистого пня?
Три родимые птицы летят на меня.
По незримой стреле есть у каждой в боку,
Тянет каждая лишь к своему ездоку.
Но все выше и выше смертельный наш бой.
Вот уже протрубили с земли нам отбой,
Но лечу высоко над чащобами я,
А за мной поспешает дружина моя –
Три заветные птицы летят горячо,
Их уже не прельщает владельца плечо.
Мы летим высоко, мы ведем облака,
Но опять показалося три ездока.
Хоть от боя того не остыли еще,
Вновь охота пошла за родное плечо.
За желанный престол будет сечь горяча.
Будет царствовать тот, кто не примет плеча.
Позолоченных перьев то шелест, то хруст…
Едет князь-листопад, раскудрявист и рус.
Едет князь-листопад на буланом плече
И меня, словно птицу везет на плече.
Конечная станция
Долго нищенку будили,
Долго вспомнить не могла,
Что когда-то породили,
Что жива была, да мгла
Вдаль куда-то увлекла.
Перешла сухую ниву,
Повидала отчий дом
И в саду родимом сливу
Ухватила с ветки ртом.
Со скамьи сползла потом.
Пригибала, оползая,
Даль, как ветку спелых слив.
Над душою нависая,
За плечо трясли, трясли…
Как далеко увезли….
БЕЛЫЙ КОНЬ
(поэма)
1
Белый конь у белой церкви.
Отпускает свет поводья,
Словно волосы и ветви
Из-под камня, из-под локтя
На исходе половодья.
Три луча в оконной раме
В ноги кланяются маме.
Мама - барыня сегодня,
Мама - с Белым Светом сводня.
В лебединой белой роще
Белый конь горит в уздечке.
Матушка белье полощет
В лебединой белой речке,
Белорукой, белоногой,
Нареченною Солохой.
Берег речки белобрысой
Весь веснушками обрызган,
И обрывы меловые.
И дитя на белой вые
Спит, прильнув прозрачным телом...
Ах, на жеребенке белом!..
2
Как бывала я рекою,
Мама легкою рукою
Одевала, наряжала,
На волну венки пускала.
Как была я вербой русой
В полдень над иссохшим руслом,
Мама ветви заплетала,
Ленты алые вязала.
А как стала я собою,
Света ясного вдовою -
И направо, и налево
Все в руках моих горело.
И налево, и направо
Все одежды я стирала.
Знала я в последнем взмахе
И в последнем поцелуе -
Эти черные рубахи,
Эти ночи отбелю я!
3
Отбелю и отбедую,
В церковь белую войду я.
Двери кованы железом,
А виски и брови златом.
Не была я темным лесом,
А была я светлым садом.
Пахнет яблоневым детством,
Старым деревом и тленом,
А земли коснусь коленом -
Стану снова я невестой.
Вознесутся в небо своды -
Высока челом невеста.
Вознесутся в небо воды -
Вся небесного замеса.
И натешет крепких балок
Из ребра восьмого плотник,
А какой-нибудь колодник
Кисть возьмет и будет жалок
Суд, а сад прекрасен в пойме.
Это даже мертвый помнит -
Вкус воды и диких яблок.
4
Как люблю я жить на свете,
На коне пресветлом ездить
Вдоль реки и вдоль оврага.
Как не ведаю я страха,
Ни напасти, ни боязни.
Как люблю я этот праздник!
Вот стою под небосводом,
Припадаю к белым водам.
Белы воды землю точат -
Из-под ног уходит тотчас
Твердь земная. Вдоль обрыва
Белый конь идет и грива
До копыт его свисает.
Белый конь хозяйку знает.
Друга милого балуя,
На коня к себе возьму я.
И сама ладонь подставлю
Под ступню. По разнотравью
Поплывем под небосводом.
Вот он конь мой белый, вот он!
5
И наверно не умру я.
Не сумею, не посмею.
На коне пылает сбруя,
Как созвездье Водолея.
Льется с неба из кувшина
Белый свет на белы плечи.
Белой выей полдень хлещет,
Лебединой, лошадиной...
А в купели триединой
Две главы - две рукояти -
Конь и лебедь.
Между ними - лик дитяти,
Детский лепет.
И дитя, и песнь у горла
Властью-волею исконной.
Так живу себе не гордо
То счастливой, то спокойной.
На плечо мне клонит морду
Белый конь мой.
6
Из ковша да из ковчега
Только свет – и все пожитки.
Светоносная прореха
На последней черной свитке.
Говорила, отбелю, мол –
И до дыр протерла воду.
Кто б заплату не удумал –
Не сыскать в прорехе броду.
Где к неведомому брегу
Мчит волна вселенной целой.
Я опять вхожу в прореху –
Выхожу из пены белой.
7
Каждой Ладе по дитяти,
Да единой благодати
В синем чане
До скончанья
Слез и глины.
От калины до малины
Все-то твари исчислимы.
Да пошли в народе толки,
Что коня задрали волки,
Извели волков лисицы.
Только рыбы, только птицы
Неповинны и блаженны...
Белый конь мой оглашенный!..
Серый волк в коня вцепился,
Крови радужной напился.
Волку челюсти свело -
И опять белым-бело.
И летят неразделимы
Вековые побратимы
К сердцу сердцем, к холке холкой
Белый конь и Серый волк мой.
8
Как же вам я не угодна?!
Я глазам своим не верю.
Я стою за каждой дверью,
Словно ясная погода.
Я такой большой и теплой
Возросла среди народа.
Босиком по битым стеклам
Пляшет ясная погода.
Чтоб яснело - пуще-пуще
Век от века, год от года.
Чтобы каждый день грядущий -
