ребенка рассматривал новую «игрушку». Затем он посмотрел на меня и спросил:
— Сколько эта махина сжигает солярки?
— Хрен его знает. Но могу сказать, что очень много. Часть топлива завозится сверху, часть добывается внизу. Сегодня туда спускаться не будем, тут работы много.
— А что там? — он указал на маленькую точку в глубине.
— Там добывают Мелоний, нам туда путь закрыт. Секретность, мать его. Пошли дальше, этот вид тебе еще успеет надоесть. Сегодня займемся проверкой ламп и затворов.
Мы скользнули в новый ход.
— Мне вот интересно, где отливали такой блок двигателя, это какой должен быть завод?
— Будет время, покажу тебе этот завод.
— Ты хочешь сказать, этот блок отлили внизу? — не скрывая удивления, прошептал Сергей.
— И не только, все вокруг. Понимаешь ли, проход в мембране имеет площадь четыре квадрата. И ладно машины погрузчики, их можно компактно уложить по частям, а потом сварить внизу, это не проблема. А все, что нельзя было разобрать и уместить в такой объем, изготавливали внизу. Так что, тут у нас особая промышленность, подземная. Видел бы ты это завод, на его фоне Магнитогорский комбинат настоящий малыш. Правда сейчас активно работает только один цех, в нем льют тормозные колодки для лифтов, ну и так, всякую мелочь. Хотя, есть еще одна маленькая литейка для драгоценных металлов, они изредка попадаются в пещерах, так, что смотри в оба. Вал видел? Из специального сплава местной добычи, держит температуру десятки тысяч градусов.
— А как вы его отливали?
— Мы и не отливали, оказалось, он легко обрабатывается, не поверишь чем — обычным деревом. Так что, ни при каких обстоятельствах не швыряй туда Буратино.
Он кивнул. Шутка про деревянную куклу казалась смешной только мне. Я продолжил.
— Все шестерни смазаны специальным составом, изготовленным из элементов Палассового железа. Слышал о таком? Так назывался метеорит, который упал где-то в Сибири. Ученые смогли вывести из него экстракт. Ну, а дальше, хрен знает.
— Откуда ты это все знаешь?
— От верблюда.
— Ну, серьезно.
— Правда, от него. Это старый технический директор, прозвище у него было “верблюд”. Вот он как выпьет немного, сразу заводил часовые рассказы о заводе. Настоящая находка для шпионов. Сейчас на пенсии, говорят, переехал в Крым. Я бы тоже рванул куда потеплее, но это уже, когда стану морщинистым дедом.
Хотя учитывая, как выгляжу, можно сказать, что я уже и есть морщинистый дед. Кого я обманываю, мне суждено сдохнуть на этой работе.
Тем временем мы начали осматривать потолочное освещение. Иногда останавливались и меняли лампочки. Говорили в основном на общие темы, например, кому из нас какие нравятся машины. Сергей был на стороне купе, я убеждал его, что лучше всего — это рамный внедорожник, на нем хоть в лес, хоть на рыбалку. Два пункта, которые я избегаю последние пять лет. Потом поговорили о кинофильмах, о еде, об алкоголе. За разговорами пролетели первые пять часов. Мы выбрались на небольшую террасу и расположились на обед. Возвращаться далеко, и мы решили устроиться прямо на участке. Пять бутербродов и бутылка теплого морса. Зашипела рация. На связи Вовка.
— Паша, как дела? Вас ждать на обед?
— Нет, мы на десятой отметке. Перекусим тут.
— Как новенький, не труханул еще?
— Ха, вспомнил себя в первый день?
— А, что я? Я был орлом.
— Орлом, орлом еще каким. Все, прекращаем базар, аккумуляторы садятся. Эти сволочи, опять их не зарядили.
— Что хотел сказать, на связь выходили синоптики. Говорят, возможна буря, но ты же, Паша, знаешь наших специалистов, ошибаются один раз, но каждый день.
— Принял.
— Видишь, Серега, беспокоятся. Хотя, зная этого прохвоста, он узнавал, может ли он выпить нашу порцию водки.
— А тут все пьют? Не поймите меня неправильно…
— Почти. Мы же пьем не от любви к водке, а так, для расслабления. Тут без водки чокнешься. Завтра пойдем вниз, все поймешь.
Тут неожиданно из расщелины раздался гул, свет стал почти белый. Сработал опыт. Я во все горло заорал.
— Уходим, началась буря! Да брось ты сумки, — я схватил его за руку и резко дернул. Мы со всех ног побежали в тоннель. Мы едва успели скрыться, как волна достигла места нашего пикника. В голове крутилась мысль: как я умудрился проспать начало. Вот дурак, едва не угробил ползвена. В этот момент раздался взрыв. Волна подхватила нас как пару пушинок и с силой бросила о стену. Я от удара едва не потерял сознание. Серега лежал и корчился от боли. Тоннель затянуло серым полупрозрачным дымом.
— Ты как, Серега?
— Живой, кажется. Только голова болит.
— Ну, это нормально.
Я подполз к нему и помог упереться о стенку.
— Потуши рукав.
— Вот же…
Он быстро прихлопнул огонь. Судя по его движениям, с ним все в порядке, отделался «легким» испугом. Я откашлялся и достал фляжку. Протянул ее Сереге.
— Опять вода?
— В этот раз все по-взрослому. Проверку ты прошел, да и посвящение тоже, кажется. Давай пей. Кости в порядок приведешь. Да и для головы полезно.
Он сделал глубокий глоток, сморщился и выпалил:
— Сколько тут градусов?
— 96, как и положено спирту. Зато смотри, как взбодрил. Ладно, давай выбираться, на сегодня наработались.
Тут снова зашипела рация.
— Паша, Паша, как слышишь? Прием.
— На связи. Чего тебе?
— Слышал взрыв. Вы как?
— Живы, здоровы. Накрывай стол, на сегодня наработались, скоро будем. Позвони метеорологам, поздравь этих сволочей, наконец, хоть что-то угадали. Скажи, от меня им 200 грамм водки.
— Принял.
— Конец связи.
Дым начал понемногу оседать. Сергей уже стоял в полный рост и разминал спину. Я тоже поднялся.
— Пошли, посмотрим, что осталось.
На площадке, где мы несколько минут назад мирно обедали, стоял неприятный запах гари. В воздухе витал серый пепел. Казалось, вокруг все остановилось. Я осмотрелся: часть инструментов унесло, от сумки с едой осталась горстка золы. Мы собрали оставшиеся инструменты и медленно пошагали на «базу». Когда убегали, Сергей бежал за мной, и это была ошибка, новенький не закрыл дверь. Так, что взрыв уничтожил большое количество ламп. Судя по всему, завтра нужно начинать сначала. Я не стал его ругать за оплошность, все же это моя вина.
Мы шли молча, каждый из нас переваривал произошедшее. Думаю, у новенького одна
