Глава 2
Группа, в которую определила меня Антаниэтта, занималась подбором оптимального состава растительных видов для разных этапов терраформирования. Проще говоря, мои новые коллеги решали, какие растения и когда будут высажены на Верной.
Проекты тянулись на годы вперёд, в группу входило больше тридцати учёных, а руководил ею старший эрзар Никласхарт Торн, личность неконфликтная и даже мягкая. Его правой рукой была Зоуи Бровски, спутница Никласхарта на протяжении двадцати трёх лет и его законная супруга. Зоуи оказалась милой женщиной с единственным недостатком — слишком активно подключилась к поиску для меня будущего партнёра.
Моё место находилось в комнате на четыре работника, двое из которых отсутствовали. Один, как нашептала Зоуи, по семейным обстоятельствам, второй отправился на Верную. Так и вышло, что моим ближайшим коллегой и наставником на время стажировки стал младший эрзар Ульваррин Торн.
Ему было всего двадцать пять — детский возраст по меркам демонов, живших столетиями. Само собой, это не значило, что развит он был на уровне ребёнка. Передо мной предстал светловолосый молодой человек с открытой улыбкой и смешно оттопыренными ушами. Он тоже учился во Всемирном университете, правда, в отличие от меня, в столичном филиале. Когда Зоуи знакомила нас, Ульваррин поставил чашку мимо стола, краснел и мялся, но мы быстро нашли общий язык, а через полчаса были на "ты". Он стал первым эрзаром в "Наднебесье", позволившим называть себя сокращённым именем. Ульвар.
— Признавайся, куда тебя потянуло раньше: в космос или в биологию? — спрашивал Ульвар.
— В космос, — без раздумий отвечала я. — Когда мне было четыре, папу купил телескоп и направил его на Верную. Постепенно мы отыскали все планеты в системе. Я мечтала, что буду строить космические корабли и стану капитаном на одном из них.
— Амбициозно! — оценил Ульвар.
— Не то слово! — я рассмеялась, вспоминая детские фантазии.
— А биология?
— Сложно не влюбиться в природу, когда живёшь на островах и ныряешь к рифам. Я много наблюдала, много читала и всерьёз загорелась наукой. А потом оказалось, что две мои мечты можно совместить. С того дня я точно знала, по какому пути пойду.
— У тебя получилось.
— Хочу в это верить. Теперь твоя очередь откровенничать.
— Я понял, что стану биологом, когда увидел под микроскопом каплю воды из пруда, а космосом увлёкся благодаря речам Аланстара. Точнее меня интересует Верная. Мы сделаем пригодным для жизни то, что было мертво, не используя ни капли магии. У нас великая миссия.
— И по-своему амбициозная.
— Нам она по плечу. Я рад, что стал её частью, — он заговорщически понизил голос: — Для меня всё могло закончиться ещё на первом курсе. Я никак не мог постичь высшую математику. Экзамен завалил, две пересдачи тоже. Еле выкарабкался на третьей.
— А у меня не заладилось с физикой. Я даже шпаргалки писала. Но на пересдачу всё равно идти пришлось.
— Был у меня в приятелях человек, которому патологически везло. Всегда вытаскивал билеты, которые знал. Даже если выучивал один-единственный, попадал точно на него. А потом выяснилось, что его связь с партнёршей-эрзаркой давала что-то вроде наития. Редчайший случай. И что ты думаешь? Он доказал, что обмана не было. Якобы они оба не знали, что такое возможно.
— Твой приятель так рано заключил Договор?
— Любовь! К выпускному эта везучая парочка поженилась. У тебя самой не было соблазнов?
— У меня была цель. В университете хватало других радостей.
Мы вместе окунулись в воспоминания о студенческой жизни, которые у обоих были свежи. Перебирали смешные казусы, обсуждали полевую и лабораторную практику, преподавателей и друзей.
В обеденный перерыв Ульвар проводил меня в столовую, а Зоуи познакомила со старшим эрзаром Джоранбрамом из отдела проектирования космических кораблей. Тот был в меру красив и разговорчив, заинтересовался мною сразу и откровенно, но изобразить такой же горячий отклик у меня не вышло. В душе рождалось подозрение, что грядущие две недели окажутся совсем не такими, как представлялось на волне радостного вдохновения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
До конца перерыва с подачи неугомонной Зоуи мне пришлось познакомиться ещё с двумя эрзарами и пообщаться с суетливой девицей Миртой из отдела бухгалтерии, начавшей со слов:
— Как я тебе завидую!
— Почему? — опешила я.
— Поиск спутника — самое волнующее время. Я не испытывала таких эмоций, даже когда начала колдовать. Столько внимания, столько подарков! Если ты достаточно хороша, эрзары соперничают за право быть с тобой.
Она наклонилась ко мне, хитро косясь на Ульвара, и поделилась сокровенным:
— Я довела дело до поединка. Собственными глазами видела, как сражаются двое старших. Это было лучшее, что случалось со мной в жизни. Кровь всё ещё кипела, когда победитель взял меня... — она сделала долгую паузу и со смешком закончила: — Правда, любовником он оказался не таким умелым, как воином. С Грэмом не сравнить.
— Простите? — я округлила глаза.
Она ведь не Петергрэма имела в виду?
— Об этом в другой раз, — подмигнула Мирта и удалилась, виляя бёдрами.
— У нас тут всякое бывает, — вставил сидевший рядом Ульвар, не смутившись услышанными откровениями.
— Надеюсь, что меня подобный опыт минует, — со всей искренностью проговорила я.
— У тебя будет большой выбор.
— Пожалуйста, не надо об этом. Больше не хочу сегодня слышать о Договоре.
— Как скажешь, — легко согласился Ульвар.
После обеда он устроил мне экскурсию в лабораторные отсеки, которые занимали два этажа ниже нашего. Чтобы попасть туда, пришлось переодеться в рабочую униформу — светло-синий комбинизон с эмблемой "Наднебесья". Это переоблачение случилось как нельзя кстати. Укрытая бесформенной одеждой от шеи до лодыжек, я почувствовала себя по-домашнему уютно, а попав в лабораторию и вовсе забыла обо всём.
Надо ли говорить, что здешние залы не шли ни в какое сравнение с университетскими?
Восторг вызывал один взгляд на вереницу уставленных рассадой стеллажей, вокруг которых сновали миниатюрные роботы-рабочие. В университете почти всё приходилось делать руками, механических помощников выдавали в строго ограниченном количестве, для самых серьёзных нужд.
Лаборатории "Наднебесья" были оснащены последними техническими новинками, превращавшими жизнь учёных в райский курорт. Мои новые коллеги вальяжно прохаживались вдоль стеллажей с планшетами в руках или отдавали команды, не вставая с рабочих мест.
От масштабов их работы и вовсе кружилась голова. Мы побывали в десятке лабораторий, осмотрели экспериментальные теплицы, прошлись по огромной оранжерее, где были собраны растения со всей планеты, а спустившись ещё на этаж, оказались в мире будущего.
Ульвар, подобно режиссёру спектакля, представлял один невероятный проект за другим. Я осмотрела контейнеры, наполненные почвой с Верной. Трогала её и пропускала оранжевый песок сквозь пальцы. Видела, как она изменяется под действием микроорганизмов, которыми уже были заселены первые плантации. Надолго задержалась в зале с фитотронами, готовыми для установки на космические корабли, и окончательно забыла о времени в лаборатории с геномодифицированными растениями.
Завершилась наша экскурсия в отсеке с аквариумами, где Ульвар представил свою часть работы — десяток прозрачных ёмкостей с водной растительностью.
— Готовлю план по заселению водорослями водоёмов под куполом Два, — объяснил он. — Под куполом Один оно уже идёт, но у меня есть свежие идеи. Это первая часть экспериментов.
— Расскажешь подробнее? — спросила я, изучая прикреплённые к аквариумам датчики.
— Обязательно. Тебе ведь предстоит работать со мной.
Следующий час мы провели, обсуждая планы Ульвара. Потом у нас разгорелся жаркий спор по поводу того, насколько уместной будет небольшая генетическая модификация красных водорослей. Ульвар предложил построить компьютерную модель их включения в биоциноз, я согласилась, и мы занимались этим до вечера.
