– Командир! До тумана около ста метров!
– Понял, боцман.
– Его можно обойти справа. Он не на весь Амур, – проговорил полковник Фэй.
– Вряд ли там достаточная глубина. Карту, помощник! Хотя, пройти можно. Стоп, машина! ЦПУ-ГКП!
– Есть, ЦПУ.
– Малый назад. Подрабатывать против течения, якорь бросать не будем. Боцман, будь на связи с машиной и следи за расстоянием между туманом и нами.
– Владимир Аркадьич, что собираетесь делать? Ждать, смысла нет. Надо идти туда, а то туман исчезнет, – вдруг заговорил, молчавший до сих пор капитан 3 ранга.
– Пусть лучше он исчезнет, чем мы, – бросил на ходу Орлов и спрыгнул по трапу в коридор надстройки. – Помощник, ко мне!
Лейтенант Селиванов тут же отправился за командиром.
– Дима, готовь с Гамиевым лебедку. Шлюпкой займется мичман Останюк. С пятью ребятами спустим тебя в туман, возьми фотоаппарат и приборы, которые дадут ученые. Если что, дергай за трос, лебедка сразу начнет работать в обратную сторону.
Шлюпка с помощником и пятью матросами была готова. Орлов медлил.
– Боишься? – спросил Щекочихин.
– Еще как!
– Что специалисты?
– Установили на шлюпке приборы слежения, записи и еще чего-то. Наимов, Сергеева и Машуту сюда! Мигом!
– Володя, – полковник хитро посмотрел на Орлова. – Можно капитану Ли заменить одного из ваших матросов на шлюпке. У него все-таки хорошие данные по экстрасенсорике.
Последнее слово Фэй выговорил с трудом.
– Хорошо. Старший матрос Сералиев, покинуть шлюпку. Удачи, капитан.
Ли Минь только кивнул головой и бегом проследовал на бак, к шлюпке.
– Радиорубка, ГКП. Срочно оперативному по засекречивающей связи. «Туман нашли. Предполагаем вход в другой мир. Застопорили ход. Решили на лебедке спустить в туман шлюпку с двумя офицерами и четырьмя матросами. Командир 888, старший лейтенант Орлов». Записали?
– Так точно, товарищ командир.
– Действуйте. БП-3, Николай Александрович. Жду вашего разрешения.
– Владимир Аркадьич, мы еще вычисления не закончили, но, полагаю, что можно попробовать.
– БАК-ГКП.
– Глав старшина Шваб слушает.
– Миша, концы отдать. Лебедка хорошо слушается?
– Все проверено, все в норме.
– Тогда, с богом.
Лодка медленно спускалась к желто-лимонному овалу, и сердце старшего лейтенанта готово было выскочить из груди.
– Командир! – Сергеев вдруг схватился за голову. – Меня блокируют. Я ничего не вижу!
Тут же вскрикнула Машута, потирая виски, и полковник Фэй затряс головой.
Все произошло настолько быстро, что никто ничего не понял. Полковник вжался в переборку и безумными глазами бегал по ГКП. Юля лишилась чувств, а у Сергеева сильно дергало голову и руки. Глаза остекленели. Из носа и ушей шла кровь.
– Медика! Наимов! Бегом! – закричал Орлов и приподнял голову сидевшей на стуле Юле.
Дыхание было неровным. Лоб покрылся испариной. Не долго думая, он схватил ее и в одно мгновение перенес в свою каюту. Положил на постель и расстегнул все, что могло стеснять дыхание.
– Товарищ командир! БП-3! Срочно! – Наимов с жутким взглядом стоял в дверях.
Орлов разом оказался на ГКП.
– Володя, срочно возвращай шлюпку! Они погибнут!
– Бак-ГКП! – старший лейтенант бросил внутреннюю связь и закричал по внешней. – Шлюпку назад! Шваб, переключай лебедку!
Лендт уже стоял рядом.
– Надо назад!
Орлов оглянулся и не узнал профессора. Перекошенное лицо, вздыбленные волосы, бешеный взгляд.
– Нам надо уходить! – заговорщицки, брызгаясь слюной, выдавил он. – Нас затянет! Туда!
Лендт с ужасом покосился на туман.
– ЦПУ! Радиорубка! Катерам сопровождения и нам полный назад! Бак! Шваб! Быстрее! Лебедку на полную!
– Итак, самая полная!
– Руками тащите! Туман приближается!
Капитан 3 ранга, до этого смотревший огромными глазами на происходящее, рванул, что есть силы, на бак, на помощь шлюпке. За ним, было, последовал и Наимов, но Орлов поймал его за рукав и вернул к локатору.
– Лендт, очнитесь! – потряс он профессора, которого трясло. – Медик! Семеныч! Разберись! Что с этими тремя?
– Почти порядок. Жить будут. Впечатление сильного энергетического удара из-за крайней чувствительности мозга. Но это…
– Понятно. Уведи профессора. Ильин! Что у вас?
– Мы в сильном магнитном и энергетическом поле, которое создает завихрения и сильный ветер в сторону тумана. Вряд ли удастся вырваться из таких щупалец. Желтизна вокруг овала – это энергия и если человек туда попадет, он исчезнет. Но броня может спасти, защитить организм. Командир, надо спасать людей.
– Шваб! Чего возитесь?! Бросайте шлюпку! Всем внутрь! Задраить люки и переборки! Боевая тревога!
Звук сирены задребезжал по всем отсекам.
– Радиорубка! Катерам сопровождения немедленно уходить из района. Далее, оперативному. «Затягивает в туман, возможно, вырваться не удастся. Орлов».
– Туман близко! Скоро накроет!
– Вижу, боцман. Ребята успели?
– На баке не видно, значит успели.
– Оборот выполнить не сможем при всем желании, не хватает времени. Задним ходом тоже не вытянем. Боцман, остается последнее, полный вперед в обход тумана справа. Проскочим, как ты думаешь?
– Стоит попробовать, – раздался голос Щекочихина. – Это шанс.
Орлов обратил внимание на перебинтованные руки капитана.
– О трос поранился, – ответил тот на немой вопрос.
– Помощника не видели?
– Обгорел немного, но цел. Там такой жар стоял, что упаси бог. Ли Минь в тяжелом состоянии и один из матросов. Спасательный жилет сильно оплавился.
– Остальные?
– Легкие ожоги, порезы, царапины.
– Радиорубка! Оперативному!
– Оперативный дежурный не отвечает. Катера сопровождения тоже. Связи нет вообще!
– Сигнальщик!
– Не успеет, – проговорил боцман. – Только по внешней. Может, услышат?
– Катерам сопровождения немедленно покинуть район! Катерам сопровождения немедленно покинуть данный район!
– ГКП-БП-6, они уходят.
– Понял, шестой. ЦПУ! Быть готовым среверсировать ход и на самый полный!
– Есть, командир, сделаем.
– Авось, пронесет! А, боцман? Держи штурвал крепче. Стоп, машина! Самый полный вперед! Право руля!
– Есть право руля!
– Затягивает! Все равно затягивает! – закричал Щекочихин. – Мощи не хватает.
– Внимание, всем! Входим в туман! Люки и переборки не открывать! Всем оставаться на своих местах! Без приказа боевой пост не покидать! Аварийной партии быть готовой к любым неожиданностям!
Катер на большой скорости нырнул в желтое облако тумана и, жутко дрожа, побежал по невидимой глазу водной дорожке…
Тайна желтого тумана
В кабинете комбрига висело плотное синевато-серое облако сигаретного дыма. Открытые настежь окна не помогали. Сдвинутые в середину кабинета столы, были укрыты разложенными на них картами и схемами. Офицеры штаба о чем-то спорили, совещались, доказывали что-то друг другу. Комбриг мрачно рисовал красным карандашом на карте.
– Сальков, – вдруг раздался твердый, приятный, но немного усталый голос.
– Товарищи офицеры.
– Вольно, вольно. Здорово, Игнат Фомич, – адмирал прошел к комбригу и пожал ему руку. – Ну и загадали вы тут загадку. Москва на ушах стоит.
– Товарищ адмирал…
– К черту формальности. Дай-ка мне лучше расклад. Что делаете, что планируете, какие соображения. Москва, кстати, уже отчет требует. Каша заварилась такая, что не дай бог! И откуда эти иностранные журналюги все знают? Ну, показывай, Игнат Фомич, чем обрадуешь?
– Сильно-то нечем обрадовать, но некоторые интересные данные у нас имеются.
– Так. Во-первых, давай по имени. Во-вторых, я привез специалистов и, думаю, что нет смысла отвлекать от службы весь твой штаб. Согласен?
– Согласен. Капитан-лейтенант Суворов, доложите свои соображения.
– Есть, товарищ капитан 1 ранга, – Суворов достал чистый лист и карандаш и начал набрасывать схему. – Первое, места исчезновения. Желтый туман появляется не в одном месте, а словно спускается вниз по течению. Вот смотрите по карте. Самое первое исчезновение произошло здесь, в излучине. Второе и последующие, также в излучинах, но каждый раз ровно на 10 километров ниже предыдущего. Далее, второе. Обратите внимание на даты исчезновения: 9 июля 1970, 19 июля 1990 года и 29 июля 2000 года. Между числами 9, 19 и 29 – ровно десять дней. Потом, номера катеров. У Буратинова – 121, у Извицкого – 131, у Савельева – 141. Это еще не все. Я поднял некоторые материалы, личные дела офицеров и матросов. И тут есть закономерность. Буратинов, Извицкий и Савельев родились в разные годы, но число и месяц рождения у них один и тот же – 10 октября, то есть 10.10. Каждый из них был женат. Буратинов ровно 10 лет, Извицкий ровно 10 месяцев, Савельев ровно 10 недель. Но и это не все. Посмотрите на годы: 1970, 1990, 2000. В первом случае 20 лет, но во втором – 10. Опять – 10.
