и увидел в нем кровь хабиру. Мужчина ухмыльнулся, его белые зубы сверкнули среди черной щетины его густой, курчавой бороды.
Когда мужчина остановился рядом с дрожащим Кики, он сказал: - Ты знаешь, кому ты бросил вызов? - Голос звенел от высокомерия. Это был человек, которому никогда не бросали вызов. - Меня зовут Басти Жестокий, и я ношу этот титул не зря.
Хуэй почувствовал, как кровь отхлынула от него. Он знал это имя и связанную с ним репутацию. А кто в Лахуне не знал? На руках Басти была кровь тысячи людей. Более пяти сезонов этот предводитель хищников уничтожал караван за караваном, доставлявших товары с востока. Басти, совершавший набеги на медные рудники и предававший мечу всех инженеров, истреблявший столько рабов в плодородных поместьях вдоль Нила, что сами поля стали красными. И как только он убил этих работников, он сжег урожай без всякой причины, кроме мучений. Теперь там росли только сорняки; так сказали торговцы, когда прибыли в Лахун.
- Жестокий. - Подходящее название.
- Отпусти моего друга, - крикнул Хуэй. Его голос дрожал.
- Оставь его, - прошептал Кен. - Он уже мертв. Но мы все еще можем спасти свои шеи. Мы намного быстрее этих неуклюжих Сорокопутов, и они это знают. Мы моложе и полны огня больше, чем они. Если мы убежим сейчас, они никогда нас не поймают.
Как холодно звучал голос его брата. Хуэй никогда раньше не слышал, чтобы он так говорил.
Басти отдал приказ, и рука, сжимавшая горло Кики, отпала. Басти заменил его своим кривым ножом. Лезвие вонзилось в кожу, образовался пузырь крови. Кики начал всхлипывать.
- Отдай мне предмет, который ты держишь в руках, и я буду щедр, - продолжил повелитель хищников.
Хуэй все еще нес завернутый в ткань сверток.
Предводитель Сорокопутов был достаточно умен, чтобы понять, что два молодых вора одержали здесь верх. Кен был прав; их молодость придавала им скорость, которой эти налетчики больше не обладали. Они могли легко исчезнуть в темноте пустынной ночи, и Басти, возможно, никогда больше не увидит свою добычу. И поэтому он был готов торговаться.
- Я оставлю вас всех в живых, и вы сможете свободно уйти отсюда. Такого подарка я не предлагал ни одному врагу, - продолжил Басти. - И я позволю каждому из вас взять с собой по кошельку серебра, чтобы все знали, что жестокость можно смягчить добротой. - Его губы изогнулись в натянутой улыбке, в которой не было теплоты.
Во рту у Хуэя было так же сухо, как и в песках вокруг них. Он ни на мгновение не доверял этому кровожадному бандиту. Но что он мог поделать? Он смотрел, как слезы блестят в лунном свете на щеках его друга, и пытался представить, какие ужасные мысли будут крутиться в голове Кики в этот момент.
Хуэй протянул сверток, чувствуя вес Камня Ка внутри него.
Басти ухмыльнулся. Он кивнул, и двое мужчин вышли вперед, чтобы забрать свой дар от богов. Хуэй одними губами произнес безмолвную молитву богам, чтобы они спасли их. Он знал, что должен бежать, но не мог оторвать взгляда от перепуганного лица Кики.
Рядом с собой он почувствовал, как его брат пошевелился, возможно, испытывая чувство вины за трусливый поступок, который он совершил.
- У меня нет другого выбора, кроме как отдать Камень Ка, - пробормотал Хуэй.
Когда Кен не ответил, Хуэй бросил на него быстрый взгляд. Странный, рассеянный взгляд застыл в глазах его брата.
Внезапно, подобно разворачивающейся огромной змее, Кен сделал выпад. Он схватил Камень Ка и вырвал его из рук Хуэя. Хуэй думал, что его брат собирается вернуть приз Сорокопутам в обмен на их свободу. Вместо этого Кен развернулся и бросился прочь от лагеря.
- Дураки! - взревел Басти. - Это не игра.
Взмахнув рукой, он провел острием клинка по горлу Кики. Хлынула кровь. Друг Хуэя булькнул, его ноги подкосились, и он упал обратно в толпу налетчиков, избавив Хуэя от ужаса увидеть его последний момент.
Хуэй почувствовал прилив отчаяния, который, как он думал, мог свести его с ума. Но Басти поднял руку и дернул ее вперед, и Сорокопуты набросились на него, как стая собак, выпущенных своим хозяином, щелкая зубами, воя и преисполненные жажды крови.
Развернувшись на пятках, Хуэй бросился прочь. Он мог только разглядеть серую фигуру Кена, исчезающую на пустыре, и помчался за ним.
Все, о чем Хуэй мог думать в водовороте своего горя, было то, что Кики был самым храбрым из них всех. А Хуэй по своей трусости убил его.
Но затем его охватило отчаянное желание выжить, и он побежал так быстро, как только мог, его мысли были унесены прочь безумием страха. Дикие звуки охотничьего отряда гремели у него за спиной, налетчики, которые никогда не успокоятся, пока он не умрет.
***
Алая линия прочертила горизонт перед двумя бегущими людьми. Грудь Хуэя горела, а ноги дрожали, как будто у него была лихорадка. Кен спотыкался, как пьяный. Сколько еще они смогут бежать, прежде чем истощение поставит их на колени и смерть быстро последует за ними?
Позади них Сорокопуты устремились в погоню, неумолимые, как смерть. Хуэй слышал их боевые кличи. Он знал, что они никогда не повернут назад. Камень Ка был слишком большой добычей, чтобы отказаться от него. Басти Жестокий потребовал бы голову любого человека, который провалил бы свою миссию. Страх и несметная награда - две великие силы, подстегивающие людей идти к своей судьбе.
Бандиты приближались. Это были суровые люди, привыкшие к лишениям дороги, закаленные долгими маршами под палящим солнцем, сердца которых превратились в камень из-за женщин, которых они изнасиловали, детей, которых они убили.
Когда Хуэй и Кен бежали из лагеря, боги улыбнулись им. Темнота быстро поглотила их. Они ныряли в расщелины в скале, исчезая из виду, а затем меняли направление взад и вперед, используя валуны в качестве укрытия. Это дало им немного времени, пока Сорокопуты искали след. Затем они вскарабкались по осыпи в направлении Лахуна, хотя знали, что их дом слишком далеко, чтобы добраться до него, прежде чем солнце сожжет их до хрустящей корочки, и они упадут на колени от усталости. Но Хуэй почувствовал, как ветерок обжигает его кожу, становясь все сильнее с каждой
