– Он прям за живое тебя задел! – смеялся Андрей.
Да что он понимал! Он вообще не любил X-box. А с Владом с тех пор у нас началось жесткое противостояние. Мы рубилсь почти на смерть, а Андрей только поглядывал на нас как-то подозрительно, исподтишка. Мне показалось, что он ревнует меня к Владу, ведь мы, однозначно, сдружились с ним, да так, что потом отцу пришлось пойти на уступки и приглашать Влада с нами на вылазки в лес на великах, на реку на пикники. В общем, мне показалось, что Андрей как-то не был особенно в восторге от того, что с Владом мне было проще, чем с ним. Ну так оно и понятно – Влад же был профи в игрушках! Мы даже онлайн с ним по ночам иногда рубились, но Андрею я об этом не говорил. А когда я предложил Владу прийти на один из моих матчей, Андрей и вовсе закатил глаза. Но все же они пришли, оба. И потом еще несколько раз я звал Влада. Он же теперь, вроде как, стал и моим другом тоже. К тому же, пацанам из команды не лишним было постонать от зависти лишний раз. К ним-то и отцы не каждый раз приходили, а ко мне – еще и такой приятель.
В общем, все как-то шло более-менее нормально, а потом я уехал в летний спортивный лагерь. Каждый год туда ездил, километров триста от нашего города. Мама, ясное дело, никогда не приезжала меня проведать, да я и не скучал особенно. Андрей же, когда привез меня на машине – и вот это отдельный разговор, потому что мне не пришлось вместе со всеми трястись в душном автобусе и нюхать чьи-нибудь потные носки. Так вот, когда привез меня, Андрей сразу попросил дать ему недельку уладить свои дела. То есть, подумал я, он что же, собирался ко мне еще и приезжать?
– Конечно! – ответил он на мой вопрос. – Тебе же что-то нужно будет. Ты звони, если что! В любое время. Я привезу потом все, дней через восемь.
– Так тут же роуминг, – неуверенно замялся я. – Дорого же звонить…
– Да не парься! – он похлопал меня по плечу. – Не скучай, Юр!
И вот что было неожиданней всего в этой ситуации, так это то, что спустя дней пять я начал жутко скучать по Андрею. Вот прямо изо всех сил скучать и чувствовать себя одиноким. Так скучать, что несколько раз позвонил ему, чтобы поболтать ни о чем. И он болтал. И даже не торопил меня, потому что звонок сожрет кучу денег.
Приехал Андрей через десять дней, такой посвежевший, отдохнувший, расслабленный. Его ровный загар выдавал, что он точно не дома на диване валялся. Девки из другого отряда, как увидели Андрея, сразу застыли, раскрыв рты. И это так приятно щекотало мое самолюбие, притаившееся где-то между ребрами. Кстати, моя класснуха Полина Николаевна тоже с первого взгляда запала на Андрея и всегда искала какой-нибудь повод, чтобы его в школу затащить. То ей стул надо починить, то что-то на машине привезти для класса, то поговорить о моей успеваемости. Успевал-то я нормально, но Андрей никогда ей не отказывал, и это меня жутко выбешивало. Ведь Полина Николаевна в свои тридцать лет была не замужем, и что-то мне подсказывало, что она очень хотела влезть в нашу тесную мужскую компанию.
С того лета Андрей стал брать меня на волейбол. Они собирались с мужиками и играли в арендованном зале. Было круто. Андрей брал меня в свою команду и относился, как ко взрослому. Когда кто-нибудь пытался подавать на меня вполсилы, ругался, чтобы меня принимали как равного. Все соглашались и долбили потом, что было мочи. А мне нравилось, даже когда руки отбивал. И мне нравилось наблюдать за Андреем – он так круто играл, как будто был настоящим профи. Как-то, помню, он отбил мяч, ловко подпрыгнув у сетки, на той стороне отразили удар на меня, а я застыл, словно завороженный движениями Андрея, и мяч влетел мне прямо в лицо.
– Что такое, Юр! – Андрей посмотрел на меня и развел руками, не понимая моего бездействия. Но тут же увидел, как я схватился за нос, и подбежал. – Ты в порядке?
– Угу, – мычал я, сжимая зубы от боли. У меня чуть слезы из глаз не брызнули.
– Все нормально? – участливо спросил Паша, который отбил мяч и выбил мне половину мозгов.
– Ты как? – Андрей тряс меня за руку. – Больно? Юр!
– Нет, – процедил я.
– Посмотри на меня! – он поднял мое лицо и заглядывал в глаза, потом обхватил ладонью шею, коснулся щеки.
– Да нормально все! – взбрыкнул я, вырвался и быстро пошел в раздевалку.
Но не от боли я готов был разрыдаться, а от того, с какой заботой Андрей на меня смотрел. Он, правда, испугался. Помню как-то на поле меня вырубил один псих, я потерял сознание, так мамы мало того даже не было на игре, она только уже потом дома меня встретила дежурным послерабочим «Как дела? Не болит?» – как будто ей совсем не было до меня дела. А этот, отец мой, конечно же, сразу следом в раздевалку и давай опять талдычить свое: «Как ты? В порядке? Точно?» – и обнимать меня, по плечу хлопать. Ну и конечно, блин, я раскис!
Вечером того же дня мы сидели в моей комнате. Вообще-то Андрей заглянул просто пожелать спокойной ночи, но я так расчувствовался, что никак его не отпускал.
– Расскажи о себе, пап, – сказал я, – расскажи о своем прошлом, о том, кем ты был?
Никогда раньше до этого момента не называл его папой, а тут само как-то вырвалось, бесконтрольно. И я бы даже не обратил внимания, но Андрей, по-моему, после этого «папа» ничего больше не слышал. Он замер и впился сначала в меня глазами, потом перевел взгляд куда-то на стену. Клянусь, у него чуть слезы не выступили, и на секунду мне показалось, что вот сейчас, в благодарность за это случайно оброненное «папа», он может рассказать мне абсолютно все. Все, о чем мы так долго молчали.
– Что ты хочешь узнать? – с трудом выговаривая слова, ответил Андрей.
Было странно видеть его таким, счастливым и в то же время каким-то испуганным.
– Почему ты ушел от нас? Почему бросил маму? – вполголоса спросил я.
Андрей вздохнул. Этот разговор, которого мы успешно избегали, был для него трудным. Не думаю, что он хотел об этом говорить, но деваться ему было некуда. Я ждал ответа.
– Мы были молодыми, – тяжело вздохнул он. – Глупыми, бестолковыми, наделали много ошибок, ни о чем не думали…
– И я ошибка, значит? – передернул, прервав его череду ничего не значащих отмазок.
– Нет, Юр! – моментально вцепился он своими словами в мои. – Ты не ошибка! Не думай даже так! Ты единственное, может, в моей жизни, что не было ошибкой!
– Почему же ты тогда бросил меня? Ни разу не появился? Ни открыток, ни поздравлений! Почему тогда ни копейки не давал? – обвинения вылетали из меня очередью, как пули из автомата, курок которого заклинило. – Мы с мамой кое-как жили, а у тебя-то все в поряде! Чего ж ты не помогал нам? Скажешь, не мог, да? Ну!
Андрей закрыл глаза ладонью, запрокинул голову к потолку. Казалось, я раскрыл сейчас какую-то страшную тайну, которая вот-вот превратила бы его из принца назад в лягушку, и ему жуть как этого не хотелось. Много я понимал тогда! И представить же не мог, что тайна эта меня самого размажет по кровати, как девчонку, обмотает соплями вокруг горла.
– Я всегда давал вам деньги, Юр, – он посмотрел на меня и тяжело сглотнул, как будто ему не очень-то приятно было говорить об этом, как будто даже стыдно. – Я не оправдываюсь, просто так было. Кате… Маме твоей давал. Я не знал, что ты любишь, не мог сам просто купить подарок, поэтому давал ей. И она говорила, что покупала подарки. Я оплачивал твою футбольную школу, Юр, – Андрей чуть не плакал, да и я сам уже был на грани, только бы не разреветься. – Все сборы, поездки в лагеря. Мама не говорила тебе… А я больше ничего и не мог сделать… Хотел бы, но не мог…
– Мог бы, если бы правда хотел! – уже шмыгал носом я.
Мог бы, если бы правда хотел, – повторил я про себя. Ведь мог же! Что за отмазки у него! Что он оправдывается, как ребенок! Какие-то глупости! Что же мама, подарок не могла от него принять, а потом просто от себя подарить! Что же покупала мне вечно какую-то ерунду дешевую! Куда ж девала деньги, если он, в самом деле, их давал! И что же так ненавидела тогда его, и она, и тетя Настя… Я хныкал в подушку и никак не мог остановиться, чтобы выпалить еще порцию застрявших в горле вопросов.
– Почему же мама тебя так ненавидела? – я посмотрел на Андрея.
Он молчал.
– Ты что, был наркоманом тогда? – первое, что пришло мне в голову.
– Нет! – возразил он как-то очень правдоподобно.
– А что тогда? Бухал?
– Юр…
Это незаконченное обращение тоже значило «нет», и тоже в него верилось как-то просто.
– Ты бил ее? – продолжал гадать я. – Ходил по бабам, да? – И это, последнее, показалось мне самым близким к правде. – Ну точно! – Я вытер слезы и сел на кровати. – Гулял, изменял ей, вот мама и не выдержала…
– Все не так просто, как может казаться…
Ну конечно! Вот и крыть ему не чем! Значит, я угадал.
– Бабник! – бросил я ему, снова уткнулся в подушку и отвернулся к стене. – Уйди! Не хочу тебя видеть!
