P.S
Однажды я побывал в квартире по улице Крупской, пришёл добровольно по наводке знакомого. Туда все добровольно приходят, все, кто желает быстро заработать, пусть и с риском для жизни. Я не знал никого из того десятка людей, припёршихся вместе со мной, никто из них явно не страдал словесным недержанием, да и общаться ни капли не хотелось: на душе было гадко, участники нервничали и зыркали друг на друга как живодёры на клетки в зоопарке. За большим залапанным столом мы играли в молчанку. Я знал, что комната напичкана камерами, а за нами наблюдают высокопоставленные любители шоу, делая ставки на приглянувшихся участников. Мы играли почти целые сутки, пока один усатый мужичок не громыхнул кашлем. Его, затравленно озирающегося, тут же унесли какие-то «шкафы» в другое помещение, где профессионально распотрошили на органы. Все остальные принимавшие участие в сеансе, в том числе и я, получили по крупной сумме денег. Мне её хватило на полгода тихой жизни. Завтра я снова отправляюсь пытать счастье.
Пожелайте мне удачи!
Клаустрофобический этюд
Приехал чёрный страшный куб,На мучеников падкий.В него забросил пятки.С угрюмым лязгом ржавых губСкользнули створки по лопаткам.
Здесь двое в штатском на беду,Но, кажется, не видятВ каком плачевном видеПопутчик; он почти в бреду,Наверно молится Исиде.
Поплыли яркие круги —Метнул их не спасатель.Сдавило сверху, сзади,Движеньем треморной рукиГоняю пот по лобной глади.
Весь воздух вынюхан давноМоргающими вяло.Мне, с храпом Буцефала,Его не хватит всё равно,Погибну тут – расплющит салом
Гробницы душной потолок.Гуляет пена в жилах,Истыкать их бы шилом.Звонок икнул, уносит в бок —И лифт, блюющим мной, стошнило.
Загляни в замочную скважину
Кто хочет глянуть в замочную скважинуТихой квартиры из тайных заноз,В доме по улице Тихона КряжинаНомер четыре, идущем под снос?
Кто – то отважный припрётся на цыпочках,Мокрый от шорохов, липкий как мёд,И с кривозубой наивной улыбочкойЖертвенным глазом к порталу прильнёт.
Мрак пузырится, ответственный висельник,Ветер – маньяк бережёт алтари,По потолку, шелушащейся лысине —Стук костылей всё проворней к двери.
В дальних углах пасти смрадные шамкают,Чёрная тварь каплет мхом со стены,Стук костылей, не накроешься мамкою,«Стук»«Стук»«Стук»«Стук» – не с другой стороны.
За костылями ослизло волочитсяМасса кишечная с жаждой мозгов.Но по подъезду до слёз расхохочетсяЗвук убегающих в страхе шагов.
К парню прилепятся мухи жужжащие:Что ты увидел? А что там, скажи?Он на них зыркнет одним глазом ящера,Молча утопает за гаражи.
Ты приходи в дом по улице КряжинаРоды принять, унести потроха,Или извергнуть в замочную скважинуСемя отчаянья,страха,греха.
Кошки Палыча
Вечером будто с мешком картошкиПалыч плывёт по загривку дач.Палыча дома встречают кошки,Палыча дома встречает срач.
В утро медовое влипнет Палыч,Будет до ночи скрываться в нём,Как в мясорубке застрявший палец.Палыча редко кто видел днём.
Уймище кошек – не вывих моды;Палыч придёт, отстегнёт протез,Хвост распушит, выпьет чаю с мёдом,Выставив кошкам свой диатез.
Палыч развяжет мешок молекул,Выпустит вышедших за предел.Кошки скучают и ждут калеку,Кошки без грубых мохнатых тел.
Мир на вырост
Спроси, может кто – то выдаст чуть больший размер пижам.Ты брал этот мир на вырост? Он скоро пойдёт по швам.И я не смотрел на бирки, поверив его красе,и вот, после новой стирки, наш мир безнадёжно сел.
Чего это, бога ради?! Себе самому не лги,куда ты в таком наряде? Ни сесть, ни поднять руки.И бродишь, как неврастеник, затюкан собой, угрюм,чихнёшь – и в иной системе, толкнут – и прощай, костюм.
А новый набор дадут ли? А вдруг ты не заслужил,и будешь как путник утлый бродить до скончанья сил.Портной ли предвзятый грешен – не важно ничуть, ничуть.Гляди, кто – то голый чешет! Наверное, призрак. Жуть.
Морфология чёрных дыр
Он исследовал скрупулёзно морфологию чёрных дырДо утра, не гнушаясь методом научного тыка.Может быть, вещество стремится рефлекторно в ориентир,А тиски гравитации – близкого акта интрига?
Что случится с живым объектом, погружённым в другойобъект?Он изменится? Просто вымокнет в любовном бульоне?После первых экспериментов обнаружен был некомплект —Возвращался объект, теряя ощутимо в объёме.
Вот бы вылезти (только полностью) с другой стороны дыры.Надо больше, смелее выдумать стратегий и тактик.Он вернулся в квазарню без денег и прочей земной муры,Упустив по дороге парочку прелестных галактик.
Из бурой лужи пьёт собака
Из бурой лужи пьёт собака,вороны щиплют старика,два хлопца к мусорному бакунесут бабулю на руках.В подвале дома номер десятьс энтузиазмом палачаопять кого – то обесчестята может, с богом разлучат.Сосед в костре спалил иконыи громко молится стене,монашки радостно с балконахвалу возносят сатане.С небес не дождь, а птичьи говны,прокисла божия роса.Лежит свидетель Иеговы,молчит, не смотрит в небеса.Как всё паскудно и жестокои веры нет в глазах пустых —ты размышляешь и, как Бога,ногами бьёшь его под дых.
Беспокойный покойник
За оградкой, в объятиях горького грунтаБеспокойно лежит покойник,У покойника вес почему – то не брутто;Он изводит себя до колик,
Он изводит себя до пульсации в пятках,До слюны пузырящейся в горле,До искусанных губ, синяков на лопатках,До желания выпустить корни.
Он лежит, ожидая, когда с ним сольётсяПрикупивший билет на Боинг,Тот, кто бродит пока, улыбается солнцу —Всё, как выдумал наш покойник.
За миг до листопада
Грызут бобром глазищи, ко мне ползут скрипуче отростки – больше тыщи – сухие руки-сучья. Хранимый сном и ветром, сквозь ветки рвусь на знамя, от дома в жалком метре в неловкой позе замер.
Душить вцепилось бойко родное с детства древо! Я с дружеской попойки – и сразу прочно в невод попался с рыбьей мордой и с психикой несвежей. Готов погибнуть гордо. Отстань, орех! Невежа!
Встаю с коленным треском. Кора, труха и мерзость летит. И в лунном блеске ревуче пасть разверзлась пустой лиловой бочкой. Тряся листвой-отравой, он тянет за сорочку к своей дыре корявой. Всё ближе, ближе, ближе!
Я схвачен блудной мухой. Слюною гнойно-рыжей облит из пасти тухлой. Развёл, как циркуль, ноги. Ругаю матом гада!
Деревья очень строги за миг до листопада.
Исследовательский процесс духосмешения в животах-аквариумах
В животах – аквариумах могут выращиваться армии,Иные системы, галактики. Но в большинстве случаев – мотыльки.Когда вижу живот, всегда спрашиваю: «А кто в аквариуме?»,Нередко слышу молчание и хруст превращаемой в камень руки.
Знакомиться с землянками лучше всего на тёмных улицах;Тактично преследуешь её, затем, когда она уже поняла,Что не отделаться – обгоняешь, хватаешь за пуговицу,Мурчишь: «Приветик. Давно в этом теле? Давно не меняла тела?»
И всё, аквариум твой, можно подселять, кого вздумается.Но помни, духосмешение – возможный источник психических травм.Нас мало, коллега, и чаще вместо нас на шёпот улицыВыходят странные гибриды, охочие до плоти и плотских драм.
Ты давишь саранчу
До сутулой спины мутноглазого клёнаМы затем по жаре доблукали,Чтоб я пялил глаза на процесс удивлённо —Как ты мнёшь саранчу каблуками?
Будто возишься белкою в тёплой блевоте,Будто сыром натёрлась нелёжким.Не прельщают твой плоский, упругий животикИ твои загорелые ножки.
Саранча не визжит от увечий, наверно,И не хнычет в объятиях морга.Ну а ты – разошедшись пропойцей в таверне,Давишь меньшие души с восторгом.
Хруст погубленных тел и твой радостный вопликНеужели завистник накаркал?Sexy – look: каблуки и, особенно – топикДля меня? Чтобы шляться по парку?!
Ты пришла не ко мне, не ко мне, (даже тошно!)А крушить, убивать, сеять хаос.Я гляжу. Я гляжу.И уже под подошвойВместо гадин – мой вздыбленный фаллос.
Дом
Неба холодное ситоВыло в гудроне ночи,Дом умолял с ним покончить,Полный людей – паразитов.
Вылезло утро из тубы.Чьи – то могучие силы,Слыша, о чём просили,Сном перерезали трубы.
Мятные леденцы сына патологоанатома
