и закашлялся. Голоса стихли. Музыкант постарался скорее съесть свой обед и вышел на улицу. Интересно, как наш художник нарисует свой Апокалипсис, думал Алекс, подходя к дому номер 10 на Францискплац, где его уже ждал доктор.
– Простите, я, кажется, заставил вас ждать, – стал извиняться молодой человек.
– Пустяки, – улыбнулся доктор, – я пришел немного раньше. Вы готовы проиграть пари?
– Надеюсь, что проигрывать придется вам.
Они поднялись по грязной лестнице на третий этаж.
– Это здесь, – указывая на забрызганную желтой краской дверь, сказал доктор.
– Пожалуй, – согласился Александр, – к сожалению, я не смогу убедиться в вашем проигрыше, так как сегодня ночью уезжаю.
– Жаль, очень жаль, – огорчился доктор, – впрочем, я не думаю, что это помешает нам выпить бутылку коньяка?
– Не сомневаюсь, – ответил музыкант и позвонил в дверь, предвкушая мистическую развязку чего-то.
Александр чуть не упал в обморок, когда на пороге увидел злополучную горбатую старуху. И опять старый апокалипсический кошмар окатил его с ног до головы холодным потом. Благо что никто этого не заметил. Доктор и старуха были заняты беседой.
Оказалось, что художника зовут Адольф, что он замечательно рисует, но его не хотят принимать в Академию, что его преследует какой-то бандит, который требует деньги и грозится убить, и поэтому господин Адольф вынужден побыть какое-то время в деревне, название которой, конечно, не известно. Но ему можно оставить письмо, и, если у господ есть заказ, они могут не сомневаться, что он будет выполнен качественно и в срок.
Господа так и поступили. Они изложили свою просьбу на листе бумаги, вложили его в конверт с именем художника и присовокупили визитную карточку доктора, где дописали имя музыканта из России.
– Все-таки жаль, что я не увижу этой картины, – сказал Александр доктору, когда они выходили из подъезда.
– Простите, господа, – от стены отошел огромных размеров мужчина весьма неприятного вида. – Не художника ли вы ищете?
– Художника. А что? – с интересом спросил доктор.
– Если вы его найдете, то передайте, пожалуйста, что он от меня не спрячется. Я все равно найду его и убью. Пусть знает это.
– Мы обязательно передадим при случае. Но скажите, если не секрет, чем он вам так мешает? – доктор явно заинтересовался разговором.
– Не секрет. Он должен мне девяносто шиллингов. И уже скоро месяц как не отдает. Я так считаю: не умеешь играть – не играй. А уж если проиграл – отдай. Так что пусть пеняет на себя. Или вы не согласны?
– В основном, конечно. Но убивать, даже ради справедливости… – доктор замялся, – по-моему, не метод.
– Ну, это по-вашему. А я если сказал…
– Ах, господи! – наигранно засуетился Александр. – Ведь я совсем забыл. Господин Адольф просил меня передать именно эти деньги. Очевидно, вам?
Алекс вынул из кармана кошелек, отсчитал девяносто шиллингов и вручил их собеседнику. Тот недоверчиво посмотрел на музыканта, взял деньги, хмыкнул и повернулся, чтобы уйти.
– Теперь вы его не убьете? – спросил иностранец.
– Пусть живет, – безразлично пробормотал человек неприятного вида и скрылся за углом.
– Зря, – неодобрительно покачав головой, сказал доктор. – Этот громила не способен убить даже кошку. Впрочем, ваше дело. С меня коньяк…
За час до отхода поезда музыкант заехал в гостиницу, забрал вещи, простился с мадам Рауш и попросил Анну проводить его до экипажа.
– Прощайте, Анна. Вы самая прекрасная еврейка в мире. Счастья вам, – сказал Алекс, сев в карету.
– Будь ты проклят! – процедила сквозь зубы девушка и отвернулась.
«Ведьма…» – огорченно подумал молодой человек и велел ехать к Западному вокзалу.
***
На столе у горбатой старухи рядом с китайским болванчиком лежало письмо, адресованное ее постояльцу: «Господин Адольф, мы бы хотели заказать Вам «Апокалипсис». Размеры – на Ваше усмотрение. Цена – по договору».
В том же конверте была визитка: «Профессор Зигмунд Фрейд», и от руки – «Александр Скрябин. Композитор». На конверте размашистым почерком значилось имя адресата: «Художнику Адольфу Шикльгруберу».
