— Есть! — хмуро буркнул второй, все прекрасно понявший.
— Часа через три я к нему зайду. Есть о чем переговорить.
— Передадим.
— Джентльмены, мне пора, можете не провожать.
Я ушел, а они остались.
Глава 4 ПАРОЛЬ И ОТЗЫВ, ДЕНЬ ЧУДЕСНЫЙ
Люблю этот город, особенно его старую, так называемую колониальную часть. Узенькие извилистые улочки, непохожие друг на друга, выстроенные с мастерством и любовью, дома, тенистые аллеи, памятники на площадях. А еще мне очень нравится кататься в трамвае, стоять на задней площадке и с интересом наблюдать, не тащится ли кто следом.
Красно-сине-зеленый вагон, наверняка сверстник начала минувшего века, со скрипом поднялся на гору и остановился. Возникло ощущение, что у старика перехватило дыхание. Потом он собрался с силами и покатил, позванивая, вниз.
Я вышел на площади, обошел стайку голубей, жирных и деловитых, как провинциальные менеджеры за ленчам. Те не то чтобы не перепугались, даже внимания на меня не обратили. Я миновал уличное кафе и оказался прямо перед скульптурой, отлитой в бронзе. Оскалившийся могучий конь поднялся на дыбы. В седле угнездился некий персонаж, в ботфортах со шпорами, без рубашки, зато в шляпе, простирающий руку перед собой.
Я пошел туда, куда он указывал, прошагал по улочке, поднял глаза. Ни тебе горшков с цветами на подоконнике, ни утюгов. Значит, все в порядке. Тип, стоявший в проеме окна третьего этажа, приветливо улыбнулся мне и задернул занавеску. Я перешел на другую сторону улицы, открыл дверь и принялся подниматься по кованым, истертым до блеска ступеням.
— Добрый день, — сказал человек среднего возраста, роста и телосложения, приметный исключительно отсутствием каких-либо особых примет, и пожал мне руку.
Мы не раз встречались раньше, потому обошлись без паролей и прочей ерунды в виде свернутого в трубочку журнала «Вопросы кролиководства» за март тысяча девятьсот шестьдесят второго года в левой руке, тирольской шляпы с перышком на голове и замороженной курицы под мышкой.
— Как тебя называть в этот раз? — осведомился я.
— Мамоном. По-моему, звучит неплохо.
Тут зазвонил телефон. Этот самый Мамон чертыхнулся, схватил трубку и затарахтел с пулеметной скоростью на испанском с явным аргентинским выговором. Год назад, если мне память не изменяет, его звали Энрико. Тогда он изъяснялся на португальском как самый настоящий, бог знает в каком поколении, бразилец.
Он закончил беседу, отключил телефон, забросил его в карман и сказал:
— Извини, брат. Бизнес, понимаешь…
— Бизнес — дело святое.
— Чай, кофе, что-нибудь еще?
— Щи по-уральски и сто пятьдесят первача. — Я хмыкнул, присел за стол и вытянул ноги. — Как дела-то?
— О драконах ни слова. — Мамон извлек из кармана пачку сигарет, предложил мне и угостился сам. — На финансах, блин, экономят, а задачи ставят!.. — Он махнул рукой. — Да что тебе говорить.
— Догадываюсь.
— Анекдот хочешь?
— Смешной?
— Паскудный. — Мамон скривился. — Зато жизненный.
— Давай.
— С нас потребовали откат.
— Это как?
— Как везде. — Он подавился дымом и закашлялся. — Приехала, понимаешь, комплексная проверка из центра. — Мамон с трудом сдержался, чтобы не сплюнуть на пол. — Как в знойные восьмидесятые. Застал?
— Бог миловал, — отозвался я. — Можно сказать, повезло.
Сам я с этим не сталкивался, но старшие товарищи пару раз под стакан рассказывали мне о том, как в обстановке глубокой секретности где-нибудь за рубежом высаживался десант из чиновников ГРУ. Тут-то и начиналось страшное.
Особенно запал мне в душу эпизод с одним политработником, отчаянно рвавшимся на встречу с недавно завербованным банкиром. Когда они увиделись, красный комиссар первым делом затребовал для проверки конспекты классиков марксизма, а потом принялся гонять буржуина по материалам недавно завершившегося съезда КПСС. В результате тот проникся глубочайшим уважением к мировой системе империализма и галопом поскакал в местную контрразведку сдаваться.
— А нам — не очень. — Мамон подлил нам обоим кофе. — Три дня сопели над документами. Потом их главный по бухгалтерии сообщил нашему шефу, что тому пора на нары.
— За что? — Я отхлебнул из чашки.
По вкусу кофе был так себе, но крепкий.
— Оказывается, мы только и делали, что нарушали инструкции. — Мой собеседник грустно усмехнулся и принялся загибать пальцы. — От одна тысяча девятьсот двадцать шестого года, тридцать девятого и, не поверишь, шестьдесят восьмого!
— Ты серьезно?
— Куда серьезнее. — Он загасил сигарету. — Ко всему прочему, говорит, у вас сплошь и рядом отсутствуют счета и другие подтверждающие документы из магазинов, отелей…
— Борделей, — подсказал я.
— Их тоже. Короче, мол, мы вас закапываем по самые гланды, либо, наоборот, входим в ваше непростое положение. А вы нам за это откатываете сущую мелочь, какие-то двадцать пять процентов от всех средств, которые вам присылает центр.
— Круто.
— Это точно. И вообще, говорит, проявите гостеприимство, отвезите на денек-другой куда-нибудь к воде, а то мы здесь совсем вспотели.
— Отвезли?
— Еще как! — Мамон расхохотался.
— Куда?
— На природу. — Он помотал головой. — В Подмосковье это называется лесополосой, а у нас…
— И как, искупались?
— Раздумали. — Мамон допил кофе и спросил: — Ты кайманов когда-нибудь видал?
— Имел счастье.
— Впечатлило?
— Более чем.
— Вот и этих тоже. Глянули наши дорогие гости, как они пасти разевают, и сразу сильно загрустили.
— В общем, отбились вы?
— Да. С тех пор больше не наезжают. Пока. А штаты все равно подсократили.
— Переходи на солнечную сторону, — посоветовал я.
— Мордой не вышел.
К сведению романтиков: разведка в России, Монголии и Гондурасе — совсем не то, что вы себе представляете по лживым книгам и плохим фильмам. Это обычная, насквозь и по диагонали бюрократическая контора типа министерства воздухораспределительный или управления какими-нибудь на хрен никому не нужными делами. Плащи и кинжалы, правда, имеются, но это, скорее, знаки принадлежности к самой что ни на есть непривилегированной касте, что-то типа спецодежды дворников, грузчиков или ассенизаторов.
Потому что все приличные люди трудятся в офисе. Неважно, где именно, в Москве на Ходоке, на улице Балованьи в Пекине или в Лэнгли, штат Вирджиния. Они определяют стратегию, разрабатывают планы, рассылают директивы на места с указаниями, как жить и работать всякому там быдлу. Милуют редко, карают гораздо чаще.
А вот у тех, кто «в поле», жизнь, доложу вам, не сахар с медом. Что в резидентурах при посольствах, что в нелегалах, как мой давний знакомец Мамон.
Не каждый доживает до пенсии, а те, кому повезло, насладиться ею, как правило, не успевают. Уж больно работа нервная. Надо быть последним идиотом, чтобы согласиться на нее. Мы как раз такие и есть. В разведку, как известно, никого на веревке не тянут, сюда приходят исключительно добровольцы.
— Грустно, — признал я и протянул собеседнику пустую чашку.
— До слез, — согласился Мамон и налил мне еще кофе.
— Так мы работать будем или рыдать дальше? — деловито поинтересовался я.
— Ну вот! — сокрушенно проговорил нелегал. — Человек перед ним, можно сказать, душу распахнул, а он!.. — Мамон развернулся и треснул кулаком в стену. — Како, мальчик мой!
— Да, шеф. — В дверном проеме сначала показалась всклокоченная голова, а потом просочился и сам мальчик, высокий пухлый парень, законченный ботаник с виду.
— Все оформил?
— Только что! — с гордостью ответил тот.
— Молодец! — не поскупился на похвалу его шеф. — А теперь доложи заезжему начальнику о работе, проделанной нами. — Мамон кивнул в мою сторону. — На пальцах и попроще, чтобы он понял.
— Будет исполнено! — заявил мальчик. — Прошу вас, сеньор. — Он распахнул передо мной дверь.
Глава 5 АТТРАКЦИОН ВЗАИМНОГО НЕПОНИМАНИЯ
Я уселся за столик уличного кафе, прячущийся под навесом, забросил на свободный стул сумку и принялся ожидать официанта. Тот появился не сразу и заспешил ко мне, вернее, обозначил нечто вроде пародии на рысь.
— Что угодно сеньору?
— Вина.
— Могу посоветовать…
— Не надо советов, дружище, просто принесите бутылку «Альтаира» урожая две тысячи четвертого года.
— Чилийского? — с надеждой спросил он.
— Лучше иберийского.
— Сию минуту. — Официант глянул на меня с уважением и легкой грустью.
Если человек, похожий на иностранца, заказывает «Альтаир», причем иберийский, то, видимо, он кое-что понимает в вине, а если хочет получить сразу бутылку, то не такой дурак, каким кажется. Местное дешевое пойло под видом приличного напитка ему не впарить.
