Теперь он хотел хоть чем-то помочь ему, но Димка справился сам. Накормив «животину», онидвинулись на кухню, завтракать.
– А Дина? – спросил Стас.
– Ты думаешь, она сейчас встанет? Жди!
Но Диночка явилась, причёсанная на два хвостика, с неимоверным количеством цветных заколок в волосах.
Димка, отодвинув ногой Рысю, открыл холодильник и выставил на стол эмалированную миску, с горкой наполненную котлетами.
– С чем будешь – с молоком или с чаем? – спросил он Стаса.
– А я не буду котлеты. Я – клубнику, – ответила за Стасика Дина.
– Бабушка сказала – клубнику после котлет.
– А я хочу клубнику.
– Хватит вредничать, – пытался урезонить её Дмитрий и объяснил Стасу. – Это она перед тобой воображает – разрядилась вся. Не будешь котлеты – ничего не получишь, поняла?
– Я не воображаю, просто у меня аппетита нет с утра, – и Диночка вынула из холодильника клубнику.
Наложила себе в глубокую тарелку ягод, размяла, засыпала сахаром и залила до краёв молоком.
– Ничего себе, нет аппетита! – отметил Димка. – Ты ещё скажи, что на море с нами не пойдёшь – настроения нет.
– А на море у меня как раз есть настроение.
– У тебя оно есть, а у нас нет – с тобой идти.
– Ну, и на здоровье, я пойду с профессором.
– Ну, и на здоровье, иди хоть с тремя профессорами, – парировал Димка.
– Ну, и пойду.
– А что, это и вправду профессор? – спросил Стасик, который не любил споры.
Дима хотел ответить утвердительно, но Диночка опередила его:
– Самый настоящий, из Москвы.
– А эта – Нелли Савельевна – к нему клеится, – проглотив котлету, сообщил Димка, – проходу не даёт.
В этом случае Дина была согласна с двоюродным братом.
– Вечно мешается: «Казимир Степанович! Казимир Степанович!» А мне так хочется поговорить с умным человеком, – заключила она, растягивая хвостик двумя руками.
– Во как! – улыбнулся хитро Дима. – А теперь, умная моя, что скажешь насчёт посуды? У нас только стаканы, мы тарелки не пачкали.
– Ну, и пожалуйста, я помою, потом, – с независимым видом ответила девочка.
Глава IX
Ох, трижды права была Стаськина мама, когда говорила, что утреннее море – самое лучшее. Может, приди ребята на пляж раньше, оно было бы еще лучше, но и сейчас, проснувшись наполовину, оно было прекрасно – лениво окатывало берег мелкими волнами, манило окунуться.
Мальчишки набарахтались до одури и легли на берег, в метре от прибоя. Довольного и уставшего Стасика вдруг потянуло на философию. Упершись подбородком в сложенные руки и вбирая всем телом ласковое тепло, он смотрел на волны, рассуждая про себя: «Вот это море, а это земля. Они были всегда. Они были за много тысяч лет до людей. Значит они старше, значит, мы должны их беречь».
Димка прервал его размышления:
– Чё притих?
– Да так, – засмущался Стасик и приподнялся на локтях, – хорошо тут у вас. А там что? – он показал рукой вправо.
Недалеко от берега, виднелось среди волн что-то тёмное.
– Это остров. В декабре проявился. Приходим в школу, а нам: «Куртки не снимать, идём новый остров смотреть». «Геогрызия» потом весь урок рассказывала, что это место, – Димка покрутил головой, – не старое, не такое, как Уральские горы. И море – при динозаврах – доходило до горы. Представляешь, наш огород был прям на дне. И то, что этот остров вылез, – продолжал Димка, – как раз доказывает, что здесь всё молодое. Я и сам об этом думал. Здесь же в каждой станице грязевое озеро есть. Вот как начнётся извержение! Здорово, правда?!
Стасик, начиная ощущать, как солнышко, распаляясь, прожаривает его насквозь, спросил коротко:
– А ты там был?
– Нет, – помолчав, признался Димка. – Я не доплыву. И бабушка сказала, что домой не пустит. Соседский Колька был, говорит – ничё такого.
– Всё равно интересно. Неизведанная земля.
Димка вздохнул:
– Мне профессор обещал, что катамаран на базе возьмёт, так эта Савельевна прицепилась, просится…
Помолчали. Потом Димка добавил:
– Да тут и так много хороших мест. Вот закончится эта катавасия…
– Какая? – не понял Стас.
– Да с Филиппком с этим, – Димка сплюнул и посыпал плевок сухим ракушечником из кулака. – Вот чё они детей рожают? Будет таким же вредным, как Динка.
Стаська не нашёл что ответить. Надо было идти домой, но лень было двигаться.
Димка поднялся:
– Смотри, Колька с ребятами, и мячик у них.
Трое ребят – старший, средний и младший, – подталкивая донельзя убитый мяч, шли по пляжу. Сразу было видно, что это братья – так они были похожи и фигурами, и одинаковыми, словно квадратными, головами.
– Димка! – замахал руками средний. – Мы тебя вчера искали. Где был?
– А, – кисло прозвучало в ответ, – с отдыхающим на рыбалку ездил.
– Ну и как?
– А, – подвёл итог Дима.
– А мы вот мяч достали, попинаем? – предложил старший.
– Пошли, Стась?
Стас пересилил истому и встал. Для равновесия сил взяли в команду младшего из братьев – Василия, – но просчитались. Димка вратарём-моталой приносил пользы больше, чем этот «засланец», который всё одно играл за своих. Он мешался, отдавал пасы братьям, а самое обидное – что есть дури пнул Стаса по ноге. Стаська чуть не взвыл. Потому и случилась ссора. Старшие квадратноголовые братья не признавали обвинений, а младший за их спинами ковырял пальцами ноги травяной кустик да помалкивал. Димка же, возмущённый и вспотевший, орал, доказывал право на штрафной.
И тут сквозь шум Стас услышал, что его зовут. За забором из металлической сетки стояла, помахивая сумочкой, Нелли Савельевна. Сегодня в её наряде преобладали голубые тона.
– Стасик! – позвала Нелли Савельевна ещё раз.
Стаська подошёл, прихрамывая.
– Скажи Диме – дома целый лазарет, – сказала Нелли Савельевна так, будто Димка всех заразил и ушёл. – Профессор лежит и ничего не хочет. И Рыся тоже лежит, а Диночка над ней плачет.
Сказала и пошла себе в сторону моря.
– Чё она? – послышался сзади надорванный голос.
Стас оглянулся и испугался разгорячено-грязного Димкиного вида.
– Заболели, говорит, все – и профессор, и Рыся.
– А я думал, она тебе про свой нос рассказывает.
– Чего? – не понял Стасик.
– Та-а, потом. Давай домой. Со страмцами играть – себя не уважать, – и, подхватив барахлишко, Дима, не оглянувшись на вопли братцев, двинулся к ближней дырке в заборе.
По мере приближения к дому шаг его ускорялся. Боль в ноге у Стаса прошла, но было тяжело идти по пыльным, горячим улочкам.
Казимир Степанович сидел посреди двора, в тени ореха, на низкой, не по росту, табуретке. Сейчас, сложившись, он был похож на большого красного кузнечика. Положив подбородок на колени и обняв их руками, профессор пристально смотрел на Рысю, что лежала напротив.
Не ожидая ничего хорошего, мальчики подошли ближе. Кошке было плохо. Лёжа на боку, она, не поднимая головы, тяжело дышала распухшим, как мохнатый мяч, животом.
Профессор поднял палец – тихо, мол. Но Димка спросил, словно ничего не понял:
– Как вы себя чувствуете, Казимир Степанович?
Тот зашептал, как придавленный:
– Я? Да ничего, облезаю. А вот зверушке вашей – худо.
Рыська выбрала для болезни самое приятное место во дворе. Здесь, в тени большого ореха, вблизи колонки, всегда было прохладно. Но выглядел зверёк ужасно. Рядом с круглым, готовым лопнуть, животиком лапы, хвостик и голова её казались совсем несчастными.
– Ничего не худо – ответил Дима – а очень даже хорошо. Нажралась, вот и лежит, переваривает.
Вынырнув из-за локтя профессора, вся в пятнах от слёз, Диночка зашептала с укоризною:
– Безжалостный ты, Димка. Бессердечный. Может, ей больно, а ты!
Димка оскалился:
– Может быть. Хочешь, я у бабы Симы клизму попрошу, большую? Ты будешь лечить свою кошку?
– А ты уверен, что это не опасно? – всё ещё осторожно спросил Казимир Степанович.
– Уверен, – качнул головой Дима. – Она перед пасхой тоже так лежала. Тридцать яиц стрескала, отборных, да ещё творогом закусила. Мы думали – помирает. Я её к ветеринару таскал, на гору.
И спросил Дину:
– Чё, забыла? Больше я не пойду. Она, может, чё спёрла! Вы, профессор, проверьте – у вас всё на месте?
– Да у меня и нет нечего, чтоб так раздуло.
Димка присел около Рыси и погладил ей лобик.
– Киска, а киска?
Зверюшка, узнав Димку, вздохнула, и пред её носом закачались травинки.
– Налопалась, как удав. Чё она так? Мы ж её кормим. Она ж не голодная?
Казимир Степанович, не переставая обнимать коленки, повёл ладонями, как крылами:
– Хищник. Ест про запас.
– Да, – протянул Дима, не поднимаясь, – остаётся узнать, что она съела. – И спросил у Дины: – Ты видела?
– Нет, – горячо помотала она головой, – я у Нелли Савельевны была, журналы смотрела. А потом мы профессора мазали, а потом…
