лицо Чингиза Джалаловича, посветлело и подобрело при виде зятя:
– Как мой верблюжоночек Куляш поживает? Она здорова? Как ее настроение? Чем она занимается? Она тоже приехала? –сыпал вопросами тесть, не давая вставить слово своему зятю.
– Нет, папа, Куляш осталась дома, занимается детьми, передавала Вам поцелуй и большой привет, – соврал Байкенов.
– Ну, целоваться мы с тобой не будем, – с укором во взгляде отвечал он.
Байкенов не однозначно относился к отцу своей жены. С одной стороны он его искренне уважал и удивлялся, как тому удается, не смотря на занимаемую должность и положение в обществе оставаться принципиальным, честным, прямолинейным – «таким правильным, аж плеваться хочется», – думал про своего тестя зять. «И все у него как положено: должность, молодая, красивая жена на два года старше дочери, четырехкомнатная квартира, два раза в год поездки на отдых, весь всегда подтянутый, ухоженный, выглаженный. Он, наверное, и спит в галстуке», – особая ментальность Байкенова не позволяла ему понять, что вся правильность его родственника, заключается не в принудительных стараниях, а в образе жизни и мышления.
Чингиз Джалалович Исмуратов в послевоенные годы, голодным юнцом, в латаных штанах из грубой ткани, приехал в Алматы из глухого села, в поисках эфемерной родни, которая быть может поможет, посоветует, подскажет. Поиски закончились ничем и как у сотни других, таких же, как он и перед ним стоял выбор: голодать дальше, блуждая по городу или возвращаться назад к таким же голодным бабушке и дедушке. На отца пришла «похоронка» с фронта, мать через некоторое время вышла замуж за председателя колхоза, оставив Чингиза родителям отца, первое время мать приносила то мешочек пшеницы, иногда молоко или мясо, но новый муж был строг и со временем она вовсе прекратила приходить. Так разочарованно, бесцельно, скучая по бабушке с дедушкой, блуждая по большому и шумному городу, Чингиз наткнулся на набор молодых людей на курсы дружинников для наведения порядка на улицах города. С этой случайности начал он учится и трудиться в органах внутренних дел, строить свою трудную и долгую полицейскую карьеру. Его жена Кульдарай, в которую он влюбился с первого взгляда, робко ухаживал за этой худенькой с большими глазами и двумя жиденькими косичками девушкой, затем женился и нежно заботился всю жизнь, отвечала ему взаимностью, во всем поддерживала, помогала и одобряла в делах. К сожалению, судьба не дала им сына, о котором он страстно мечтал, а затем и вовсе забрала его подругу жизни. Но Кульдарай родила ему дочь Куляш, которая стала для них главным профилем и центром всех событий их жизни. Еще в юности Куляш осталась без матери и отец, стараясь восполнить потерю, окружил ее теплотой отцовской любви и заботы. Они стали друг для друга не просто отцом и дочерью, а их отношения обрели настоящую ценность дружбы и доверия. Время, когда Куляш встретила мужчину и вышла замуж, для отца стала полосой мучительной внутренней борьбы и противоречий, он не мог и не хотел омрачить счастье дочери и был глубоко разочарован ее выбором, в конце концов, он списал свои чувства на отцовский эгоизм и смирился с фактом свершившегося. Тем более что у него не было другого выбора, перспектива разрыва взаимоотношений и взаимопонимания с единственным близким и родным человеком его пугала более всего.
И вот этот дочерин выбор сидел перед Чингизом Джалаловичем и бессвязными обрывками фраз излагал факт невероятной человеческой беспринципности, глупости, ничтожности.
– Что же делать? – подытожил свой рассказ вопросом Жолбарыс.
– Делай, как положено по форме. Оформи явку с повинной, – вопросительной дугой подняв высоко бровь, безапелляционно парировал вопрос начальник.
– Но, как же, такая шумиха, такой резонанс? – с жалобной ноткой в голосе рассуждал просящий.
– Тебя с этим человеком что-то связывает? –в голосе Чингиза Джалаловича послышалась сталь. Зять высокого начальника сидел за столом, понурив взгляд, всунув голову в плечи, ища ответа на жесткий вопрос. Его жирное лоснящееся лицо ещё больше расплылось в отражение от поверхности полированного стола, отвечая за него тупой гримасой безмолвия. «Лентяй, взяточник, картежник, бабник, кутила, мот и негодяй. Бедная моя девочка Куляш», – не сводя оценивающего взгляда со своего родственника, думал тесть. «Да, если дать ход этому делу и меня не похвалят, наедут журналисты, раскричатся. На совещаниях эти молодые, да прыткие будут журить меня. Хочется спокойно уже дожить свой век. Еще неизвестно, какой оборот все это может принять», – с этими мыслями Чингиз Джалалович поднял телефонную трубку, нажал кнопку вызова и произнес:
– Андрюша, возьми себе в помощники надежного человека, есть дело, – ровным голосом произнес в телефонную трубку начальник.
«Раз Андрюша – значит дело очень деликатное», – на другом конце провода констатировал Клеменко Андрей Павлович. Когда они с молодым Асхатом показались в дверях, хозяин кабинета одобрительно кивнул, взглянув на надежного помощника.
– Андрей Павлович, поедите с Жолбарысом Байкеновичем в район, он введет в курс дела, нужно будет подчистить и устроить наилучшим образом, – коротко инструктировал своих верных подчиненных Исмуратов и дал понять, что аудиенция окончена.
Выходя из кабинета, Байкенов пытался втянуть свой, как глобус живот в себя, собрал «домиком» брови, чтоб прибрать расплывшееся от жира лицо в кучу, словно ему было стыдно, что у его тестя такой зять. Спиной почувствовав как холод брезгливого взгляда тестя выталкивает его из уютного и светлого кабинета, он не унимался в своих мстительных мыслях «Такой весь правильный, аж противно. И Куляш такая же вся правильная, думает, что я работаю днем и ночью ради их блага. Только куда ж ты мне народила пятерых сыновей – целый взвод. Попробуй всех накорми, обуй, одень. Вот и приходится крутиться, как белка в колесе, только колесо-то вязкое, грязное, противное. Конечно, ему легко быть правильным с единственной любимой дочкой».
6
Жолбарыс Байкенович Байкенов чувствовал себя конвоируемым, поэтому он ежился под взглядами этих двоих в штатском, от того, что никто никому никого не представлял, ему было еще более не по себе. Они, молча, дошли и сели в машину. Когда у водителя на лице появился немой вопрос, Клеменко скомандовал: «Едем к вам в район».
Дорога была длинной и, учитывая местами ее отсутствие, она была и утомительной. Дорожная пыль желтой плотной стеной вырастала вслед машине и проникая сквозь щели в салон машины, оседала пудрой на угрюмых лицах попутчиков. До места добрались уже в глубоких сумерках. Водитель оказался добрым малым, знающим свое дело. Главный полицейский района, не мешкая, проводил свой конвой в кабинет.
– Я Клименко Андрей Павлович, а это Жантасов Асхат Болатович, нам выпало счастье в виде доверия – решать возникшие у
