вас проблемы, поэтому давайте к делу.
– Да-да, конечно проблемы, – суетливо отозвался Байкенов. – Дело в том, что вчера у нас произошло ЧП.
– Мы это уже поняли, иначе нас здесь не было бы, – раздраженно сказал Андрей Павлович, перспектива убирать дерьмо этого индюка ничего хорошего не сулила, а предчувствие чего то совсем уж дерьмового уже подступало.
– Вчера рано утром один врач районной больницы нечаянно наехал на двух детей, родители написали заявление в полицию и мы теперь их разыскиваем.
– Слушайте, мы тут не для того чтобы разгадывать ваши ребусы. Разыскиваете кого – детей, родителей или врачей? – куражился над растерянным районным начальником городской гость.
– Ой, простите, – Байкенова раздражало, что он чувствовал себя школьником перед этими людьми, но превозмогая себя, путаясь и запинаясь, он рассказал подробности события вчерашнего дня.
– Ну и где этот герой наездник, целый заведующий отделением районной больницы, как вы говорите?
– А он здесь в соседнем кабинете сидит, дожидаясь своей участи.
– А чего вы лишаете его участи быть задержанным, осужденным и посаженным? Всё как положено и получите за раскрываемость пряник.
– Ну, что Вы, какой пряник? Это ведь такой резонанс, это ведь бомба. Ну, зачем нам шумиха?
«Да. Тут наверно такой клубок дерьма подвязан, что если эта бомба детонирует, вони будет много» – подумал Клеменко.
Андрей Павлович Клеменко от природы не был лишен иранизма, часто пускал в ход свой сарказм, и, вообще, жизнь старался воспринимать философски – дескать, раз выпало жить – так живи, не хочешь – не живи. Он не сдерживал своих эмоций и не упускал возможности выказывать людям свою критическую оценку. Он часто подтрунивал над Асхатом, в противоположность ему Жантасов был ну совсем правильным чекистом – такой прям «Штирлиц» – немногословный, педантичный. С коллегами Жантасов держался нарочито сдержанно и замкнуто, ему не хотелось обрастать дружескими отношениями. Наверно, потому что хотел отслужить положенный срок и также незаметно уехать на родину – в красавицу южную столицу нашей страны. Асхат Болатович действительно после положенного срока оставит службу, займется бизнесом в своем большом городе, будет преуспевать, его сын будет ходить в лучшую школу города, затем продолжит учебу заграницей, Асхат с женой часто будут проводить отпуск в заморских странах. Это будет совсем другая жизнь, но, а сейчас он был здесь и сейчас – рядом с Андреем Павловичем и проживал ту жизнь, которая потом будет напоминать ему плохое кино, которое не стоит пересматривать.
– Значит, эти несчастные детки в сарае этого целого заведующего?
– Да-да-да, – заискивающе подтвердил главный полицейский района.
– Есть у вас в населенном пункте недостроенный объект или полуразрушенное здание?
– Да, есть разрушенные здания, но они практически все за населенным пунктом, а в районе сейчас ничего не строится. Хотя, есть прямо в центре большая территория, раскопанная под фундамент торгово-развлекательного центра, часть ее заложили железобетонными блоками и бросили.
– Развлечений, я посмотрю, у вас хоть отбавляй. Поедемте, посмотрим ваш торгово-развлекательный центр. Да, надеюсь, вы распустили по домам лишние глаза и уши. За руль садитесь сами.
Они подъехали к самому центру села, там действительно большая территория была раскопана целыми траншеями, часть из них была заложена бетонными блоками. Большая задумка строителей была давно заброшена ими, и длинные рваные рвы зловеще зияли из освещенной серебряным светом луны желтой, как золото, земли. Всё это хозяйство давно перешло в ведение местной детворы, повсюду были следы их фантазий и игр, Андрей Павлович даже позавидовал этой пацанве, он и сам бы с удовольствием поиграл в «войнушку» в этих окопах. Его задумчивый взгляд блуждал по этим черным шрамам исполосованной земли, светлые вьющиеся волосы трепал ночной ветерок, а небо так низко опустилось над ними, подводя яркие звезды ко рвам, словно специально освещая их.
– Место лучше не придумаешь, везде следы детских шалостей, края траншей осыпаются, так как грунт песчаный, сюда и привезем этих несчастных детей. Нужно выбрать траншею поглубже, там их и присыпим. А вы, Жолбарыс Байкенович завтра обеспечьте активный поиск в этом районе, я думаю, какой-нибудь внимательный «глазастик» заметит кусочек одежды, который предусмотрительно будет выглядывать, – Андрей Павлович осмотрелся, определился с местом, посмотрел на молчуна Асхата, который согласился с ним еле заметным кивком.
– Итак, версия такая: девочки здесь играли, перепрыгивали, взявших за руки через траншею, край обвалился, они скатились вниз, и их засыпало песком – удушье и все такое. Остальное – дело патологоанатома. Кстати, он у вас есть? А то в область везти – лишние хлопоты.
– Да, есть местный врач хирург, по совместительству патологоанатом. Да, он Вам все, что скажите, подпишет, – пытался быть полезным Байкенов.
– Ну, поехали к герою наезднику, знаток человеческих слабостей, – такое шутливо ироничное настроение Андрея Павловича не нравилось Байкенову, а самого Клеменко это несколько отвлекало от тех ругательств, которыми ему хотелось сыпать.
Клеменко сам сел за руль автомобиля, так как немного уже ориентировался по местности. Они подъехали к райотделу, высадили Байкенова, посадили в машину Кабжана.
– Показывай дорогу к схрону убиенных тобой детей, – не унимался Андрей Павлович.
Кабжану сказанные этим незнакомым человеком слова были обидны, но страх перевешивал все другие чувства и он, молча, показывал дорогу к своему дому. Решили, что заезд через центральные ворота целесообразней, вроде как в гости кто приехал, чем через задний хозяйственный ход, привлекая случайных любопытных. Хорошо, что улица была крайней, что тоже уменьшало возможность быть замеченными.
Проходя по двору мимо ряда аккуратных хозяйственных построек, Андрей Павлович заглянул в окно дома, дочиста натёртое стекло отбросило их искаженные фигуры, а в глубине дома рассеивался приглушенный мягкий свет, отражая тепло и уют дома. Хозяин подвёл их к сараю, вид которого не сочетался с ухоженностью всего двора. Холодные бетонные стены были глухими, и только покосившаяся скрипучая, как голос горбатой старухи, дверь связывала его нутро с внешним миром. Холодная зловещая темнота втянула их вовнутрь, словно во чрево чудища. Когда глаза привыкли к темноте и стали различать силуэты, Клименко увидел как дрожащими от страха и трусости руками врач откидывал заваленное в углу сырое тяжелое смешанное с навозом сено, а Асхат стоял у входа настороженный и напряженный. Под этим сеном, накрытые старым покрывалом на холодном каменном грязном бетоне и лежали трупы детей.
– Дальше мы сами, жди к машине.
Когда Андрей Павлович откинул покрывало, он какое-то мгновение оцепенев, смотрел на маленьких девочек по какой-то дикой случайности уснувших в этом грязном холодном сарае, подумалось «Мы их разбудим и отведём в дом с рассеивающимся мягким светом и теплом». Но Асхат не стал будить их, а аккуратно
