то, как в известной поговорке получается, если её капельку перефразировать: «Хотите и рыбку съесть и на палочку полукопченой приземлиться».
Сжимаю губы, чтобы не рассмеяться.
И хоть меня это раздражает, я не могу не оценить её чувство юмора. Да, я не стал ей признаваться в любви, но фактически ничего плохого не сделал. Так что она обязана придерживаться нашего договора.
— Трудно с тобой, Анна. Ты моя жена, а люди в браке трогают друг друга. Мы не должны вызывать подозрений. Только что целовались, а теперь вернёмся к столу как соседи по парте?
— А вы представьте, что мы в браке больше двадцати лет и у нас с вами произошло эмоциональное отчуждение. К этому рубежу совместной жизни у нас накопился определённый негативный багаж из непроработанных обид, ошибок, разочарований и взаимных упрёков. Иногда эту ношу просто оставляют без внимания, а в нашем с вами случае, Герман Игоревич, сосуд переполнился, и решение о разводе кажется единственным приемлемым вариантом.
— Чего?! — испытываю шок.
— Чего-чего? Я требую развод, босс, — смотрит прямо в глаза. — Мне не понравилось быть за вами замужем.
Глава 57 Тритон
Смотрю ей в лицо. В ушах эхом отдается сказанное ей слово «развод». Но я не могу оторваться от Ани, у неё очень красивые глаза, и это сбивает меня с мысли. Что я там планировал? Ах да! Фиктивный брак. Чёткая цель! Рациональные отношения! Курс на победу! Никаких сюси-пуси.
Но она сказала «развод»? Мы поженились два часа назад, и моя секретарша требует у меня развод? Прекрасно. Большего позора я ещё не испытывал. Я поджимаю губы, проглатываю ком негодования и, чтобы не сломать папину лестницу, ставлю руки на пояс.
— Так! — Опускаю голову, разглядывая носки своих туфель. — Какой ещё развод, Аня? — Раздражение поднимается из самой глубины души и накатывает мощной волной.
Я такую бурю эмоций в последний раз испытывал, когда обнаружил на фирме крота. Он сливал конкурентам информацию, и мы теряли огромные деньги.
Будущая разведёнка Аня пытается пройти, а я, преграждая путь, ставлю ладонь на перила напротив, не пускаю.
— Развод, значит, хочешь? — усмехнувшись, качаю головой, всё лицо перекашивает, даже челюсть сводит от негодования.
— Да!
— Никакого развода не будет! — снова смотрю ей в глаза.
Вот это характер, она ведь пойдёт и подаст на развод. У неё силы воли хватит.
— Сегодня нет развода, а завтра есть, — отводит глаза и улыбается.
Причём выражение лица у моей новобрачной такое, будто я уже даже не тритон, а земляной червь.
— И завтра тоже не будет развода!
— Это почему же, Герман Игоревич?
Даже отвечать не буду. Всю душу она мне вымотала. Ни с одной женщиной мне не было так тяжело. То вверх, то вниз. Американские горки. Вот поэтому и надо поскорее получить наследство и забыть как страшный сон. А если я, не дай боже, влюблюсь… Точно попаду в психиатрическую больницу. И так уже привязался и не могу уйти.
— Аня, если ты думаешь, что после всех тех гадостей, которые ты наговорила мне, взрослому успешному самодостаточному мужчине, в комнате про колбасу и про артикуляцию, я мечтаю продолжить наш брак — то нет. У меня тоже нет никакого желания ругаться. Но нас ждут люди.
Я обычно спокойный и уверенный в себе человек, а сейчас вцепился в перила и не могу их отпустить. Мечтаю отодрать от металлического каркаса и разломать деревянную часть на щепки.
— Что ты скажешь своей подружке Ксюше? Дубовские расстроятся. А мой папа?
— Ваш папа, Герман Игоревич, мне нравится.
— Во-от, а ты не забыла про его слабое сердце? Оно не выдержит нашего развода так скоро.
Аня задумывается. Облизывает губы. Она такая красивая, такая привлекательная и сладкая, несмотря на вздорный нрав. Отличная идея была держаться от неё подальше, но мой план трещит по швам. Она думает, а я её разглядываю. Никакого покоя. У меня самого с ней инфаркт случится. Помню, как вкусно с ней целоваться, снова теряю мысль…
Из-за чего я там хотел остудить наши отношения? Ах да, чтобы не привязываться.
— Во-от вы тоже хотите развод!
— Нет. И если ты подашь на развод, я: а) тебе его не дам; б) тебя уволю.
— Увольняйте! — гордо отвечает и тоже смотрит на мои губы.
Как же тяжело отдаляться от собственной жены, к которой тянет дикой химией. Невыполнимая задача.
— Тогда не уволю, раз ты хочешь, чтобы я тебя уволил.
В башке звучит закадровая музыка. Хочется её прижать к себе и закрыть рот поцелуем, но это не вяжется с моим планом.
— Когда мы вернемся в мой дом, я буду жить в своей комнате, а ты — в своей.
Аня очень сильно закатывает глаза и пытается прорваться мимо меня, я не пускаю. Теперь она ставит руки на пояс.
— У нас будет гостевой брак.
— Аня, ты с ума сошла? Такого позора в семье Белозерских не будет.
Моя жена смотрит на меня исподлобья, как будто я её в гарем пятой женой пригласил, а не жить в огромном шикарном особняке с бассейном. У меня даже горка есть. Небольшая, но есть, можно съехать на попе.
— Герман Игоревич, у вас биполярное расстройство личности, вы то как айсберг, в нашем случае, правда, не в океане, а в искусственном батином пруду, то как отбывающий наказание житель кавказских гор.
— Чего?! — не понимаю её глубокую мысль.
— Ну увидели женщину, руки раскрыли и бежите к ней с криками: «А-а-а-а-а! Мая! Мая сладкая конфЭтка!»
Усмехнувшись, продолжаю держать руку на перилах, бдительность не теряю.
— Это называется — притирка к друг другу. В начале любых отношений люди присматриваются. И решают конфликты через приятные беседы, свидания.
— Не знаю никакой притирки. Есть молочный суп, «затирка» называется, мы его дома делаем.
Опять она надо мной издевается. Ну почему я не предложил роль своей фиктивной жены кому-то нормальному?
— Ох, и сложно с тобой Анна.
— Вы сами это затеяли. Я вас отблагодарила за спасение. А у вас такое лицо было, когда я проснулась, будто я вашу пчёлку ножницами порезала. Идите уже к компьютеру, только там вы бываете счастливы.
— У меня свадьба вообще-то.
— Да чего её праздновать-то? До развода полдня осталось.
