Барон шел вперед. В своих людях он был уверен – у них была отличная выучка и опыт контртеррористической борьбы. И еще – в нем уже играл древний азарт охотника… Барон осторожно шел вдоль бетонной стены. В правой руке держал пистолет-пулемет, готовый к стрельбе. Сквозь «умный» прибор на голове он видел местность во всех деталях. Четко, как днем.
С другой стороны к церкви приближались Мак и Кабан.
Барон прошел метров сорок и увидел, что из церкви вышел человек. Человек был в дождевике с капюшоном и с рюкзаком за спиной.
Матрос вышел из храма. Капли дождя застучали по капюшону. Матросу не терпелось покинуть это Территорию Зла. Он подумал: ладно. Теперь уж чего? Через десять минут будем пить горячий кофе в машине.
Барон остановился, прошептал в рацию: Наемник, видишь его?
Наемник ответил: держу его.
Это означало, что он готов в любой момент открыть огонь и поразить террориста в руку или в ногу. Барон ответил:
– Подождем, пока выйдут остальные.
Четыре серых «форда» выехали с территории штаб– квартиры национальной корпорации «Промгаз» через проезд №3. Это был «технический» проезд, предназначенный для приема грузов. В «фордах» ехали двенадцать оперативников службы безопасности.
Глеб и его группа вышли на Партизанскую.
Группа, которой командовал Кот, двигалась к выходу из промзоны.
– Подождем, пока выйдут остальные, – сказал Барон. В следущую секунду пуля снесла ему затылок. Над Территорией Зла раскатился выстрел…
…Над Территорией Зла раскатился выстрел и на секунду все замерли:
– как вкопанный застыл Матрос
– остановился на пороге храма Студент
– мгновенно напрягся прильнувший к прицелу Наемник;
– замер с поднятой ногой Мак – он собирался перешагнуть через упавший бетонный столб
– остановился Кот и оба его бойца
– и даже вода в Охте, кажется, остановилась…
…И только горячая гильза, выброшенная из «Стечкина» в руках Сибиряка, еще летела в воздухе, выписывала кульбиты.
Барон постоял секунду и упал лицом в лужу.
Сибиряк громко – теперь уже маскироваться было ни к чему – крикнул:
– Падай, Федька – засада!
Матрос стремительно упал.
И сразу же все пришло в движение. Наемник выстрелил на голос Сибиряка. Кабан и Мак тоже дали по очереди. Все – мимо.
Глеб доложил Мастеру: слышу стрельбу на территории промзоны – одиночные и очереди. Мои действия?
Мастер сухо ответил: по плану.
Глеб возразил:
– Полагаю, бой ведет группа «Ю» или группа «Ц». Возможно, им нужна помощь.
– Немедленно покиньте район операции, – резко ответил Мастер. Потом добавил: – Пойми, сынок, через две минуты там будет не протолкнуться от «гестапо»… Уходите немедленно.
– Есть, – ответил Глеб.
Мастер еще не закончил разговор с Глебом, а по запасному каналу его уже вызывал Кот.
– Стрельба, – доложил он. – По-моему, в районе церкви.
– Я знаю, – сказал Мастер. – Немедленно уходите.
– Там Сашка с ребятами.
– Приказываю: немедленно уходите.
– Есть, – недовольно буркнул Кот.
Мастер зло выругался и вызвал Студента: как там у тебя обстановка, Южный?.. Прежде, чем Студент ответил, Мастер уже понял, что обстановка так себе – динамик рации донес звук выстрелов.
Студент ответил:
– Обстановка бодрая… слышите?
– Слышу. Кто такие? Сколько их?
– Не знаю – черти какие-то. Сколько – тоже не знаю.
– Прорваться сможете?
– Попробуем, – ответил Студент. В тот момент он еще думал, что они смогут прорваться… Но через десять секунд после того, как он произнес эти слова, Наемник подстрелил Матроса. И все враз переменилось.
Наемник прострелил Матросу ногу. Это бычная практика фронтовых снайперов в борьбе с партизанами. Действует наверняка. Потому что раненый – это много лучше, нежели убитый. Он сковывает действия диверсионной группы и деморализует ее. Ибо группа оказывается перед выбором: бросить своего раненого или добить его. Нормальный расклад?.. Впрочем, есть еще третий: нести. Но это, как правило, нереально.
Матрос лежал на земле под проливным дождем и кричал от невыносимой боли. Студент стоял за колонной у входа в храм и стискивал зубы – именно ему, командиру группы, предстояло принять решение как поступить с раненым Матросом. И решение напрашивалось само собой.
А Сибиряк тихонько матерился свозь зубы и пытался высмотреть стрелка, который «сделал» Матроса.
Мастер сделал глоток коньяка. Сказал шепотом: Господи, помоги им… Подполковник Томилин был атеист, но сейчас обратился к Богу. Потому что больше было не к кому, а в километре отсюда погибали его люди. И он, Мастер, бессилен помочь им. Нет, он мог бы бросить на помочь Студенту группу Кота. Или даже одного Кота – Кот один стоит взвода… Но у подпольной войны своя логика – жестокая и на первый взгляд несправедливая.
…Когда Мастер и Дервиш планировали операцию, Дервиш предложил провести отвлекающий маневр – подставить «гестапо» «группу Х». Мастер согласился. Они оба понимали, что напарник Моцарта обречен, но пошли на это… И в этом тоже была суровая логика подпольной войны.
Сейчас на Территории Зла погибала группа. Мастер обратился к Богу, в которого никогда не верил: Госполи, помоги им…
Кабан спросил Наемника:
– Барон что – готов?
– Готов… по крайней мере лежит без движения.
Мак сказал:
– Вот так. А трендел: меня пули не берут.
Глеб вызвал по рации свой «эвакуатор»: мы вышли на тропу… Это означало: мы на Партизанской.
«Эвакуатор» ответил: через тридцать секунд буду.
Мастер вышел из здания вокзала на платную стоянку, остановился, достал из кармана сигареты, прикурил. Хлестал дождь.
К шлагбауму, перекрывающему въезд на стоянку, подъехал «форд». Охранник в блестящем черном дождевике подскочил за деньгами.
– Открывай, сперматозоид! – произнес водитель с презрительной интонацией. Охранник сразу все просек, метнулся, нажал кнопку. Шлагбаум взмыл вверх. Машина с опергруппой комитета «Кобра» въехала на стоянку.
Мастер неторопливо двинулся к своей машине.
Один из офицеров «Кобры» сказал:
– А вот какой-то хрен как раз лет шестидесяти.
Старший ответил:
– Вот и проверим.
Мастер взялся за ручку двери. Рядом с ним остановился «форд», открылась дверца. Мастер обернулся. Из «форда» вышли двое. Один из них сказал:
– Полиция. Предъявите документы.
Мастер сразу все понял. Подумал: поторопился я «кошель» «отключить» и уверенно, хамовато произнес:
– Прокуратура России. В чем, собственно, де…
– Документы! – перебил офицер.
– Хамишь, молодой человек, – Мастер пожал плечами, сунул руку во внутренний карман.
Он дваджы выстрелил прямо сквозь плащ. Выстрелы прозвучали не громко, а на плаще Мастера образовалась прожженная пороховыми газами дыра. Края ее дымились. «Полицейский» сказал: а-а-а, – и зашатался. Мастер стремительно обернулся к другому, но тот оказался быстрее – воткнул в руку Мастера парализатор. Мастер нажал на спуск – пуля попала в грудь «гестаповца – и потерял сознание.
Кот, Ганс и Трофим шли к «точке», где должны были перелезть через забор. В трехстах метрах от этой «точки» их ждала Виктория на «лэндровере». До забора оставалось уже всего ничего – около сотни метров, когда Кот вдруг остановился.
– Стоп, – сказал он. Ганс и Трофим мгновенно остановились. Кот начал снимать рюкзак. Трофим спросил: – Ты чего, командир?
– Дальше пойдете без меня, – ответил Кот.
– Что случилось? – спросил Ганс.
– Я должен вернуться.
– А как же…?
– Это приказ.
Кот сунул рюкзак Трофиму, сказал: удачи, гёзы, – пожал каждому руку, повернулся и через несколько секунд исчез в темноте.
Трофим смачно выругался.
У Наемника был ночной прицел поколения «3+» с шестикратным зумом и функцией «Совиный глаз», а у Сибиряка только простенькие очки первого поколения и такой же древний прицел, установленный на «Стечкин» на самодельном кронштейне… Наемник обнаружил Сибиряка раньше, чем Сибиряк Наемника. Наемник прицелился и выстрелил. Пуля попала Сибиряку в плечо. Сибиряк непроизвольно ахнул и нырнул в «гнездо».
Наемник сказал в рацию:
– Второго тоже заклеймил. Пуля в плече – не боец.
Мак ответил:
– Отлично. Думаю, что остались только те, что в церкви. Скорее всего, там вообще один чел. Будем брать… Сможешь закинуть внутрь «Зомби»?
– Не, отсюда запросто лажанусь… Надо поближе подойти.
– Тогда шевелись. А то ведь он может сделать себе харакири.
Сибиряк сидел на мокрой земле, прислонившись к бетонной плите. Плита была холодной, по ней стекала вода. Плечо горело. Сибиряк понимал, что дела его плохи, очень плохи. Но не испытывал ни отчаяния, ни горечи. Он всегда отдавал себе отчет, что когда-нибудь это произойдет… Вот и произошло. Теперь нужно достойно встретить смерть. Прямо сквозь одежду Сибиряк вколол в руку шприц– тюбик. Шприц– тюбик был заряжен составом, который неофициально называли «озверин». Впрочем, Сибиряк не был уверен, что «озверин» успеет подействовать.
