— А что, это не так? Он ничего не оставил? И кстати, куда он делся, твой дедушка?
— Да вышвырнули его пинком под зад, отобрав всё вплоть до штанов.
— Куда вышвырнули, как в классике — в ад?
— Хуже — в родную глухомань.
— Так что, он у вас, как и ты, из Америки родом? Из страны кукурузы и яблочного пирога? Он что у вас, такой непрактичный был?
— Да полный романтик! Самое ценное — бабушку — он успел с собой забрать. Причем в багаже и без всяких документов. А потом дедушкин приятель Вагнер из части дедушкиных дневников книжку сделал. Заработал денег и ни с кем не поделился.
— Ну да, это очень известная книжка! Так я заказываю нам один номер на двоих?
— Да.
Кто-то должен смотреть за Порядком
Напоминание о необходимости предоставить Тритермию первый из обещанных отчетов застало Фауста практически врасплох. Впрочем, направляясь в местный аэропорт, он успел подумать, что связного изложения от него никто и не ждет. И не ошибся. Отчет был принят с полнейшим равнодушием, а потом Тритермий, присутствовавший здесь то ли в виде динамической голограммы, способной не только производить впечатление, но и обращаться с предметами, то ли прибывший лично, сурово изрек:
— Господин Фауст, вы на Земле всего лишь месяц с небольшим, а уже успели привлечь к своей персоне нежелательное внимание.
— Я к этому не стремился.
— Допускаю, что так. Но нам пришлось приложить немалые усилия, чтобы направить вашу активность в нужное русло. Более того, нет никакой уверенности, что вы в нем удержитесь.
— Я не хочу причинять вред моей родной планете. Но и Земле я вредить не хочу.
— А кто говорит, что мы собираемся ей вредить? Наоборот, создана специальная комиссия, которая работает над подготовкой оперативного безболезненного и, несомненно, прогрессивного Контакта.
— Не сомневаюсь в этом. Так как дела с дедушкиной реабилитацией, о которой вы говорили?
— Не горячитесь, ждала семья пятьсот лет — еще пару месяцев подождет. Вы чем-то крайне озабочены. Может, назовете причину?
— Ну… я видел музеи в честь дедушки и памятники ему — так почему же я не смог сразу, без труда получить необходимые документы?
— Потому что неправильно начали. Не с того.
— С чего же я, по-вашему, должен был начать?
— С признания справедливости всех претензий к вашему дедушке.
— Что?!
— Он нарушил установленный порядок. Некоторые усматривают в этом проявление живости характера, но это удовольствие, за которое надо платить. Вы же не хотите платить, и признавать факты отклонения от общественно-социальной нормы тоже не хотите.
— Но ведь отклонения только подтверждают правила.
— Всегда есть тот, кто должен за всё платить. Планете Земля нужно медленное, контролируемое нами развитие. Вы представляете, чего стоило доставить в совокупности ваше тело и разум сюда? А кто за это платил?
— Администрация галактики?
— Да. Но ведь энергия не возникает из ничего, и каждый ресурс чего-нибудь да стоит. Нужно заботиться обо всех и помогать нуждающимся планетам. Вы же сами знаете, сколь бедна родная планета Айдаху. И вы с дедушкой своими действиями делаете ее еще бедней.
Фауст ничего не ответил. Тритермий выдержал паузу, после чего проговорил:
— Ну что ж, приступим к стандартному искушению.
И он (по всей видимости, всё же оказавшийся в плоти) протянул Фаусту контракт на работу. Пробежав его глазами, исследователь заметил, что текст являет собой осовремененную версию тех договоров с дьяволом, которые он уже читал в архивах.
— Вы и есть искуситель?
— Нет, я координатор, а любой координатор должен уметь искушать нужных для дела персонажей.
— И зачем вам моя скромная душа?
— Чтобы уберечь ее от других искушений и последующих санкций. Если хотите договор в архаичной форме, то вот, он тоже имеется.
Итак, наше юридическое лицо обязуется:
«…предоставлять мне правдивую и всестороннюю информацию, без искажения или двусмысленности, по каждому вопросу, по которому запросите…
…заблаговременно предупреждать о любом секретном договоре против меня и предоставить мне способы и средства, чтобы расстроить эти замыслы и свести их на нет.
…научить тем языкам, какие я пожелаю выучить, так чтобы я мог читать, разговаривать и высказываться так совершенно, как будто я владел ими с детства.
…наделить здравым смыслом, пониманием и умом так, чтобы я мог обсуждать все проблемы логически и мог дать обоснованное суждение о них.
…защищать меня и присматривать за мной во всех заседаниях суда и совещаниях у короля, епископа или папы, перед которыми я могу предстать.
…защищать меня и мое добро от повреждений, неважно, домашних или иностранных, от воров и от вреда…»
Ну, согласитесь, это же прекрасные условия! Где еще вы найдете такие! Подписывайте договор, и мы, как говорят на Земле, станем партнерами!
— Я бы предпочел пока вообще от подписания воздержаться…
— Воздержание не порок, но вы должны помнить, что в современном мире это выглядит странно, — усмехнувшись, скаламбурил Тритермий. — Подписавший, а точнее — завербованный, получает не только жалованье, но и статус агента, гарантирующий от многих серьезных неприятностей. Ваше право. Проблем не обещаю — они вас сами найдут. Жду вас через месяц… и очень надеюсь, что мне не будут напоминать о вас раньше. — Он мигнул (всё же голограмма?) и исчез в проеме открывшейся двери…
Фауст вернулся в особняк, по счастью не столкнувшись с тетушкой Греты. Да и она сама отсутствовала. Злосчастный исследователь путей истины проверил электронную почту. Общество реабилитации отозвалось на запрос, прислав любезное и витиеватое, многомегабайтное приглашение размером с добротный рекламный буклет.
Кроме этого в почтовом ящике красовалось письмо от Клуба наследников великих познавателей. Фауста приглашали посетить ближайшее заседание. Особо указывалось, что на мероприятие следует приходить не в парадной одежде. Почему? Потому что часто происходит выяснение истины. А вам, господин Фауст, придется выяснять истину как минимум с потомками Гёте. Не считая прочих фаустописателей.
Пришел ответ и на одно из первых писем по «проблеме Фауста», отправленное в Краковский университет так давно, что за калейдоскопом событий Иоганн-Альберт про него почти забыл. Канцелярия ректора любезно сообщала: да, Иоганн Фауст значится окончившим, получил диплом и значок, но наследникам их дубликаты не выдаются. «Более того, если вы юридически являетесь наследником и прямым потомком, Вам надлежит уплатить возмещение за совершенные им непотребства…» В этом месте значилась очень круглая сумма в евро. «В случае Вашего отказа мы будем вынуждены обратиться в соответствующие органы объединенной Европы».
Вернувшаяся Грета застала Фауста в печальных раздумьях перед монитором.
— У меня сюрприз, — прокричала она с порога, — я нашла нам спонсора!
— Они еще существуют в природе?
— Ты что такой расстроенный?
Фауст кивнул на письма. Грета быстренько пробежала их взглядом.
— Ну, в это Общество съездим, как и собирались. Познаватели — мошенники, я о них уже слышала не раз. А Краков… забудь про него и всё. Пусть тоже докажут, что являются правопреемниками того средневекового университета. Давай лучше побываем на собачьей выставке.
— С чего бы так? Нам дадут медаль за пуделя дедушки?
Внучек почти угадал. Оказалось, что местная Ассоциация заводчиков пуделей с готовностью пригласила внука Фауста на большую выставку в Цюрихе, пообещав оплатить большую часть расходов. Взамен требовалось выступить перед владельцами собак, зрителями и журналистами с информацией о том, что пудель, сопровождавший доктора Фауста, не был воплощением зла, а, наоборот, давал ему добрые и полезные советы.
— Ты же ведь согласен?
Фауст только рукой махнул. По сравнению с Тритермием и его конторой ему даже бультерьеры казались мирными и прелестными созданиями, не то что милые кучерявые пудельки с советами, зашифрованными в надрывном лае.
— Пудели, — изрекла при встрече с ним президент ассоциации, неуловимо похожая на тетушку Греты чопорная дама в букольках, — это моя любовь! И мой бизнес.
Вожделенная речь о замечательных свойствах всех пуделей вообще и того, который делил странствия с Фаустом-старшим, в частности, была произнесена при большом энтузиазме собравшихся. Получившему аванс Иоганну-Альберту стоило немалых трудов перекричать многоголосый лай. Он говорил, а сам припоминал дневник дедушки — земная собака у того действительно имелась, его часто не пускали с песиком в гостиницы, и он по этому поводу скандалил, порой со спецэффектами. Но на самом деле это был вовсе не пудель, поскольку это название и описание породы появились лишь в эпоху барокко, в XVIII веке. На этом Фауст и Грета решили внимание не заострять. Как подумал Фауст-младший, «даже незваный пудель лучше официального галактянина». И вряд ли общество разведения пуделей начнет в ближайшую тысячу лет захват Земли и других планет.
