Но Бен был прав.
У подножия гигантского водопада нас ждет надежда.
Может, не так уж все и плохо.
Мы пробираемся между деревьев. Склон довольно крутой, и нам приходится хвататься за сорняки и камни, чтобы влезть на ту высоту, с который открылся бы вид на пройденный нами путь.
Я подношу к глазам бинокль и, без конца вытирая линзы, смотрю назад, вдоль реки и дороги, над верхушками деревьев.
Смотрю, смотрю…
— Ты их видишь? — спрашивает Виола.
Я смотрю. Река становится все тоньше и тоньше, убегая вдаль.
— Нет.
Смотрю еще.
И еще.
И…
Вон они!
В самом дальнем уголке долины, из-за самого далекого и темного поворота дороги, выходят они.
Сплошная масса — явно армия — марширует по долине, но так далеко, что разобрать ничего нельзя. Как бутто темная вода втекает в сухое русло. С такого расстояния не видно ни отдельных людей, ни даже лошадей.
Просто масса, текущая по дороге.
— Много их? — спрашивает Виола. — Армия сильно выросла?
— Не знаю. Триста, четыреста человек? Мы слишком дале…
Я умолкаю. И улыбаюсь.
— Мы слишком далеко. В десятках миль.
— Мы победили. — Виола тоже улыбается. — Они гнались за нами, но мы оторвались и победили!
— Надо скорей добраться до Хейвена и предупредить их главного, — выпаливаю я. Мой Шум от волнения начинает колыхаться. — Они построили линию обороны, и подход к городу очень узкий, а армия будет идти сюда еще целый день, если не больше. И клянусь, там нет тысячи человек. Этого не может быть.
Клянусь.
(Но…)
На губах Виолы появляется самая усталая и самая счастливая улыбка из всех, какие я видел. Она опять берет меня за руку.
— Мы победили.
Тут я снова начинаю думать о том, как опасно надеяться, и мой Шум немного сереет.
— Мы еще не добрались до Хейвена и не можем знать…
— Не-а. — Виола качает головой. — Мы победили. Слушай меня, Тодд Хьюитт, и будет тебе счастье. Все это время мы бежали от армии, и угадай что?.. Мы их обогнали!
Она все улыбается и смотрит на меня выжидательно.
Мой Шум жужжит от счастья, тепла, облегчения, усталости и немножко от страха, но всетаки я начинаю думать, что, может быть, Виола права, мы выиграли, и я крепко обнимаю ее (странно как-то), и посреди всего этого наконец понимаю, что да, я с ней согласен.
— Мы победили, — говорю я.
А потом она тоже обхватывает меня руками и крепко сжимает, и несколько мгновений мы просто стоим, обнявшись, на мокром склоне.
Пахнет от нее уже не цветами, но это ничего.
Я смотрю в сторону, на грохочущий водопад и мерцающий сквозь туман Хейвен, и на реку, сверкающую в лучах солнца, точно стальная змея, и…
Нет.
Каждый мускул моего тела сжимается в пружину.
— Что? — Виола подпрыгивает на месте и начинает вертеть головой, пытаясь понять, что я такое увидел.
— Что?! — повторят она.
А потом видит.
— О нет… Нет, только не это!
По реке плывет лодка.
Ее видно даже без бинокля.
Можно запросто разглядеть винтовку и рясу.
А еще шрамы и лицо, искаженное праведным гневом.
К нам приближается сама Божья кара.
В лице Аарона.
40
Жертвоприношение
— Он нас заметил? — напряженно спрашивает Виола.
Я навожу бинокль на лодку. Перед глазами возникает лицо Аарона, свирепое и ужасное. Я нажимаю несколько кнопок и отдаляюсь. Нет, Аарон не смотрит на нас, просто гребет, как машина, пытаясь выплыть к берегу.
Лицо у него разорвано в клочья и покрыто запекшейся кровью, в щеке дыра, на месте носа дыра, но за всем этим горит яростный взгляд, беспощадный и несокрушимый: ничто и никогда не остановит этого человека.
«Война превращает людей в чудовищ», — произносит у меня в голове голос Бена.
Как раз такое чудовище движется сейчас к нам.
— Нет, вряд ли заметил. Пока нет.
— Мы сможем от него убежать?
— У него винтовка, — говорю я, — и отсюда вся дорога до Хейвена как на ладони.
— Тогда бежим через лес!
— Между нами и дорогой он не очень-то густой. Бежать надо быстро.
— Это я могу, — говорит Виола.
Мы летим вниз по склону, скользя по мокрым листьям и траве, цепляясь за камни. Лесной покров тут совсем жидкий: мы все еще видим реку и гребущего по ней Аарона.
А значит, он увидит нас, если посмотрит в нужную сторону.
— Быстрей! — кричит Виола.
Вниз…
Вниз…
Вылетаем на дорогу…
И плюхаемся в грязь на обочине…
Когда мы вновь оказываемся на дороге, Аарона опять не видно…
Но лишь на секунду…
Потомушто вот он, вот…
Течение быстро несет его к нам…
Вниз по реке…
Мы видим его целиком…
А он смотрит на нас.
Водопад грохочет так, что в этом реве можно утонуть, но я все равно слышу его вопль.
Я бы услышал его даже с другого конца света.
— ТОДД ХЬЮИТТ!!!
Аарон тянется за винтовкой.
— Бежим!!! — кричу я.
Виола со всех ног бросается вперед, я за ней — к кромке дороги, за которой начинается зигзагообразный спуск.
Еще шагов пятнадцать, может, двадцать, и нас уже не будет видно…
Мы несемся так, словно отдыхали последние две недели…
Бум бум бум по дороге…
Я оглядываюсь назад…
Аарон пытается взять винтовку одной рукой, одновременно сохраняя равновесие в лодке…
Она скачет на порогах, мотаясь из стороны в сторону…
— Не выйдет! — кричу я Виоле. — Он не сможет и грести, и стрелять…
БАХ!!!
Впереди меня, рядом с Виолой, в воздух подпрыгивает кусочек грязи…
Я кричу, Виола тоже кричит, и мы оба невольно пригибаемся к земле…
Быстрей, быстрей…
Бум бум бум…
Беги беги беги беги беги
пыхтит мой Шум как паровоз…
Не оглядывайся.
Пять шагов…
Беги беги
…Три… БАХ!!!
И Виола падает, как подкошенная…
— НЕТ!!! — ору я.
Она переваливается через кромку дороги и кубарем летит по склону…
— НЕТ!!! — снова кричу я и прыгаю следом за ней…
Бегу, спотыкаясь на крутом склоне…
Бегу за ней…
Нет…
Только не это…
Только не теперь…
Мы ведь почти…
Пожалста нет…
Виола влетает в какие-то невысокие заросли…
И останавливается. Лежит лицом вниз.
Я подбегаю к ней, едва держась на ногах, падаю в кусты на колени, хватаю Виолу, перекатываю на спину и ищу следы крови, без конца повторяя «Нет нет нет нет…».
Я почти ослеп от гнева и отчаяния и боли, я все твержу нет нет нет…
И вдруг Виола открывает глаза…
Она открывает глаза, хватает меня за руку и говорит:
— Я жива, жива! Меня не ранило!
— Нет? — встряхивая Виолу, переспрашиваю я. — Точно?
— Просто упала, — отвечает она. — Клянусь, пуля пролетела у меня прямо перед носом, и от страха я упала… Меня не ранило.
А я только дышу, тяжело-тяжело дышу…
— Слава богу! — наконец выдыхаю я. — Слава богу!
И мир начинает кружиться, а мой Шум превращается в ураган.
Виола уже встает на ноги, я за ней, и мы вместе смотрим на уходящую вниз дорогу.
Водопад ревет слева от нас, а дорога впереди начинает зигзагами спускаться к его подножию.
Она вся видна как на ладони.
Деревьев нигде нет, только низкие кусты.
— Он нас подстрелит, — говорит Виола, глядя наверх. Аарона мы не видим, но он наверняка уже подплыл к берегу и бредет в ревущей воде — а может, и по воде, я бы не удивился.
— ТОДД ХЬЮИТТ!!! — доносится его крик, едва различимый сквозь грохот воды и вместе с тем оглушительный, как целая вселенная.
— Спрятаться негде, — говорит Виола, оглядываясь по сторонам. — Только внизу.
Я тоже озираюсь. Склон слишком крутой, дорога слишком открытая, а островки между ее участками покрыты слишком низкими кустами.
Спрятаться негде.
— ТОДД ХЬЮИТТ!!!
Виола показывает пальцем куда-то наверх.
— Можем спрятаться в тех деревьях на вершине холма.
Но склон чересчур крутой, мы туда не заберемся, и я по голосу слышу, как тает ее надежда.
Снова оглядываюсь по сторонам…
И коечто замечаю.
Тонюсенькая тропинка, почти невидимая, отходит от первого изгиба дороги в сторону водопада. Через несколько метров ее уже не видно, но я мысленно продолжаю ее и упираюсь в скалу.
В скалу прямо перед водопадом.
В небольшой уступ прямо перед водопадом.
Я вылезаю из кустов и возвращаюсь на дорогу. Тропинки отсюда не видно.
И уступа тоже.
— Что там? — спрашивает Виола.
