Входная дверь дома была открыта и подперта камнем. Роберт увидел низкий закопченный потолок и неровный каменный пол, покрытый жухлой соломой. Все остальное тонуло в сумраке, поскольку в доме почти не было окон. Не замечалось ни дымоходов, ни печных труб – только дыра в крыше, через которую уходил дым очага. Скорее всего, копоть лежала и на стенах.
Роберт повернулся к Эми, посмотрел на нее так, словно он был сквайром, а она – оплошавшей дурочкой служанкой, и недоверчиво спросил:
– Так ты думала, что мне захочется здесь жить?
– Как я и предсказывал, – пробормотал Уильям Хайд, отъехав от супругов Дадли и кивнув жене, чтобы та последовала его примеру.
– Думала, – не кривя душой, ответила Эми, продолжая улыбаться. – Конечно, в таком виде дом недостаточно велик. Но хлев можно превратить в жилое помещение. Крыша там высокая, хватит места устроить второй этаж. Тогда внизу у нас будет просторный зал, а наверху – комнаты.
– А какие замыслы у тебя насчет навозной кучи и утиного пруда?
– Кучу мы, само собой, уберем. – Она засмеялась. – Следов не останется. С нее и начнем. А навоз в дело пойдет. Землю под деревьями в саду удобрим. Да и для цветочных клумб он лишним не будет.
– А пруд? Из него мы сделаем живописное озеро?
В тоне мужа звучал неприкрытый, так хорошо знакомый ей сарказм, типичный для Роберта Дадли.
– Неужели тебе здесь не нравится? – с искренним удивлением спросила Эми.
Роберт ответил не сразу. Он закрыл глаза и увидел свой игрушечно-красивый Молочный домик в Кью. Как славно завтракать в саду, где тебе прислуживают хорошенькие пастушки, а между деревьев скачут ручные ягнята с бело-зелеными крашеными боками. Ему вспомнились величественные здания его детства, спокойное великолепие Сиона и Хэмптон-Корта – одного из величайших дворцов Европы. Как он любил мальчишкой бегать по тамошним галереям и лазать по неприметным лесенкам. Перед мысленным взором Роберта промелькнул дворец Нонсач в Шине, роскошные постройки в Гринвиче и Виндзоре и родовой замок Дадли. Потом он вновь открыл глаза и увидел жалкое глинобитное строение, стоящее на глинистой равнине, которое его жена подыскала для их семейного гнезда.
– Роберт, я жду твоего ответа.
– Да, Эми, мне здесь не нравится. Это не дом, а лачуга, – без всяких придворных любезностей ответил он. – У моего отца свиньи жили в более пристойных условиях.
Возможно, при других обстоятельствах Эми потупила бы взор, огорченная недовольством мужа. Но сегодня его слова задели ее гордость, умение судить о земле и постройках. Обиднее всего было то, что Роберт забраковал дом, даже не пожелав войти внутрь.
– Нет, Роберт, это не лачуга. Я осмотрела дом вдоль и поперек. Он сложен из кирпича и внутри оштукатурен. Соломе на крыше всего двадцать лет. Конечно, окон нужно побольше, но их легко сделать. Мы перестроили бы хлев, разбили бы сад для прогулок. Фруктовый щедро плодоносит. Пруд можно вычистить, расширить, и тогда хоть на лодках по нему плавай. Не забывай, здесь целых двести акров отличной, плодородной земли. Я подумала, это то, что нам нужно. Основа есть, а дальше можно вносить любые изменения.
– Двести акров? – поморщился Роберт. – Думаешь, их хватит на олений заповедник? Или вместо настоящих прогулок верхом придворные будут кружиться на жалком пятачке?
Эми заморгала. Осматривая усадьбу, она не думала ни о каких оленях и придворных.
– Скажи-ка, где тут покои, достойные того, чтобы в них разместилась королева? – язвительно спросил Роберт. – Или ей хватит насеста в курятнике? А где расположится двор? Может, мы спешно настроим еще несколько таких же лачуг с другой стороны сада? Где повара ее величества будут готовить обед? Уж не на костре ли? Где разместятся лошади королевы и гостей? Наверное, мы введем их в дом, что сейчас и делается. Я рассчитывал приглашать сюда не менее трехсот человек. Где им спать? На сене?
– А зачем королеве приезжать сюда? – спросила Эми, чувствуя, как дрожат ее губы. – Она вполне может остановиться в Оксфорде. С чего ей вдруг захочется появляться здесь? Да и зачем нам ее приглашать?
– Затем, что я – один из величайших людей при ее дворе! – выкрикнул Роберт.
Тупость жены, ее неспособность видеть дальше пастбищ и сенокосов подняли в нем волну ярости. Он с силой ударил кулаком по седлу, отчего лошадь почти взвилась на дыбы и начала беспокойно топтаться на месте. Роберт туго натянул поводья, и удила лязгнули о лошадиные зубы.
– Королева, приезжающая в гости к придворному, оказывает ему великую честь! Это ты можешь понять? Да и не мне одному! Тебе тоже, Эми! Я просил тебя подыскать не лачугу, не жалкую хижину, а строение, достойное называться домом. У тебя было предостаточно времени. Мне хотелось, чтобы наше жилье было таким же большим и просторным, как Хатфилд, Теобальде или Кеннигсхолл. Видела бы ты дворец Сесила в Теобальдсе! Это целая деревня под одной крышей. Его жена правит там как королева. Но Сесил понимает, что одного Теобальдса ему мало. Он строит новый дворец в Бургли, дабы показать свое богатство и величие, выписывает каменщиков со всего света. Но мой род знатнее, нежели Уильяма. По сравнению со мной он не более чем крестьянин, стригущий овец. Мне нужен дом, который не уступал бы его поместьям по роскоши и великолепию, а еще лучше – превосходил бы их! Все должны видеть, каких высот я достиг при благословенном правлении королевы Елизаветы!
Эми кусала губы. Слезы подступили совсем близко. Возможно, она расплакалась бы, если бы не нанесенная мужем обида, которая усугублялась еще и тем, что все это происходило на глазах четы Хайд и Лиззи Оддингселл.
– Эми, я до сих пор не понимаю, как тебе могло приглянуться это убожество. Ты же гостила у моей сестры в Пенсхерсте! Должна знать, какой дом я ожидал увидеть. А этот… Даже если бы мы его отскребли до последнего закутка, он годился бы только под крестьянскую псарню.
Эми трясло. Она с трудом удерживала поводья. Лиззи Оддингселл с тревогой наблюдала за нею, подумывая, не пора ли вмешаться.
Но Эми совладала с собой, расправила ссутулившиеся плечи, подняла голову и заявила:
– Ну что же, муж, дом тебе не понравился, и убеждать тебя в обратном я не стану. Жаль, конечно. Ты даже не захотел узнать, какой доход приносит эта ферма.
– Плевать я хотел на доход! – закричал Роберт.
Его конь заржал, и Дадли сердито натянул поводья, однако это не успокоило испуганное животное. Оно завертелось на месте, потом попятилось назад и напугало лошадь Эми. Та отскочила в сторону, чуть не сбросив всадницу.
– Что мне доход от какой-то ничтожной крестьянской усадьбы! – продолжал озлобленный монолог Роберт. – Буду я еще думать о доходах! Пусть об этом позаботятся те, кого я нанимаю. Эми, я скоро стану самым богатым человеком во всей Англии. Королева намерена поставить меня заведовать казначейством. Мне совершенно неинтересно, сколько сена можно получить с какого-то там поля. Я прошу тебя быть моей женой и хозяйкой дома, соответствующего моему величию…
