Дочь молча протянула деньги. Сьюзен их не взяла, тогда малышка положила монеты на стол. Затем она вернулась назад в комнату и села рядом с манежем маленького Барри. Венди веселила его тем, что закрывала лицо руками, притворяясь, что ее нет, затем неожиданно раскрывала ладошки и говорила ему: «Бу!» Он бурно радовался.
Сьюзен посмотрела на лежащие перед ней деньги. Вскочив с места, она сказала Дорин:
– Посмотри, пожалуйста, за моими пару часов.
– А ты куда?
Сьюзен улыбнулась:
– Я тебе потом скажу.
Пробежавшись расческой по волосам и натянув старое пальто, она покинула дом с тремя монетами, спрятанными в кармане.
На Розель было сногсшибательное открытое блестящее платье, которое она купила в этот день на Риджент-стрит. Чувствовала она себя в нем великолепно, а выглядела еще лучше. Барри пригласил ее в китайский ресторан на Грик-стрит, который работал всю ночь и славился тем, что в три часа утра там можно было шикарно позавтракать или поужинать – кому как больше нравилось. Там также имелась небольшая комната для любителей игры в карты, и Розель не терпелось добавить адреналина в кровь.
А теперь Барри говорит ей, что должен ехать домой и уладить кое-какие дела. Он постоянно стонал по поводу своей жены. Говорил, что они не разводятся только из-за детей, что она – ужасная транжира, которой сколько ни дай денег, все равно промотает. Это продолжалось бесконечно. И вот теперь, когда Розель хотела выйти в свет, ему загорелось ехать домой.
– Все в порядке, Барри, я пойду с девочками. Они все равно собираются в «Стейдж». Я присоединюсь к их компании.
«Стейджем» называлось местечко в Брикстоне, расположенное чуть в стороне от Рейлтон-роуд, или, как еще называли эту улицу, «линии фронта». Это был заброшенный дом, в котором круглосуточно работал ночной клуб. Инициатор создания этого заведения заколотил окна, устроил импровизированный бар, организовал музыку и сделал вход платным.
Получилось отлично. Ты мог курить, накачиваться наркотиками и «улетать» сутки напролет.
Розель знала, что Барри терпеть не может, когда она туда ходит, и именно поэтому сказала ему, что пойдет в «Стейдж». Элементарная женская месть.
На сцену вышла стриптизерша и начала вращаться вокруг шеста под сингл группы «Слейд». Музыка гремела нестерпимо. Барри наблюдал за стриптизершей, удивительно уродливой брюнеткой с прыщавым лицом, горбатым носом и огромнейшей грудью.
Когда он подошел к бару, Розель там уже не было, а выйдя в фойе, Барри попал в самый настоящий кошмар. Ничего подобного ему даже в страшном сне не могло привидеться. В фойе стояла Сьюзен в своем необъятном пальто, огромная, как само мироздание. На голове у нее было нечто, напоминавшее гнездо какой-то небывалой птицы, а ее расплывшиеся формы вместе с недавно полученной шишкой на лбу предстали на обозрение всему заведению.
В довершение к этому унижению рядом со Сьюзен стояла Розель, сказочно красивая, словно только что сошедшая с обложки модного журнала, и внимательно слушала то, что ей рассказывала жена Барри. Заметив мужа, Сьюзен широко улыбнулась и дружелюбно помахала рукой.
– А вот и он, милая, спасибо за помощь.
Сьюзен улыбалась Розель, и та улыбалась в ответ, однако в улыбке Розель читались грусть и презрение. Обе смотрели на Барри, а он мечтал о том, чтобы земля разверзлась у него под ногами и он провалился в преисподнюю.
Внешний вид Сьюзен соответствовал ее состоянию. Барри больно ранило появление жены. Она выставила его на посмешище всему клубу. Он увидел ее глазами Розель: плохо подстриженные волосы, которым явно не хватало ухода и заботы, грузное, расплывшееся тело, лишенное всякой косметики лицо, огромный живот, недвусмысленно говорящий о том, что она снова ждет ребенка. Он увидел ее обгрызенные ногти на красных, огрубевших руках с въевшимися следами домашней работы. Он увидел ее огромные груди, которые доставали почти до живота и для поддержки которых требовался бюстгальтер с таким количеством металла, что из него можно было бы собрать танк. Он увидел ее желтоватые зубы. Увидел ноги – без колготок, с месячной щетиной и уже хорошо заметными признаками варикозного расширения вен.
Сьюзен обратилась к Розель, верно угадав в ней важного для Барри человека. Ей никогда и в голову не пришло бы ревновать его к другой женщине, мстить ей или злиться. Сьюзен была слишком добра. Он понял, что Розель ожидала увидеть сущую стерву с пастью словно Дартфордский туннель, наглую и самоуверенную. В конце концов, именно так он всегда описывал свою жену.
Он шел к двум женщинам, словно преодолевая сопротивление бурного потока, – ноги его не слушались.
Розель саркастически улыбалась:
– Барри, твоя жена заглянула на минуточку проведать тебя. Она снова повернулась к Сьюзен и улыбнулась ей, на этот раз искренне.
– Рада познакомиться с вами наконец, миссис Далстон. Прошу вас, останьтесь ненадолго, давайте выпьем. Я провожу вас в бар, чтобы познакомить со всеми.
Сьюзен улыбнулась очаровательной женщине и кивнула:
– Спасибо, большое спасибо. Бога ради, извините меня за то, что мне пришлось потревожить его в рабочее время.
Розель перебила ее:
– Не говорите глупостей. Скоро увидимся.
Она пошла прочь, преувеличенно покачивая маленьким крепким задом. Барри смотрел на свою задрипанную жену и ненавидел ее.
– Какого хрена ты сюда приперлась?
Сьюзен словно хлестнули плеткой.
– Я должна была прийти, Барри. Я больше так не могу. В доме ни копейки, тебя постоянно нет. Даже электричество отключили.
Барри повернулся и заметил, что всем девочкам сразу захотелось в туалет. Они проплывали мимо, оставляя за собой шлейф благоуханий, глаза их блестели от любопытства. Они оценили статус Сьюзен и нашли ее совершенно неинтересной. Барри знал, о чем они думали: его жена должна походить на жен других менеджеров – шикарных женщин в красивых автомобилях. А то, что они увидели, служило ярким примером, чем будет каждая из них, если перестанет заботиться о себе. Каждая могла стать отслужившей родильной машиной. Они хорошо знали, какая у Сьюзен жизнь, поэтому и стали проститутками, чтобы не оказаться в таком же положении. Схватив жену за руку, Барри поволок ее на улицу.
– Иди домой, Сьюзен. Надо же было припереться сюда и выставить меня на посмешище!
Она посмотрела на него с презрением:
– Это все, что тебя волнует? Что я выгляжу развалиной по сравнению с толпой старых шлюх?
Он не ответил ей.
– Послушай, ты. Может быть, я и не Джоанна Коллинз, но у меня трое детей плюс еще один на подходе, долгов столько, что на них можно содержать маленькую банановую республику, и в довершение ко всему муж, который больше думает о тех, с кем работает, а не о собственных детях. В доме нет еды, нет электричества. Прости, что я выгляжу как побирушка, но того, что ты мне даешь, не хватает даже на обрезки мяса и уцененное тряпье.
