У огромных дверей меня поджидали два пажа в розовом. Возможно, те самые мальчишки, что навещали меня вчера. Я не берусь утверждать это с точностью — уж больно одинаковыми казались они в этом нелепом одеянии. Скромно опустив глаза долу, они сообщили, что нас уже поджидают, и нырнули в распахнувшиеся двери. Последовав за ними, я убедилась, что волшебство, без которого, как я заподозрила, столь мощные створки не смогли бы раскрыться, здесь абсолютно не причем. Два дюжих привратника внутри с явным усилием толкали окованные железом дубовые двери, способные выдержать прямое попадание снаряда. К осаде они, что ли, готовятся? Или, наоборот, это средство подольше задержать гостей? Боюсь, без посторонней помощи их невозможно будет даже сдвинуть с места. Оглушительно звякнув железной оковкой, захлопнувшиеся створки окончательно отгородили нас от солнечного света, будто отсекая всяческую мысль о бегстве. Не нравятся мне такие порядки — уж слишком напоминают тюремные. Хорошо, что я в любой момент могу перенестись из этого не слишком уютного места. Съежившийся сфинкс также не выглядел излишне счастливым. Думаю, он уже не раз пожалел о своем любопытстве, заставившем его присоединиться ко мне в этом светском мероприятии. Оказывается, быть светским львом — занятие не столь веселое, как ему мнилось по неведению.
Длинные, неожиданно изламывающиеся темные коридоры сменялись лестницами и переходами. Светильники, хаотически разбросанные по стенам и колоннам, испускали резкий пронзительный свет. Отчаявшись справиться с окружающей тьмой, те, будто в отместку, до слез резали глаза неосторожным посетителям. Теперь понятна привычка пажей ходить с опущенными глазами. Об авторе столь безумной планировки у меня даже вопроса не стояло — вот где единственному архитектору королевства дали разгуляться во всю мощь параноической фантазии! Дом леди Мейтэль по сравнению с этими катакомбами кажется простым и незатейливым.
Коридор, поворот, лесенка вверх, затяжной спуск вниз, по балюстраде выходим на балкончик, огибаем несколько залов и снова коридоры и лестницы. Минут через пятнадцать меня стало преследовать ощущение, что мы ходим кругами. Встречные, увидев нашу процессию, поспешно отступали к стенам, не забывая, впрочем, отвешивать униженные поклоны. Нескрываемый страх и опущенные глаза превращали бесконечные лица, похожие друг на друга в одну гримасу лизоблюдства привычного, а оттого еще более отвратительного. Неожиданно, после одного из поворотов, я почувствовала внимательный цепкий взгляд, устремленный в мою сторону. После тупого раболепия, с которым я сталкивалась на каждом шагу, это было тем более удивительно. Приостановившись, я попыталась отыскать человека, посмевшего столь дерзко для этого места себя вести. Но, нет. Темные тени, испуганно вжавшиеся в стены, застыли, пытаясь остаться незамеченными. Трудно представить, что среди них скрывается человек, вольный так изучающее меня рассматривать. Наверное, все же почудилось.
Когда я совершенно потеряла счет, как бесконечных поворотов, так и времени, проведенного в преодолении дворцовых переходов, мы неожиданно остановились перед массивными дверями с аляповатым нагромождением золотой инкрустации. Пожилой дядечка в длинной лиловой ливрее и с длинной палкой в руках, на которую он опирался, словно уставший путник, проявил чудеса расторопности, распахнув створки, как только мы остановились перед ним. Полной скрытого достоинства походкой прошествовав в зал, будто не он только что бессильно опирался на свой посох, он бухнул им об пол и зычным голосом провозгласил:
— Леди Мейтэль со Спутником.
Ну, понятно, после такого мне оставалось только зайти внутрь. Попытаться, что ли, пройтись с такой же важностью, как встретивший нас мужичок? Да нет, не стоит и напрягаться. Судя по всему, для вырабатывания такой походки требуются долгие годы упорных тренировок.
Зал, в котором мы очутились, больше походил не на тронный, а на концертный. У противоположной от входа стены размещалось невысокое возвышение, весьма напоминающее сцену. Бархатные драпировки — ну точь-в-точь театральный занавес, и, по-моему, точно такие же пыльные. Вот только со зрительными местами вышла небольшая накладка. Сам зал был абсолютно пуст — ни кресел, ни восторженных фанов, загодя явившихся на концерт. Сидячие места в виде двух весьма скромного вида стульчиков расположились сразу под сценой, и сидящий на одном из них старичок почему-то оказался лицом к зрительному залу. Второй был пока свободен, но, боюсь, что тому, кто окажется на нем, тоже придется выворачивать шею, пытаясь разглядеть, что же твориться на сцене. А там были уже установлены декорации, да и актеры заняли свои места. Хотя, надо заметить, что художник-постановщик не слишком утруждал свою фантазию. По крайней мере, достаточно трудно догадаться, при каких обстоятельствах должно проистекать предполагаемое действо, если из всего реквизита — три дивана, установленных вплотную друг к другу, да роскошное кресло чуть в стороне. Правда, надо отдать должное режиссеру, актеров подобрали весьма колоритных. Кресло пока пустовало, но диваны были уже заняты. На них восседали… три бегемота в розовом. Никогда не предполагала, что человеческое существо, сидя на таком совсем не маленьком предмете меблировки, как диван, могут занять его полностью. Видать, мало я в своей жизни еще видела.
Я пялилась на сцену, ожидая начала действа, а три разъевшиеся до полной потери человеческого вида актрисы и дедулька внизу с явным трепетом смотрели на меня, видимо ожидая какой-то реакции. Поаплодировать, что ли? Из раздумий меня вывел не слишком вежливый толчок в ногу. От неожиданности я пошатнулась и с трудом сохранила равновесие. Было бы смешно, если бы я растянулась. Можно ли это воспринять как начало спектакля? С недоумением глянула на сфинкса — чего это он решил расшалиться? И тут до меня дошло. Кажется, когда Айлери рассказывал о королевах, он упоминал, что они полные? Вот эти огромные туши, что-то среднее между небольшими слонами и вполне упитанными свиньями, затянутые в розовые шелка — и есть королевы? А?! И о чем с ними говорить? Женские посиделки с легкой болтовней о моде и мужиках? Не думаю, что эти темы в данном обществе будут популярны.
И без того затянувшаяся пауза грозила стать просто неприличной. Сидевшая в центре королева нервно поерзала, устремив на меня вопросительный взгляд. Маленькие поросячьи глазки, потерявшиеся где-то между чрезмерно пухлыми щеками снизу и заплывшими жиром веками сверху, тщетно пытались пробуравить меня насквозь. Куцые, неровно выщипанные бровки от усилий поползли вверх, вовлекая в движение реденькие белокурые волосенки долгими стараниями завитые в локоны. Это, надо полагать, и есть та самая Золушка? С усилием удержавшись от нервного хихиканья, я представила лица диснеевских мультипликаторов, если бы тем представилась возможность увидеть вблизи эту милашку. Впрочем, сестры отличались от любимой героини детских сказок в основном мастью. Раздобревшие матроны на соседних диванчиках были жгучими брюнетками. На этом основные различия заканчивались. Сейчас эти дамы усиленно таращили на меня глаза, с каждой минутой превращаясь из флегматичных свинок в огромных жаб.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
