производил неизгладимое впечатление: крупный, сильный, абсолютно уверенный в себе мужчина, хоть и оставшийся без капли магии. Память-предательница опять подбросила несколько ярких воспоминаний о том, что он вытворял с моим телом этой ночью. И мое нутро, вопреки воле, загорелось. Неужели так теперь будет всегда? Или только когда он, как сейчас, возьмет мою руку, освободит из широкого рукава своего необъятного халата и, глядя мне в глаза, начнет целовать каждый палец… мои тоненькие пальчики, на одном из которых красовался слишком большой перстень. Родовой брачный артефакт рода ди-ре Сол. Еще и выглядела моя ладошка в его типично мужской руке слишком хрупкой, уязвимой.
– Когда ты решил, что я стану твоей женой? – вырвалось у меня. – Сразу как узнал, что я маг жизни?
– Нет, – спокойно ответил Анриш, при этом не отрывая взгляда от меня, продолжал ласкать мое лицо. Обводил его подушечками пальцев с таким взглядом и интересом, как был у его матери. Словно запоминал каждую черточку.
– А когда? В какой момент ты решил, что я должна стать твоей?
Я отстранилась от его ласки и села повыше, надоело лежать. И пребывать в неизвестности тоже!
– О том, что ты должна стать моей, я подумал на первом же занятии, когда заметил, что нравлюсь тебе. Только дурак отказался бы завести постельную интрижку со светлой, которая на тебя так ярко реагирует. О тебе, как о своей возможной жене, подумал, когда выяснил о совместимом уровне нашей магии. А вот окончательно решил, лишив тебя невинности. Ты подошла мне идеально. Во всем, – спокойно пояснил Анриш.
А вот я, хмуро сощурившись, сверлила его злобным взглядом. Да, он прямой, бесчувственный темный, без капли романтики в душе, о чем я знала, но не хотела верить, и поэтому злилась. Напомнила об одном несоответствии:
– Но ты же с первых дней нас защищал… меня.
– Свое лучше сразу застолбить, не люблю делиться с другими, – пожал плечами Анриш и с усталым вздохом улегся на соседнюю подушку.
Устал… редиска темная! А я еще думала, бедненький мой, а он… столбил оказывается, а не защищал по велению души! Продолжить разговор я не успела, в дверь постучали. Вскоре мы сидели за обильно накрытым столом и уплетали горячую живительную пищу. Ум-м!
Наевшись до отвала, попивая горячий морс, я вновь сверлила Анриша изучающим взглядом и думала о множестве всего, чего не знала о нем. И о семье, в частности. Поэтому решила продолжить начатый в спальне разговор, раз уж он пошел на откровенность:
– Почему проверять жив ли ты, пришла твоя мама, а не отец?
– Он погиб тридцать лет назад. Вместе с супругой предыдущего повелителя Ирмунда. Нам с Ромусом тогда было меньше десяти лет. Повелитель решил показать обоим наследникам Ирмунд. Так мы оказались на границе с Байратом, в приграничном городке Дольче. Только моей мамы с нами не было, она носила под сердцем второго ребенка и отец запретил ей ехать с нами. Там густые, изобилующие дичью леса, а повелитель любил поохотиться. В общем, тогда, несмотря на всю нашу магию и силу, жену повелителя и моего отца убили. Исподтишка. Заманили в ловушку и нашпиговали арбалетными болтами… Мы были рядом, но повелитель успел вывести нас из-под удара. Закрыл собой и был ранен. Мы с Ромусом выжили чудом. Потом отец Ромуса заплатил Белой Эйте своей жизнью за наказание тех, кто погубил его любимую и брата. Все равно без жены был не жилец. Так мы и узнали, что нападение организовал дед нынешнего короля Байрата. Тот выродок умирал в страшных муках, никто не мог его спасти. Маги жизни ценой своих жизней продлили его жизнь. Ненадолго. С того момента и началась настоящая война, а не редкие стычки. Короли Байрата выслеживают таких как ты, магов жизни, и держат при себе. Чтобы в случае чего выторговать себе у Смерти жизнь, защититься от нее.
Очередной глоток морса встал у меня поперек горла. Теперь понятно, почему в Байрате лишь одна академия магии. Для выявления магов жизни. И почему Злата фин Рыбка прятала глаза под иллюзией и не гналась за золотом, что платили на королевской службе. И мне не советовала. И кстати, его мама ждала ребенка, поэтому я спросила:
– У тебя брат или сестра?
– Нет. Смерть отца настолько потрясла мать, что она преждевременно разрешилась от бремени. Ребенок не выжил.
– О… – горько вздохнула я. И печально покачала головой, догадавшись: – И замуж она больше не выходила?!..
Анриш поймал мой взгляд в плен своих удивительных черных глаз. Они стали еще более ледяными, чем обычно. Как и голос с предупреждающими интонациями:
– Нет. Такая уж темная любовь – один раз и до смерти. Мои родители любили друг друга с детства. Мама не примет никого другого.
– Она тоже маг смерти?
– Нет.
Я смотрела на Анриша с душевной болью, испытывая сильнейшее сочувствие и к нему, и к его матери, которую, по сути, обрекли на пожизненное одиночество. Лишили всего! Зато понятно, почему она стояла перед магическим щитом, а не за ним. Она не боялась умереть, в мире живых ее удерживал лишь сын.
– У вас очень много по-настоящему сильных магов, но именно магов смерти единицы. Почему? – продолжила я тяжелый, но нужный и важный разговор, раз мне теперь здесь жить.
– В древности только правители этих земель были магами смерти. Говорят, они первыми заключили договор с Белой Эйтой на право повелевать другими. Их уникальная магия стала отличительной магической чертой. Опознавательным знаком правителей, грубо говоря, – охотно пояснил Анриш, все-таки он преподаватель по призванию. – Однако впоследствии от одной родовой линии отделилось несколько младших ветвей. Более слабых, но тем не менее и в них изредка рождаются маги смерти.
– Ты хочешь сказать, что Ринх и Томаш…
– Да, как и еще трое наших студентов с белой кафедры имеют общие с повелителем корни. Это очень дальние корни. Только две главные линии, ди-ре Солы и ди-ре Солары, со временем усиливают родовую магию. У остальных она с каждым новым поколением ослабевает. И маги смерти рождаются все реже.
– Это плохо? – осторожно уточнила я.
Анриш с легкой горечью усмехнулся:
– Для них – хорошо. Магия смерти очень коварна и сложна в управлении. Она скорее лишает, чем одаривает носителя преимуществами и благами. Гораздо проще быть просто сильным темным. Укротил магию – и живи спокойно, пользуйся. А смерть нельзя укротить, нельзя принудить. Ей можно только служить и временно сдерживать.
На миг затаив дыхание, я выдохнула:
– Значит, слухи не врут? Ты правда сорвался и убил тех аристократов? Поэтому
